– Я только хотел сбить вас с ног, чтобы я мог убежать. – Зачем? Я не понимаю, почему вы от меня убегали. – Разве вы не слышали, что я говорил на похоронах Арчера? Я в опасности. И мистер Прудлок. Если наш враг узнает, что мы с вами разговаривали, вы тоже будете в опасности. Я вспомнил Эфраима Прудлока, которого видел на похоронах, – помощника Моисея Грэма в вопросах искусства и аболиционизма. Я сомневался, что их страх связан с рисованием акварелью. – Все дело в «Темном ангеле», да? Пожалуйста, расскажите мне, что вам известно. Если я из-за этой информации и окажусь в опасности, то все равно готов рискнуть. Его глаза бегали в темноте. От волнения он стал говорить громче: – Мы тоже так думали в самом начале. Но мы не знали, как далеко они готовы зайти. – Вы и Таддеус Арчер? – И мистер Прудлок. Мы трое узнали о «Темном ангеле». – Грэм смотрел на меня, покусывая губы. – Вы не видели его? Мистера Прудлока. – Вы не знаете, где он? – Пропал два дня назад. Я пытался найти его в «Йоркширском пиве». Прудлок думал, что за ним следят, как и мистер Арчер. У меня иногда тоже возникает такое ощущение. Как и у меня. – Кто-то пытал и убил сестру Арчера и ее горничную два дня назад. – О, несчастная женщина! – Грэм закрыл лицо руками. – Я по-прежнему многого не понимаю, – признался я. – Как во все это вписываются «Дети Свободы»? – Никак. Я же уже говорил вам: я не имею ничего общего с этими людьми. – Арчер мог привлечь их, не посоветовавшись с вами? Он взял с собой в Дептфорд несколько их брошюр. – А зачем им вмешиваться? Какая им прибыль от мертвых рабов? Они могут получить ее только с живых. – В голосе Грэма слышалось презрение, которое я не понимал. – Какая прибыль? Я думал, что они помогают рабам сбежать от своих хозяев. Грэм покачал головой: – Это плохие люди. Просто знайте об этом. Возможно, Тэду нужны были плохие люди. Более сильные союзники, чем джентльмен-акварелист и его худосочный помощник. Я внимательно изучал его искаженное мукой лицо, лысую голову, мятую одежду. – Мне нужно, чтобы вы мне доверяли, мистер Грэм. Мы вместе сможем остановить убийцу. – Он под защитой. Неужели вы этого еще не поняли? Под защитой Вест-Индского лобби. Властей Дептфорда. Таких людей, как Николас Кэвилл-Лоренс. – Они защищают его, потому что боятся. Мы можем утешиться этим. А теперь, пожалуйста, объясните мне все. Насколько я понимаю, Таддеус Арчер планировал привлечь к ответственности экипаж «Темного ангела». Но рабы считаются имуществом. Нельзя предъявить обвинение в убийстве имущества. Как тогда он собирался довести дело до суда? – Вы сами только что сказали это. Рабы – имущество. Это ключ ко всему. Все завязано на этом. Преступление, уголовное преследование, убийство… Он замолчал, потому что помещение залил свет. Не яркий белый свет луны, а желтый свет фонаря. Кто-то вошел в здание. Мы слышали, как он ходит по холлу. – Это убийца Арчера, – прошептал Грэм. – Он нашел нас. Я приложил палец к губам и выглянул в холл. Там я увидел фонарь, который медленно двигался по воздуху, когда человек, державший его в руке, обходил помещение. Я не мог рассмотреть его лицо, но составил впечатление о росте и силе. Это ночной сторож, ищущий нарушителей? Мог ли Сципион последовать сюда за мной из таверны? Или это убийца, как предположил Моисей Грэм? Часть меня хотела выяснить, кто это, но я не взял с собой оружие, а в помощниках у меня был только Грэм. Я взял его за плечо, и мы прокрались в заднюю часть дома, где был огромный зал во всю ширину особняка. Он явно предназначался для летних балов – несколько дверных проемов вели из него на террасу под открытым небом. Я слышал, как человек с фонарем передвигался у нас за спиной. Он все еще ходил по дому из одной комнаты в другую. Мы же поспешили через бальный зал на террасу. Она выходила на длинную полосу сада, сейчас покрытую грязью, с высокими стенами по обеим сторонам. Я мог бы через них перебраться, но только не Грэм. Оставалось надеяться, что в дальнем конце сада есть дверь. Ступени, ведущие на террасу, еще не построили, а до земли было почти два метра. Я спустился вниз довольно легко, Грэм тяжело рухнул в грязь рядом со мной. Я встал на цыпочки, выглянул из-за террасы и увидел свет в бальном зале. Он нас видел? Я не знал, но он шел сюда. Грэм от паники почти лишился чувств. Он не сопротивлялся, когда я потянул его в тень к окружавшей сад стене. Мы застыли, услышав приближающиеся шаги. Мужчина стоял на краю террасы и осматривал территорию, освещая ее фонарем. Он поворачивался то в одну сторону, то в другую, склоняя голову набок, чтобы прислушаться. Фрэнк Дрейк? Или Джон Манди? Вглядеться в его лицо, не выдав себя, было невозможно. Каждая секунда казалась вечностью. Грэм не прекращал дрожать, и я опасался, что в любой момент паника завладеет его разумом и он нас выдаст. Фонарь перестал двигаться, фигура наклонилась вперед. Если он спрыгнет в сад, то точно нас увидит. Я обливался потом. Мышцы напряглись. Грэм одними губами шептал молитву. Человек развернулся и пошел назад в дом. Грэм, которого все еще трясло, слабо улыбнулся мне. Мы подождали несколько минут, а затем медленно прокрались по саду, держась в тени. Я испытал облегчение, увидев открытую дверь в задней стене. За стеной на участке, покрытом грязью, обнаружились фундаменты других зданий. Я догадался, что здесь будет извозчичий двор – конюшни и каретный сарай. К нему примыкало еще несколько незаконченных домов, а между ними имелся проход. Мы поспешили к нему и вскоре снова оказались на открытой местности. Перед нами была Марилебон-роад, справа находился Лондон. Но опасность еще не миновала. Убийца по-прежнему ходил где-то поблизости. Нам требовалось как можно быстрее добраться до города. Карета с грохотом катилась по дороге, и мы побежали навстречу, чтобы преградить ей путь. Я опасался, что кучер нас не заметил, но в последний момент он натянул поводья. Лошади заржали, повозка заскрипела, но остановилась. – Смотрите. – Грэм потянул меня за руку. Он снова смотрел на дома. Там стояла темная фигура с фонарем. Его яркий свет не давал мне рассмотреть лицо. Затем мужчина погасил фонарь и слился с окружавшей его тьмой. На козлах сидел пожилой африканец с белой бородой, в залатанном сюртуке. У него на коленях лежал древнего вида мушкетон. – На нас с другом напали, – сказал я, немного преувеличивая, хотя потерявший парик Грэм пребывал в таком растрепанном состоянии, что легко мог сойти за жертву преступления. – Пожалуйста, довезите нас до города. Старик направил на меня мушкетон, и я поднял руки, думая, что он спутал нас с разбойниками. Открылась одна из дверей повозки, Грэм уставился внутрь, и его рот раскрылся в ужасе. Я шагнул к нему, чтобы посмотреть, что его так испугало, но тут кто-то подошел ко мне сзади. Я повернулся – и меня сильно ударили по голове. Казалось, что мозг подпрыгнул у меня в черепной коробке, я рухнул на колени, ничего не понимая. Я крикнул Грэму бежать, но не смог выговорить слова, язык заплетался. Грубые руки схватили меня под мышки и бросили в карету. Там ждали еще чьи-то руки, которые затащили меня внутрь. Я лягался, и кто-то снова меня ударил. Хлопнула дверца, и повозка тронулась в путь. Мне на голову надели мешок, но я и без него уже погружался во тьму. Глава тридцатая Я не знаю, сколько времени провел без сознания. Я очнулся на полу кареты, голова невыносимо болела, в ушах звенело от удара. Руки были связаны за спиной, на голове у меня все еще был надет мешок. Вокруг я слышал знакомые звуки ночного города: грохот тележек с продуктами, ор гуляк, крики ночника [44]. По запаху я понял, что мы находимся где-то у реки. Я чувствовал, что со мной в карете ехало несколько человек, но они все молчали. Я лежал и пытался понять, кто схватил меня. Здесь ли Моисей Грэм? Или они оставили его там, на обочине дороги, с убийцей? Шум постепенно утих, теперь я слышал только стук копыт и чувствовал усилившиеся промышленные запахи: уксусное производство, вонь тухлого мяса и мочи, которая может идти только с сыромятни. Я понял, что мы находимся в промышленном квартале, где-то к западу от Лондона. Карета остановилась и, когда кучер слезал с козел, сильно закачалась. Кто-то открыл дверь, я почувствовал прикосновение более прохладного воздуха. Меня вытащили на улицу, под ногами на несколько секунд оказались булыжники, и меня тут же втолкнули в здание. Я услышал лязг цепочек и грохот засовов – за мной запирали дверь. Еще несколько шагов вперед, и я почувствовал тепло огня. Чьи-то руки опустили меня на стул и сняли мешок. Все плыло у меня перед глазами, лица постепенно выступали из тумана: лица четырех черных сердитых мужчин. Одного из них я узнал – огромного африканца, который охранял проход за занавеску в «Йоркширском пиве». Моисей Грэм сидел рядом со мной, связанный, как и я. Он дернулся, увидев своих похитителей, и они засмеялись. Еще трое чернокожих мужчин и две чернокожие женщины сидели на полу у стены. Их одежда была потрепана, они смотрели на меня широко раскрытыми испуганными глазами. Я догадался, что это беглые рабы. Рядом с огнем в кресле с подголовником сидел африканец в красной шляпе. Одна сторона его лица была жутко изуродована. Он держал в одной руке стакан вина, в другой – пистолет. Сизар Джон. – Жирный был вместе с ним, когда мы его догнали, – сообщил один из молодых чернокожих мужчин. – Они почему-то сошли с дороги, но мы еще раз все объехали и нашли их. Жирного мы забрали с собой, чтобы он не настучал на нас. Вероятно, они следили за мной в таверне. – Вы «Дети Свободы», – сказал я. Никто не стал этого отрицать. Я повернулся к Моисею Грэму: – Вы говорили, что Сизар Джон не имеет к ним никакого отношения. Вы говорили, что он опасный человек. Грэм теперь выглядел еще более жалко, чем в Марилебоне. Его сюртук был порван и заляпан грязью, на щеке у него красовался синяк. Тем не менее, глядя на Сизара Джона, он собрался с силами и заявил с чувством собственного достоинства: – Он на самом деле опасный человек. Жалкий паразит, который охотится на слабых и уязвимых. Я врал, только чтобы защитить вас, капитан Коршэм. Вам следовало послушать меня. Сизар Джон гневно взглянул на него. – Я спас гораздо больше рабов, чем все твои книги и речи, вместе взятые, – сказал Сизар Джон с акцентом, таким же сильным и характерным для этих мест, как лондонская глина. – Если под «спас» вы имеете в виду «втянул в преступную жизнь», с которой вы имеете прибыль, то, да, можете этим гордиться, – ответил Грэм. – Но не заблуждайтесь: это бесчестно, сэр. Не забывайте об этом ни на секунду. – Если мы что-то у кого-то забираем, то делаем это потому, что забирают у нас. А теперь следи за тем, что несешь, негр. Пока я не вырезал твой поганый язык. Мысли у меня в голове путались. – Где мы? – спросил я. Комната напоминала гостиную в дешевом пансионе, только на всех окнах были железные решетки. – Почему вы привезли нас сюда? – Это бывший дом предварительного заключения для должников, – пояснил Сизар Джон, зажав между зубами зубочистку из слоновой кости и перекидывая ее из одного уголка рта в другой. – Конечно, не Букингемский дворец, но для наших целей подходит. Мы держим здесь не должников, а беглых рабов. А вы здесь потому, что я хочу получить гребаные ответы. – Он махнул рукой своим людям: – Ведите их.