Глава шестнадцатая На территории за воротами находилось около сотни складов, а также портовые бассейны и сухие доки, судоподъемные эллинги и ремонтные верфи. На дорогах между складами было странно тихо, и я вскоре обнаружил причину этого. Я завернул за угол, следуя указаниям стражника у ворот, и увидел огромную толпу рабочих, собравшихся перед одним из складов. Все их внимание было сосредоточено на разворачивающемся зрелище. Они были так взбудоражены, так дергались и морщились, что я догадался, что там идет петушиный бой или боксерский поединок. Я протиснулся сквозь толпу и обнаружил, что ошибался. Два портовых грузчика прижали полуобнаженного мужчину животом к бочке, его спина была покрыта перекрещенными кровавыми полосами. Четвертый мужчина в рубашке стоял позади них, держа в руке кнут из телячьей кожи. Он взмахнул им в воздухе, потом со щелчком обрушил на спину несчастному. Звук этого щелчка эхом отразился от деревянных складов вокруг. Тошнотворно пахло кровью, в воздух взлетели новые брызги, по телу жертвы прокатилась судорога, и мужчина застонал. Я спросил у ближайшего ко мне зрителя, чем мужчина заслужил такое наказание. – Кто знает? – ответил тот, пожевывая табак. – Богохульствовал во время работы. Играл в кости в субботу. Много не нужно, чтобы стать грешником в глазах Джона Манди. Манди был как раз тем торговцем, которого я искал. Я с интересом принялся рассматривать мужчину с кнутом, высокого и крупного, как амбарная дверь. Я дал бы ему лет пятьдесят. Он вспотел, и промокшая от пота рубашка прилипла к его мускулистому торсу. Парик он не носил, голову брил наголо, и за годы под южным солнцем она загорела так, что приобрела цвет темного красного дерева и сейчас из-за пота блестела, как каштан. Он поднял руку, и кнут снова опустился на спину несчастного. – Помилуйте меня! – кричал лежавший на бочке мужчина. Никакой милости в глубоко посаженных глазах Манди я не увидел. Казалось, порка длилась целую вечность. Наконец Манди отошел назад, тяжело дыша, и бросил кнут одному из мужчин, державших жертву. – Вымойте его. Толпа начала расходиться, разочарованно ворча из-за того, что зрелище закончилось. Часть людей отправилась на склад у нас за спиной. Манди взял полотенце, лежавшее на одном из ящиков, и вытер руки. – Мистер Манди? – сказал я, подходя к чему. Несколько секунд он оценивающе меня оглядывал, давая и мне возможность поближе рассмотреть его лицо. На его загорелой коже было много морщин и каких-то трещин, как на старом куске дерева, который давно лежит на улице, открытый всем ветрам. Две самые глубокие морщины обрамляли его орлиный нос и почти касались уголков его напряженного, неулыбчивого рта. – У вас есть преимущество, сэр, – сказал он. Местный диалект в его речи заставлял предположить, что он совсем не благородного происхождения. Я вручил ему свою визитку, представился и поклонился. Манди ждал только, чтобы я объяснил, что мне от него нужно. – Я ищу подходящее предприятие, чтобы вложить наследство. Мне сказали, что вы, возможно, подыскиваете инвесторов. Я решил скрыть свою истинную цель, в частности потому, что связь Тэда с Манди и его компанией оставалась для меня непонятной. Хотя Чайлд говорил, что убийца не стал бы подставляться, используя клеймо своего хозяина, я считал возможным, что человек, которого я ищу, был членом экипажа на корабле Манди. Может, Фрэнк Дрейк, может, кто-то еще. В Лондоне джентльмен может ожидать помощи от торговца, если одного из его работников подозревают в преступлении, но, как любил напоминать мне Чайлд, это не Лондон. Мне также пришло в голову, что Манди вполне мог быть тем работорговцем, которому докучал Тэд. Возможно даже, что он сам был причастен к убийству Тэда. Манди изучил мою визитку. – Военное министерство? Вы служили в колониях? – Несколько лет, пока не получил ранение под Саратогой. – В таком случае рад познакомиться с вами, капитан. Война – гнусное дело, но необходимое. Во многом она похожа на работорговлю. Сколько вы планируете инвестировать? Я назвал серьезную сумму – долго не думая: – Тысячу фунтов. Манди бросил полотенце на ящик и взял лежавший на нем горчичный сюртук и завитой парик серебристого цвета, надел их и протянул мне руку для рукопожатия. – Я сейчас действительно ищу инвесторов для своего следующего путешествия. Семи сотен будет достаточно. Могу вам рассказать все поподробнее, если зайдете в контору. Когда мы проходили мимо бочки, я бросил взгляд на нее, коричневую от крови избитого на ней человека. Похоже, Манди почувствовал мое неодобрение. – Наши методы могут показаться вам излишне суровыми, капитан, но этот человек украл мешочек табака из одного из моих ящиков. Я не позволю воровать – ни у себя, ни у моих инвесторов. Внутри склада было прохладно и темно. Мужчины карабкались вверх по стопкам ящиков с грузами или тащили их по проходам. Другие прикрепляли к ящикам веревки или поднимали с помощью подъемников и шкивов. Свет попадал внутрь только из ряда небольших окошек под самой крышей. Пылинки плясали в лучах света, напоминая золотой дождь в опочивальне Данаи. – Что вам известно о торговле через Атлантику, капитан Коршэм? И о моей компании «Атлантик Трейдинг»? – Совсем немного. Это было не так, но мне хотелось побольше узнать о том, как он ведет бизнес. Манди повел меня по одному из проходов и крикнул кому-то из рабочих, чтобы тот принес ему ломик. Я смотрел, как он открывает ящик. Внутри оказались пузатые холщовые мешочки. Манди вынул нож из-за пояса, разрезал один из них и жестом предложил мне осмотреть содержимое. Стеклянные бусины. Тысячи бусин! Он предложил мне взять товар в руки, и я набрал пригоршню, позволяя крошечным разноцветным шарикам выскользнуть из моих пальцев. – Их любят негритянские принцессы, – пояснил Манди. – За пятьсот бусин можно купить одного африканца. Еще они любят ром и табак. И стрелковое оружие. Даешь им оружие, и негры могут захватить больше пленных из соседних племен, а потом продать нам. Те племена, в свою очередь, хотят защищаться и тоже обращаются к нам за оружием. Мы принимаем оплату только рабами, и таким образом торговля теперь ведется по берегу всего Гвинейского залива. Приятная симметрия, не правда ли? Я мог бы предложить для этого другие слова и выражения, причем большинство – непечатные, но вместо этого произнес какие-то вежливые банальности. – Следующая часть путешествия – это Средний путь через Атлантику. – Мы прошли дальше на склад. – Вы религиозный человек, сэр? – Пытаюсь им быть. – Ну, тогда вы можете считать свои инвестиции богоугодным делом. В своей Африке чернокожие живут аморально. У них там многоженство, языческие боги. Они никогда не знали утешения, которое дает Евангелие. – И вы даете им это утешение? – Это позволяет мое положение. Мои капитаны организуют молитвы на палубе для негров, когда их выводят туда, чтобы они размялись. Капитаны читают им Священное Писание, потом все поют псалмы. Иногда требуется время, чтобы они прониклись, но в конце концов они попадают в объятия Господа нашего и принимают истинную веру. Представьте море черных лиц в океане, с глазами, поднятыми к небу. Что за зрелище! Я уже достаточно наслушался Евангелия от Джона Манди. – В какой части Карибского моря вы продаете рабов? – Обычно мы идем на Ямайку, иногда на Наветренные острова, реже на Бермуды. Там мы меняем рабов на товары, предназначенные для европейских рынков. Он приказал открыть еще несколько ящиков и показал мне, что внутри. – Табак с Бермудских островов, кофейные зерна с Ямайки. Сахар с Барбадоса – белое золото. Если заглянете ко мне в кабинет, покажу вам расчеты ожидаемой прибыли. Я поднялся вслед за ним по деревянным ступеням в небольшую комнатку, откуда открывался вид на весь склад. Там стоял письменный стол, печка, шкаф для документов и два стула. На стене рядом с картой Атлантического океана висело большое распятие. Манди остановился перед картой, чтобы показать этапы путешествия, – и пальцем нарисовал треугольник. – Из Дептфорда к берегам, где берем рабов, по Среднему пути через Атлантику, потом домой с грузом, который дает чистую прибыль. Он достал из шкафа какие-то бумаги и принес к столу, чтобы показать мне. – За семьсот фунтов стерлингов вы можете купить десятипроцентную долю в моем следующем рейсе. Прибыль трудно предсказать точно, но обычно инвесторы получают назад от двадцати до двадцати пяти процентов, иногда больше. Это было очень много – гораздо больше, чем могли дать любые из моих нынешних инвестиций. – Прибыли распределяются в равных долях внутри синдиката? – Каждый из семи инвесторов выкупает десятипроцентную долю и получает соответствующую часть прибыли. У меня двадцать процентов, у капитана – пять. Три процента получает хирург, а оставшиеся два делятся между помощниками капитана. Получая долю от прибыли, они больше заинтересованы в успехе путешествия. – Сколько у вас кораблей? – Пять невольничьих судов, все ходят к африканским берегам. Обычные торговые корабли не могут с ними сравниться. Мои корабли оснащены полками для рабов, так что мы можем заполнить трюм до предела. Полки съемные, так что на островах Карибского моря трюм заполняется грузом, как на обычных торговых судах. У меня мурашки побежали по коже при одной мысли о том, что там происходит. – Сколько рабов вы планируете купить? – На «Фениксе» можно разместить плюс-минус четыреста пятьдесят. Некоторые торговцы берут столько, сколько влезет, засовывают их во все дыры, но это ложная экономия. Тогда много рабов умрет на борту, кто-то получит травмы – груз получается попорченным! К тому же это ужасно угнетает чернокожих, а я не допускаю жестокости на своих судах. На еде я тоже не экономлю. Черные каждый день получают свежее мясо и овощи. Это означает, что расходы у меня выше, чем у моих конкурентов, но большинство работорговцев теряют семь процентов груза, иногда доходит до целых пятнадцати. Я теряю от трех до пяти процентов. – Он показал мне еще одну таблицу с цифрами. – И я получаю за своих рабов лучшую цену. У вас есть собака? Вы знаете, что если кормить собаку хорошим мясом, то у нее будет блестеть шерсть? Здесь тот же принцип. Я вспомнил черепа в корабельном журнале. – Вы сказали, что теряете от трех до пяти процентов ваших рабов. Никогда больше? Вспышка эмоций, казалось, на секунду осветила его мутные карие глаза. Затем Манди быстро вернулся к цифрам, и я задумался, не показалось ли мне это. – Работорговля – это рискованный бизнес, сэр, именно поэтому и прибыли такие высокие. Я не могу контролировать погоду и не отвечаю за действия французов. К тому же на борту может подняться мятеж. Негр – это опасный зверь, особенно когда он в клетке. Но моя страховка покрывает большинство таких непредвиденных обстоятельств. Деньги инвесторов я еще никогда не терял. Может, хотите посмотреть мои корабли? Дорога, которая вела к причалу, была заполнена телегами и повозками, которые тянули волы или лошади-тяжеловозы шайрской породы. Там, где дорога заканчивалась, был установлен стационарный пункт для таможенного досмотра грузов. Перед нами простирался Дептфорд-Рич, широкий и коричневый. По нему сновали ялики, небольшие парусники, баржи, торговые и прогулочные корабли, небольшие лодочки-одиночки и устричные суда. Группа мужчин под наблюдением инженера тянула фрегат по стапелю к наливному доку. Мы прошли рядом с мачтовым прудом, где в морской воде морили балтийскую древесину. Мальчишки-подмастерья, рискуя жизнью, прыгали по этим бревнам. В сухих доках ремонтировали корабли, по которым сновали плотники и другие мастера. Надо всем этим возвышались огромные невольничьи суда, ходившие к берегам Индии и в Гвинейский залив. Они стояли на якоре в воде впечатляющими рядами и казались расой кораблей-гигантов. В отдалении, на одной из набережных небольшая группа хорошо одетых джентльменов смотрела на реку. Манди проследил за моим взглядом и пояснил: – Наш мэр, мистер Стоукс, показывает город парламентской делегации. Мы надеемся, что они решат строить новый Вест-Индский причал прямо здесь, в Дептфорде. – Надеюсь, что убийство их не отпугнет, – заметил я. Манди резко повернул ко мне голову: – Убийство? – Того аболициониста, которого нашли на причале неделю назад. Вчера в тавернах только об этом и говорили. Манди нахмурился: – Такое преступление не должно служить развлечением для неотесанных мужланов, которые залили шары.