– Мне нужно вернуться к работе. Найдете выход? Не дожидаясь ответа, Сара протопала из кухни к себе в кабинет. Ей слишком много всего нужно было проверить, не стоило тратить время на занудного криминалиста. Полчаса назад она получила от телекоммуникационной компании список звонков Кристофера Гравгорда, и теперь полным ходом шла расшифровка. Среди прочих там был входящий звонок с неизвестного номера, на который Кристофер ответил накануне в 16.08, всего за несколько часов до смерти. Номер оказался привязан к предоплаченной карте, а потому отследить его в пока что не получалось. Это было само по себе подозрительно. Теперь Сара взялась за просмотр всего списка звонков, чтобы выяснить, не звонили ли с этого номера раньше. Если не звонили, то звонок вполне мог быть связан с убийством: целью его могло являться назначение встречи. Краем глаза она заметила, как Дэвид Бовин пробежал к двери, направляясь к лестнице. На выходе он остановился и несколько раз моргнул, но она сделала вид, что глубоко сосредоточена на картинке на экране. * Галерея Кинго оказалась настолько скромной, что Йеппе прошел мимо нее два раза, прежде чем до него дошло, что она скрывается за пустым стеклянным фасадом. За стеклом виднелись лишь белые стены, в комнатах, по-видимому, никого не было. Йеппе сверился с записью. Бредгеде, 19, все верно. Он припарковал машину в запрещенном месте рядом с большим магазином, торговавшим классической датской мебелью, все-таки работа в полиции давала некоторые преимущества. Эрик Кинго, наконец-то перезвонив во второй половине дня, сообщил, что направляется в свою галерею, чтобы проверить подготовку к предстоящей выставке. Если бы Йеппе был готов потратить на него чуть больше денег налогоплательщиков, то мог бы доставить его драгоценное тело на Бредгеде. Анетте готовилась к поездке в Торсхавн, так что Йеппе стоял в одиночестве перед своим отражением в натертой до блеска стеклянной витрине. «Навестим высшее общество» – так его покойная бабушка называла любую вылазку в окрестности Конгенс Нюторв. Дверь была открытой, звонка не было. Йеппе прошел в просторное пустое помещение, вдруг услышал звук своих шагов. Почему тишина заставляет нас инстинктивно красться? Большое помещение делилось на два яруса, плавно обтекало побеленные углы и исчезало далее в полутьме. Йеппе напряг слух и пошел в направлении далеких голосов по лестнице на нижний уровень, мимо множества плоских деревянных ящиков, стоявших вдоль стен, еще ниже по очередной веренице лестниц. Ступеньки заканчивались в помещении, откуда струился яркий свет. Голоса стали отчетливее. Йеппе громко откашлялся и перенес весь свой вес на последнюю ступеньку. В просторном, по-спартански обставленном подвальном офисе стоял Эрик Кинго в компании юноши и рассматривал две картины, прислоненные к письменному столу. Мужчины были одеты в черные облегающие джинсовые костюмы, подозрительно одинаковые, особенно принимая во внимание возраст Кинго. Парень надменно посмотрел на Йеппе. – Это тот полицейский? До Йеппе дошло, что он обращается к Кинго, а не к нему. Кинго наконец оторвал взгляд от картин и серьезно посмотрел на Йеппе. – А, привет. Мы тут разбираем кое-какие новые монотипии Рабена Дэвидсен, чтобы развесить. Идите, взгляните. Йеппе подошел и посмотрел на картины. Лицо эпохи Ренессанса посреди белого облака на темном фоне. Йеппе не знал, как реагировать; трое мужчин молча стояли и смотрели на картины. – Мы можем поговорить наедине? – прервал Йеппе молчание. У него не было времени на всякую ерунду. – Мунир, принеси кофе. А господин полицейский пока задаст мне свои конфиденциальные вопросы. – Снова эта медлительность, не то чтобы недружелюбная, а выражающая поглощенность собой и ощущение своего главенства. Помощник взял куртку и прошел мимо Йеппе с раздраженным видом, отчетливо дающим понять, что отвлекать их было не просто нежелательно, а неуместно. Когда звук его шагов по ступеням стихнул и Кинго сел в кресло за столом, Йеппе извлек из кармана записную книжку. – Вчера, незадолго до полуночи, на вашей страничке в Гугл Докс появилось дополнение. Вам что-нибудь об этом известно? – О, опять эта писательская группа, не надо было вообще в это влезать. Так и знал, что с ней обязательно возникнут какие-то проблемы. – Он вздохнул, закатив глаза. – И нет, я ничего не знаю ни про какое дополнение. Как я уже говорил, я не выхожу в Интернет, когда нахожусь в садовом товариществе и занимаюсь работой. Откровенно говоря, меня удивляет, что там что-то происходит, принимая во внимание дело об убийстве. – Нас тоже удивляет. Особенно потому, что человек, выложивший этот текст, зашел под вашим именем. Эрик Кинго вскочил и принялся что-то искать на полке за своей спиной, однако это произошло не настолько быстро, чтобы от Йеппе укрылось потрясение в его глазах. Когда он повернулся к Йеппе с очками в руках, он вновь выглядел спокойным и равнодушным. – Ах вот они где! Без них я скоро вообще ни хрена не буду видеть на экране. Ну да, наверное, тут какая-то ошибка. Вчера вечером я вообще нигде не логинился. Вы можете проверить мой компьютер, если… – Он пошевелил мышкой, и компьютер на рабочем столе вышел из спящего режима. – Спасибо, мы, наверное, так и сделаем. Вход состоялся под вашим именем пользователя и с вашим паролем, но с другой учетной записью электронной почты. Естественно, мы проверяем этот адрес. И все-таки – кто мог знать ваш логин и пароль? Как я понял, вы предельно осторожны в плане конфиденциальности писательской группы? – Да, не знаю, я никому этих данных не давал. Даже у моего агента и редакторов этой информации нет. Но вот мой помощник, естественно, имеет дело с моими документами и имейлами. – Который за кофе пошел? – Да, Мунир. Но он приступил к работе совсем недавно, не вижу… – Ладно-ладно, я подожду и выясню у него, когда он вернется. – Хорошо, дело ваше. Дайте-ка мне взглянуть, а, вот он, текст. – Он прочитал отрывок. – Да, прекрасно понимаю ваше желание выяснить, откуда он взялся. Глаза Кинго за стеклами очков казались крохотными. Йеппе наблюдал за ним, пока тот читал. Вид у него был недовольный – возможно, из-за того, что полиция ему помешала, а возможно, была причина посерьезнее. Кинго хлопнул по клавиатуре, чтобы выключить компьютер, и в глаза Йеппе бросилось кольцо, блеснувшее в свете настольной лампы. – Вы – член ложи? Кинго смешался и недоуменно сдвинул брови к переносице. – Кольцо. Я уже такое видел. Что оно означает? – Я вхожу в группу друзей, все мы носим такие кольца. Можно, конечно, называть это ложей, если хотите, хотя это и не имеет ничего общего со свободными каменщиками и подобной ерундой. – Кристиан Стендер состоит в этой ложе? – И еще некоторое количество влиятельных людей, да. – Значит, вы с ним знакомы? Почему вы нам об этом не сказали? – Вы же не спрашивали. – А вы считаете, что для нас эта информация интереса не представляет – что вы дружите с отцом жертвы? – Полагаю, это вы определяете, какая информация важна для вашего расследования. Не могут же другие за вас решать. – Может, вы и с жертвой были знакомы ближе, чем прикидывались? С дочерью вашего близкого друга? – Как сказать, знаком, пересекался с ней пару раз. – И тоже не считаете, что обязаны были рассказать нам об этом? – Я абсолютно не понимаю, какое значение может иметь мое знакомство с семьей Стендер. Совершено жуткое убийство, и, как я понял, работа полиции сейчас заключается в поиске подозреваемых и проверке их алиби. Мое вы уже проверили и нашли железным. К тому же мои личные связи, наверное, к делу не относятся, если только они не выводят на новых подозреваемых. А тот факт, что я встречался с дочкой Стендера несколько раз на каких-то сборищах, тут ведь не при чем, так? – Вы, наверное, разговаривали с ней весной на ужине у Эстер ди Лауренти? – Как я уже говорил, в тот вечер я был слишком занят серьезным общением, чтобы болтать с персоналом. Но я с ней вежливо поздоровался, и об этом я, кажется, тоже упомянул в ту нашу встречу… – Нет, не упомянули. Располагаете ли вы другими неважными сведениями об убитой и ее семье, о которых умолчали ранее? Иначе, сдается мне, придется отвезти вас в управление и получить эту информацию в ходе формального допроса. Эрик Кинго запрокинул голову и рассмеялся. – Как же я все-таки люблю такие разговоры. Помечание территории в чистом виде. Тестостерон как он есть! Ха, как смешно! – Он поднялся с кресла одновременно с появлением запыхавшегося ассистента, спускавшегося по лестнице с двумя дымящимися стаканчиками. – Ну, теперь нам с Муниром все-таки придется заняться подготовкой выставки, у нас полно работы. Сообщите, если мне надо будет явиться в управление, чтобы вы покопались в моей памяти. Только придется подождать пару часов, сначала мы тут все разместим. Вы, кажется, хотели спросить что-то у Мунира? А я пока позвоню в Лондон. Спасибо за визит. Кинго прихватил мобильный телефон и скрылся за стенкой, вероятно, в смежной комнате, которой из офиса не было видно. У Йеппе возникло огромное желание надеть на этого человека наручники и немедленно заключить его под стражу только за то, что он своим высокомерием мешал работе полиции. Вместо этого он допросил Мунира, который, сложив руки на груди, угрюмо отвечал, что не знает никакого писательского клуба и не имеет представления ни о каком имени пользователя и пароле. Очередной тупик. Прежде чем завести машину, Йеппе проверил телефон и обнаружил, что Йоханнес опять ему написал. «Надеюсь, ты придешь! В 19. Й.». Он снова забыл ответить. Теперь ему придется туда ехать, чтобы не предать старого друга. Если только до вечера не возникнет очередной труп. Надежду ведь никто не отменял. * Коробка каберне совиньон была пуста. Эстер наклонила ее вперед, потом назад, перевернула вверх дном, но добыть получилось лишь несколько капель. Наконец она разорвала картон и вытащила мешок, чтобы выдавить из него все что можно. В результате она разжилась одним глотком. Придется пить воду. Открыв кран и дав воде немного слиться, она принялась хлебать прямо из-под крана. Тяги к вину это не заглушило. Эстер присела на корточки и заглянула в глубину нижней части шкафа, которую называла винным погребом. Не считая смятого пакета из «Ирмы», в шкафу было пусто. Тогда она встала и открыла бар. За дверцей из красного дерева выстроились пыльные бутылки с ликерами, которые она добавляла в десерты: крем де мент, драмбуи, калуа. Она вытаскивала липкие бутылки и ставила их на пол, пока не добралась до настоящего чуда: полутора литров прекрасного португальского дору, припрятанного для особого случая. Бережно взяв бутылку обеими руками, она еле-еле сдерживалась, чтобы не обнять ее. Первый бокал она выпила стоя у кухонного стола. Второй унесла в гостиную, где тяжело опустилась на персиковый плюш. Кто-то пытался вмешаться в ее жизнь, дискредитировать ее и лишить того малого, что у нее было. Воплощение в реальность сюжета ее книги, смерть Кристофера, диспенсер для скотча, положенный ей на стол. Трудно было не принять все это на свой счет! Эстер осушила бокал и встала за очередной порцией, наслаждаясь знакомым звоном в ушах и ощущением полноты момента, которому даже подкашивающиеся колени не могли помешать. Самое время ей нажать на стоп. Стоп, фигоп, антилоп. Она налила еще один бокал, до самых краев, и открыла компьютер. Страница с вкладками была по-прежнему открыта в браузере, она выбрала Гугл Докс и сделала неосторожный глоток; пришлось пальцами вытирать с подбородка капли. Страница открылась без проблем – значит, полиция ее еще не заблокировала, – и чужой текст снова осклабился на нее с экрана. Что все это значило? Кто-то решил убивать, потому что, по его мнению, она написала плохую книгу? Да книга ведь, черт побери, еще не донаписана, не говоря ужео том, что не издана! «Чего ты хочешь?» – написала она, но тут же стерла. Нельзя же вот так взять и написать сумасшедшему в самый разгар расследования дела об убийстве. Ну а что, если безумец написал первым? Не глупо ли будет проигнорировать его текст? Она сидела, держа кончики пальцев на клавиатуре, смотрела на мигающий курсор и ощущала поднимающуюся волну гнева. Посчитала до двадцати, пятидесяти, ста. А затем написала: Он понимает, что зашел слишком далеко. Сдурил. Убийство Кристофера было ошибкой, непродуманное и небрежное. В попытке создать путаницу он разоблачил сам себя. Он знает, что оставил следы и что скоро его обнаружат. Глупо! Он дурак! Мелкая вошь, которая крадет и разрушает чужие жизни, чтобы обогатить свою. Но теперь все кончено. Он возомнил, что контролирует ситуацию, что это он управляет ходом сражения, на самом же деле его, сидящего в скорлупке, того и гляди смоет в Ниагарский водопад, а он единственный об этом и не догадывается. Эстер посмотрела на эти слова и ощутила пронзительную ненависть и к ним, и к их адресату. Всей душой она желала влить в них яд, чтобы, прочитав их, он ослеп и сдох. Одинокий и покинутый, бедный человечишко, которого никто не любит и никогда не мог полюбить, даже его собственная мать. Ибо кто же полюбит такого выродка, его больную изуродованную душу? Она допила бокал и почувствовала головокружение. Затем нажала «Опубликовать», прежде чем успела додумать. Глава 18