Начало светать, и туман перед решетками моей камеры стал рассеиваться, а я даже не приблизился к тому, чтобы найти ответы. Один из констеблей отпер дверь и поставил передо мной миску с какими-то помоями. Я снова попросил пригласить моего адвоката, но он проигнорировал меня. Через несколько часов пришел местный магистрат. У него было худое серое лицо, испещренное бородавками. Казалось, он искренне был в ужасе от убийства Амелии и ее горничной. Я говорил о своей невиновности, но ему это было неинтересно. Тогда я попытался предложить взятку, и это его разозлило. Наконец, когда у меня почти не оставалось выбора, я назвал имя своего покровителя, Николаса Кэвилл-Лоренса. Магистрат скептически смотрел на меня, но это, вероятно, все же посеяло в нем семена сомнения, и их оказалось достаточно, чтобы он в конце концов отправил сообщение в Уайтхолл. Я не испытывал особого облегчения. К этому времени Кэвилл-Лоренс должен был получить письмо Люция Стоукса. Он узнает о моем расследовании убийства Тэда. А теперь еще и меня самого обвиняют в громком убийстве. Я провел в камере еще много часов. День казался мне очень длинным, на улице начало темнеть. Где Кэвилл-Лоренс? Почему он не приехал? Он разозлился и решил помариновать меня здесь? Может, прочитав письмо Люция Стоукса, он решил умыть руки и больше не хочет иметь со мной дел? В эти долгие тревожные часы я обдумывал все возможности, включая самую печальную – смерть на виселице. Наконец я услышал, как ключ поворачивается в замке. Меня ослепил свет фонаря, и я отвернулся. – Да, это он, – услышал я голос Кэвилл-Лоренса. – Это Генри Коршэм. В его тоне слышалось отвращение, и я понял, что должен выглядеть ужасно. По моему парику ползали вши, а мундир почернел от крови горничной и стал очень жестким. – Снимите с него эти цепи, сэр, пока не лишились работы. Этот человек – герой войны. – Кэвилл-Лоренс повысил голос, и в нем слышалось обычное для него нетерпение. С меня сняли кандалы, вернули мне деньги и оружие. Кэвилл-Лоренс приказал магистрату доставить моего коня и багаж в мой дом в Мейфэре. После этого он приказал констеблям выстроиться перед сторожевым домом и извиниться передо мной, что они сделали с угрюмым видом. Вскоре я уже сидел в большой черной карете Кэвилл-Лоренса, а огни Бетнал-Грина остались позади нас. Я с трудом сгибал ноги, они казались мне хрупкими, как веточки, от меня жутко воняло. Я не прикоснулся к грязи, которую констебли называли едой, и от голода у меня кружилась голова. Я бросил взгляд на Кэвилл-Лоренса, пытаясь определить, насколько он зол. – Простите, если я доставил вам неприятности, сэр, и поставил в неловкое положение. Магистрат отказывался слушать мои объяснения. – Забудьте об убийстве миссис Брэдстрит, – резко ответил он. – Вас должно гораздо больше беспокоить письмо Люция Стоукса. Вест-Индское лобби возмущено всем происходящим. Стоукс пишет, что вы бродили по Дептфорду и задавали вопросы о «Темном ангеле». О чем вы думали? – Убит мой друг, брат миссис Брэдстрит. Я думаю, что их обоих убили из-за бойни на борту этого корабля. – Вы думаете, я этого не знаю? – Кэвилл-Лоренс покачал головой: – Боже, Гарри, вам следовало прийти ко мне. И я посоветовал бы вам не лезть в это гнусное дело. Наши лица казались оранжевыми в тусклом свете каретных фонарей. Кэвилл-Лоренсу не исполнилось и пятидесяти, но выглядел он на все шестьдесят. Бархатная жилетка натянулась на огромном животе, а толстые щеки и двойной подбородок нависали над галстуком. Большие мешки под глазами, казалось, отягощались обязанностями, связанными с государственными должностями, которые он занимал: заместителя министра по вопросам войны и доверенного члена Тайного Совета Его Величества. Меня совсем не удивило, что он уже знает про Тэда, про корабль. Каро говорила, что он хранит больше тайн, чем османская тюрьма. – Напье Смит крайне недоволен вашей ролью во всем этом. Он считает, что вы враг работорговли, и подозревает вас в гораздо худшем. Я попытался убедить его, что худшее ваше преступление – это наивность. И лучше бы это было правдой. Я смотрел на него с тревогой. Напье Смит, глава Вест-Индского лобби. – Я только хотел найти человека, который убил моего друга, сэр. Мне очень жаль, что вы оказались втянуты во все это. По его взгляду было видно, что он непреклонен. – Каро для меня как дочь. Ее отец был одним из моих старейших друзей, но я не стану врагом Напье Смиту ради вас или кого-либо еще. Карета свернула с тракта на одну из проселочных дорог, тянущихся к северу от города. Кэвилл-Лоренс встретил мой безмолвный вопрос еще одним суровым взглядом. – Он хочет встретиться с вами сегодня вечером. Думаю, у него накопилось много вопросов к вам. Как и у меня. Я склонил голову. Перспектива встречи со Смитом, когда я так плохо соображал и так плохо выглядел, беспокоила меня до дрожи. Я допустил столько ошибок, все разваливалось на части. Но я все еще был способен мыслить рационально и смог связать кое-какие известные мне факты. Люций Стоукс был мелкой рыбешкой по сравнению с Напье Смитом, и тем не менее Смит лично участвовал в этом деле. Он хотел видеть меня в одиннадцать вечера. Это нельзя было объяснить тем, что я зашел на территорию Стоукса. Я с самого начала подозревал, что мэр Дептфорда ведет какие-то тайные дела, с которыми связано убийство Тэда. Может, в этих делах участвует и Вест-Индское лобби? Мы быстро ехали по окрестным деревням и селам. По обе стороны дороги возвышались деревья. Иногда мне удавалось заметить испуганные глаза зайца или оленя в живой изгороди. Я снова и снова вспоминал слова Тэда: «Это банда богатых работорговцев. Их власть в нашей стране сильнее, чем думает большинство, и люди никогда не узнают об этом». Он сказал Амелии, что Вест-Индское лобби участвует в заговоре против него. Неделю назад я отмахнулся от этой мысли, а теперь уже не был так уверен. Но Люций Стоукс пожаловался, что я задавал вопросы о «Темном ангеле», а не об убийстве Тэда. Этот корабль так важен для них? Но почему? Африканцы умирают от рук работорговцев каждый день, хотя, конечно, не в таких количествах, и их убивают не из страха потерять прибыль. В этом все дело? В количестве смертей? Оно имеет значение? Я вспомнил, какой ужас испытал, когда впервые услышал про бойню. В Дептфорде никто не реагировал так же сильно, как я, но в Лондоне все может быть по-другому. И в сельской местности. Я подумал о деревне в Уилтшире, где вырос. У людей там были простые представления о добре и зле. Я интуитивно знал, что, если кто-то расскажет им про «Темного ангела», им эта история не понравится. Я продолжал думать об этом, пока мы ехали. Кэвилл-Лоренс сидел неподвижно и молчал. Его глаза были полуприкрыты, и если бы я не знал его так хорошо, то решил бы, что он спит. Я предполагал, что Стоукс защищает убийцу, и, возможно, так оно и есть, но что, если это не главный его мотив? Что, если Вест-Индское лобби беспокоится о гораздо более важном секрете – истории про убийства на корабле? Я крутил эту мысль в голове, пытаясь рассмотреть ее со всех сторон и увидеть всю причинно-следственную цепочку. К тому времени как мы свернули с основной дороги на подъездной путь к частным владениям где-то к северу от Хэмпстеда, я решил, что все понял. Глава двадцать пятая В лунном свете особняк блестел, как блестит мрамор. Я то и дело видел, как он мелькает меж вязов, высаженных вдоль дороги. Я знал его название: «Фэрмонт». Я читал бесчисленные статьи в газетах о стоимости его строительства и потолках, которые группа итальянских мастеров расписывала целый год. «Фэрмонт» строился, чтобы подавлять, а не вдохновлять, и критики сетовали на вульгарность нуворишей. Каро, которая сама происходила из новой денежной аристократии, утверждала, что под вульгарностью они имеют в виду власть и силу. Мы завернули, и дом оказался перед нами. Мы миновали богато орнаментированные ворота и оказались в посыпанном гравием переднем дворе, где лакеи в ливреях вышли к нам со всех сторон. Они провели нас в зал с высоким сводчатым потолком. Там у Кэвилл-Лоренса забрали шляпу и перчатки. Я все это потерял еще в Бетнал-Грине, и лакеи вполне сносно притворились, что не замечают моего растрепанного вида. Нас проводили по колоннаде со статуями греческих богов в библиотеку, где стены были расписаны сценами из античной истории. Там нас ждал хозяин дома. Я видел Напье Смита в Уайтхолле, хотя нас никогда не представляли друг другу. Он унаследовал место своего отца в парламенте, а также сорок тысяч акров сахарных плантаций на островах Карибского моря. Узнаваемо высокий и худой, сегодня он был в зеленом бушлате с бриллиантовыми пуговицами и завитом парике. Кэвилл-Лоренс представил нас друг другу, и я извинился за свой растрепанный вид. Смит равнодушно оглядел меня. – Ваш вид меня нисколько не волнует. Если Кэвилл-Лоренс выглядел гораздо старше, чем был на самом деле, то Смит из-за своей безволосой кожи и высокого голоса казался моложе даже своих нежных двадцати четырех лет. У него было вытянутое бледное лицо, большой нос и широкий неулыбчивый рот. В руке он держал «Государя» Макиавелли. Я задумался, на самом ли деле он читал эту книгу или использовал ее как реквизит. Ходили слухи, что старый Джаспер Смит, отец Напье, однажды обанкротил человека из-за того, что лошадь этого несчастного обошла лошадь Смита на скачках в Аскоте. Люди не без тревоги шутили, что сыну не хватает сочувствия, присущего старику. Смит указал нам на стулья, стоявшие под большой картиной какого-то итальянского мастера. Он не предложил нам никаких напитков, хотя я не отказался бы от вина. – Я получил письмо от Люция Стоукса о вашей деятельности в Дептфорде, капитан Коршэм. Сказать, что оно вызвало у меня беспокойство, было бы преуменьшением. Но мистер Кэвилл-Лоренс всегда был другом Вест-Индского лобби, и он считает, что ваши действия не были злонамеренными. – Взглядом он изучал мое лицо. – Посмотрим. В комнате было невыносимо жарко. В огромном камине пылал огонь, хотя стояла середина лета. В мыслях передо мной то и дело представало мертвое холодное лицо Амелии. Растерзанное тело Тэда на столе у Брэбэзона. «Просто надо это пережить, – сказал я себе. – Говори то, что нужно сказать. А потом сможешь подумать». – Насколько я понимаю, вы были другом покойного мистера Таддеуса Арчера, – продолжал Смит. – Когда вы узнали о его убийстве? – Примерно неделю назад, – ответил я. – Миссис Брэдстрит, сестра Арчера, сообщила мне, что он пропал. Я выяснил, что он мертв, когда на следующее утро отправился в Дептфорд. – Сколько раз после этого вы виделись с миссис Брэдстрит? – Дважды. Один раз после возвращения из Дептфорда. Второй раз на похоронах Арчера. Вчера вечером был третий. Так он допрашивал меня больше двух часов. Я отвечал ему честно – не то чтобы у меня был выбор. Я рассказал ему практически все. О «Темном ангеле» и его экипаже, о покушении Дрейка на мою жизнь, о том, что я нашел в квартире Тэда. Я не упомянул только свои разговоры с Синнэмон, Сципионом и африканцами на похоронах Тэда. Я не хотел, чтобы проблемы возникли еще у кого-то. Смита особенно интересовали мои взгляды на рабство, и я заверил его, что придерживаюсь традиционной точки зрения. – Вы не выступаете за отмену рабства? В этих обстоятельствах я едва ли мог себе позволить отвечать туманно или двусмысленно. – Нет, сэр. – Люций Стоукс считает иначе. – Он ошибается, сэр. – Вам не попадались документы, связанные с кораблем? – спросил Кэвилл-Лоренс. – В квартире мистера Арчера или где-то еще? – Документы, сэр? – Я тут же навострил уши. – Юридические документы. Контракты. Что-то в этом роде. Мы знаем, что они оказались у Арчера незадолго до его смерти. – Только страницы из судового журнала, о которых я вам уже рассказал. По выражению лица Кэвилл-Лоренса я понял, что это не то, что ему нужно. – Может, их украл тот человек, который обыскивал квартиру Арчера? – Человек, которого вы видели в квартире Арчера, работает на меня, – объявил Кэвилл-Лоренс. – Мы забрали бумаги Арчера, чтобы они не попали не в те руки. Но некоторых нужных нам документов среди них не оказалось. – Понятно. Что это означает? На самом деле я не понимал. – Арчер сказал своей сестре, что отправляется в Дептфорд, чтобы забрать что-то важное. Может, как раз эти документы? Кэвилл-Лоренс бросил взгляд на Смита: – Как вы думаете, такое возможно? Смит на мгновение задумался. – Если бы они до сих пор были в Дептфорде, их нашел бы Люций Стоукс. У убийцы их тоже нет, иначе зачем было пытать миссис Брэдстрит? Кэвилл-Лоренс прикрыл глаза. – Это документы были крайне важны для Арчера. Если он получил их во время своей последней поездки в Дептфорд, то почему не вернулся в Лондон? Зачем было рисковать? Ведь его могли схватить вместе с ними. В конце концов, это украденное имущество. И зачем ждать, пока тебя убьют? Смит вертел в руках табакерку, украшенную драгоценными камнями.