– Танис не расскажет. Бейз ухмыляется, глядя на пляшущие языки пламени, что мягко согревают комнату. – Если честно, я сомневаюсь, что твоей служанке хватит сил подняться утром по этой лестнице. Не в том состоянии, в котором я ее оставил. Подорвавшись, я окидываю Бейза испепеляющим взглядом и отмечаю: обнаженный торс, взъерошенные волосы, ленивая, сытая улыбка… Он многозначительно двигает бровями. Кривлюсь – да еще и нутро сводит. – Я же тебе конкретно говорила, что Танис под запретом! – тычу Бейзу в грудь пальцем. – Она юна и хочет того, что от тебя получить никогда не сможет. – Она тебя старше и получила от меня по самое не балуй. Что ж, тут я сама напросилась. – Что бы подумала Халена, если бы узнала, что ты путаешься с моей служанкой? Бейз пожимает плечом. – Она тоже там была. У меня отвисает челюсть. Потом поднимается обратно. И снова отвисает… Бейз усмехается, отчего на его правой щеке возникает ямочка, а я уже подумываю сбросить его с балкона. – Мы попробовали такую штуку, когда используешь ка… Я тут же зажимаю ему рот ладонью. – Просто… хватит об этом, – ворчу я, сползаю ниже и утыкаюсь в подушку носом. Бейз прижимает меня крепче и поднимает с прикроватного столика книгу «Цыганка и Король ночи». – Ну и зря. – С какой стороны посмотреть. Слушаю, как он перелистывает страницы. – Хм, собирался почитать тебе сказку на ночь, но от некоторых моментов в ее содержании мне становится дико неуютно. – Это романтическая проза. Само собой, для тебя больная мозоль. – «Если бы мне пришлось выбирать, как истратить свой последний вздох, я бы целовал тебя, пока не ускользну в небытие…» – зачитывает Бейз, фыркает и переворачивает очередную страницу. – Не хочу тебя огорчать, но так не разговаривает ни один мужчина. – Он говорит так с ней, – выхватываю сраную книгу, захлопываю и сую под подушку. – Она – исключение, потому что она его единственная. Бейз издает булькающий звук и снова прикладывается к фляжке, на этот раз много дольше. – Нездоровая книга, – выдавливает он, морщась. – Ее бы в растопку. – Не могу. Ее одолжила Танис. Бейз тихо ругается и делает еще глоток, а я сдерживаю улыбку и наблюдаю за игрой темных фигур на стене, что извиваются, уклоняясь от тусклого света, который отбрасывает на них мой пылающий очаг. Мгновения тянутся, напряженные, как узел тревоги в моей груди. – Бейз? – Мм… – Останешься до утра? Задерживаю дыхание в ожидании ответа, гоню прочь образ широко раскрытых невидящих глаз. Стараюсь не обращать внимания на притяжение той пропасти – тишины, которая будто простирает ко мне щупальца. – Конечно, – бормочет Бейз, перегибаясь через меня и задувая свечу. – Яйца мне вообще не так уж и дороги. Глава 2 Орлейт Наступает утро, тяжелое, безжалостное, с фантомными зубилами, что долбят мне по вискам. Я стону, резкая пульсация – болезненное напоминание, что каспун очень далек от идеального противоядия. Он эффективен, да… но не без некоторых поистине отвратительных побочных эффектов, которые с каждой новой дозой становятся все хуже. Пытаясь разлепить глаза, я похлопываю ладонью по другой стороне кровати – она холодна и пуста. Похоже, яйца Бейзу все-таки куда дороже, чем он заявлял. Южное окно пронзают золотистые лучи, и я, несмотря на паршивый настрой, сбрасываю одеяло и выскальзываю из постели. Из-за движения зубила еще сильнее вонзаются в больной мозг, но я волочу ноги к окну и встаю в столпе света, который окутывает меня теплым покровом. Закатываю рукава, подставляя раннему солнцу, столь редкому в эти дни, больше кожи. Толкаю двери, выхожу на балкон и, схватившись за балюстраду, смотрю на океан, что часто вздымается под синевато-серым небом. Сегодня он голубой дымкой тянется к ослепительному горизонту. Я оглядываю гладкий изгиб бухты Огрызок, позолоченной утренним светом. Всегда представляю, что из воды выпрыгнуло исполинское существо и отхватило кусок обсидиановой скалы, вот и осталась черная песчаная отмель, усеянная острыми камнями. Пятилетней мне название казалось очень даже подходящим. Один край бухты примечателен почти заброшенным причалом – пустым морским порогом, обращенным на запад. Мое внимание скользит к поросшему лесом северу, движение привлекает мой взгляд туда, где разлапистые деревья касаются обширного поля ухоженной травы. Из густого древнего леса, что воет ночью и шепчет днем, появляется Рордин. И мое сердце замирает, а в легких не остается воздуха. Он не один – если, конечно, можно посчитать спутником оленя, которого он тащит на широких плечах. Из перерезанной глотки капает кровь, прямо на грудь Рордина, а тот широкими шагами идет по травяному ореолу… Крепче цепляюсь за балюстраду. Рордин вскидывает голову, его взгляд взметается вверх, и меня будто пронзают две ледяные стрелы. Ахаю и отшатываюсь с прижатой к груди ладонью, разрывая контакт. Из колодца доносится отдаленный стук шагов, который заставляет меня резко развернуться и обратить внимание на дверь. – Проклятье. Бросаюсь внутрь – со стоном, ведь от каждого движения в черепной коробке подпрыгивает мой больной мозг. Сто сорок ступеней… или около того. Ровно столько мне отмерено на то, чтобы одеться и собрать рассыпавшиеся остатки самообладания, прежде чем Бейз поволочит меня вниз, чтобы задать мне трепку, которую я в данный момент никак не в состоянии вынести. Выхлебав половину кувшина, я срываю с себя ночную рубашку и бросаю ее в сторону корзины для грязного. Натягиваю свежее белье и с наработанной ловкостью заматываю грудь утягивающей тканью. Шаги все ближе, сердце застревает у меня в горле тяжелым комом. Хватаю черную рубашку и кожаные штаны, мои любимые, которые достаточно разношены, чтобы в них стало легко двигаться. Когда я уже воюю с пуговицами, раздается окрик Бейза: – Отметка в двадцать шагов! Надеюсь, ты одета! Бросаюсь к кровати. Припав к полу, сворачиваю ковер, вонзаю ногти в выемки и поднимаю каменную плиту, под которой скрывается мой тайник. Двенадцать баночек, до самых краев наполненные горькими белыми узелками, что непосвященному покажутся безобидными конфетками. Вот только они определенно не безобидны, и прямо сейчас они мое спа– сение. Сунув один под язык, я возвращаю на место баночку, затем плиту и разворачиваю ковер. Дверь распахивается. Подскакиваю и бьюсь затылком об каркас кровати. – Ай. – Какого рожна ты там ползаешь? – с подозрением шипит Бейз, и я вижу, как его ноги обходят кро– вать. Экзотрил тает в кремообразную жидкость, я сразу ее сглатываю и, схватив с пола старую кисть, вылезаю обратно. Когда наконец оказываюсь на свободе, сердце уже вовсю гонит кровь яростными, настойчивыми ударами.