Каро долго молчала. – У Напье Смита есть какие-то доказательства его подозрений? – Доказательств нет. Я же сказал тебе. Это неправда. Но он намекнул, что при необходимости сфальсифицирует доказательства. «А если он поговорит с Натаниелем…» – Эта мысль заставила меня вздрогнуть. Каро встала и прошлась по комнате. Она всегда так делала, когда хотела мыслить ясно. Она остановилась перед окном – черный силуэт на фоне яркого света. Я ничего не мог понять по выражению ее лица. – Я не хочу ни развода, ни раздельного проживания, Гарри. Но я не хочу и скандала. Я хочу, чтобы Габриель рос, гордясь тем, что он твой сын. Если Смит задумал уничтожить тебя, мы должны сделать так, чтобы последствия были неприемлемыми для него. Он деловой человек. Пусть посмотрит на дебетовую сторону счета. Что-то в этом «мы» невыразимо тронуло меня. Я почувствовал ком в горле. – Нанести удар по человеку типа Смита? Не уверен, что мы способны это сделать. – Расскажи мне про Дептфорд. Про убийство Таддеуса. Мы говорили несколько часов, за это время стемнело, и Каро приказала принести свечи. Каро всегда умела слушать и не задала ни одного вопроса, пока я не закончил говорить. Я не сказал только про Натаниеля. Все остальное мы обсудили и просеяли. Я понимал всю странность ситуации. Мы были похожи на двух полководцев, командующих армиями союзников, которые наступают на общего врага, а наши действия основаны только на заключенных когда-то давно договорах. Постепенно стратегия обрела форму. Наш план был рискованным, но мы оба согласились, что он может сработать. Сначала была теория, потом появились средства и метод. В какой-то момент Каро замолчала, чтобы налить нам еще вина, и я почувствовал, что должен об этом спросить. Не потому, что чего-то ждал, и даже не потому, что лелеял надежду, а просто потому, что мне было нужно, чтобы она это услышала. – Этот корабль, на котором мы плывем, – неужели нет шанса выровнять его курс? По выражению ее лица я понял, что она знала: речь идет уже не о Смите и его угрозах, а о Карлайл-хаусе, молодых виконтах и отдельных комнатах. В ее улыбке был весь мир: близость и отстраненность, злость и прощение, вызов и сожаление. – Это проклятие Крейвенов: мы всегда хотим иметь все. Если не получаем что-то, то считаем, что должны идти и искать. Ничто не идеально, Гарри. Теперь я это понимаю. Нам просто нужно с максимальной выгодой использовать карты, которые нам достались. Глава пятьдесят вторая Мы встретились в Сент-Джеймсском парке. Дамы и господа прогуливались по липовым аллеям. Солдаты занимались строевой подготовкой на траве. Пожилая женщина продавала еще теплое молоко из-под своей рыжей коровы. Болтающиеся без дела подмастерья строили глазки проституткам, которых не могли себе позволить. Мой покровитель, Николас Кэвилл-Лоренс, заместитель министра по вопросам войны, непроницаемым взглядом рассматривал одну из девушек. – Не представляю, что мы можем сказать друг другу. Я согласился на эту встречу только ради Каро. Вы вообще о ней когда-нибудь думали? Она ценила нашу дружбу. И я тоже. Каро предупреждала меня, что он именно так и начнет разговор – сначала будет говорить о верности и преданности. По ее словам, Кэвилл-Лоренсу нравится верить, что его волнуют подобные вещи. Я ждал, пока он наговорится. – Наши спонсоры отказались финансировать выдвижение вашей кандидатуры на дополнительных выборах. Я слышал, что Вест-Индское лобби собирается выставить против вас своего кандидата. На вашем месте я бы сам снял свою кандидатуру прямо сейчас. Избавьте себя от позора. Я хочу, чтобы вы освободили свой стол в Военном министерстве к концу недели. Я слушал все это краем уха, словно все это случилось с кем-то другим. С человеком, которого я знал, но не очень любил. – Я понимаю, сэр. Я не буду пытаться изменить ваше мнение. Но я прошу не ради себя, ради Каро. Напье Смит собирается опорочить мою репутацию такой ложью, которая навредит ей и Габриелю. – А чего вы ожидали? – Выражение его лица не смягчилось. – Что вы сами делаете, чтобы себе помочь? Смит говорит, что даже после всего этого вы намерены вернуться в Дептфорд. – Намерен. – Вы уже знаете, кто убил его? – Нет, но узнаю. – А пропавшие документы? Удалось найти их следы? – Они в Дептфорде. Я уверен в этом. Они оказались у Арчера за день до смерти. Мой ответ, хотя и неопределенный, был не так интересен, как сам вопрос. Напье Смит не спрашивал про контракты, когда вчера приезжал ко мне домой, но, возможно, для него они имели второстепенное значение. Но не для Кэвилл-Лоренса, как я чувствовал. Он достал из кармана шелковый носовой платок и вытер пот с изрезанного морщинами лба над седыми бровями. – Я не могу вам помочь. К несчастью для Каро, она вышла замуж за человека, который одержимо приносит несчастье своей семье. Но Каро сама сделала выбор. Не мне облегчать последствия ее решений. Или ваших. Каро сказала, что он ответит именно так. Я с трудом сдержал улыбку. Я смотрел, как он уходит по одной из тропинок вдоль канала в сторону Сент-Джеймсского дворца. Когда он проходил мимо пожилой женщины с коровой, от группы людей, стоявших в очереди за молоком, отделился невысокий мускулистый африканец в красной шляпе. Он на мгновение повернулся, наши взгляды встретились, но мы оба никак не показали, что знакомы. Свет упал на шрамы у него на лице, когда он пошел за Кэвилл-Лоренсом. * * * Дороги к востоку от главной улицы Саутуорка, за больницей имени Томаса Гая, были узкими и душными. Большинство домов – фахверковые, оставшиеся от прежнего Лондона, построенные для рабочих с хлопковых и винных верфей этого участка Темзы. Наша встреча с Сизаром Джоном планировалась не раньше вечера, поэтому я спустился сюда, вдыхая сильную вонь реки и предприятий, работавших на ее берегу. По Тули-стрит сновали рабочие с кожевенных и литейных заводов, громко разговаривая друг с другом на своем речном жаргоне. Они шли не домой к женам, а на травлю медведя, в театры, бордели и игорные дома, которые притягивали посетителей к югу от реки. Вывеска перед Саутуоркским театром комедии рекламировала постановку «Бури». Две ярко накрашенные женщины с размалеванными сосками, выглядывающими из-под корсетов, курили одну трубку. Привратник хмуро наблюдал за ними. Они попытались заманить меня внутрь, но я отошел подальше, чтобы изучить театральный билет, который нашел в кармане Фрэнка Дрейка на корабле. На карте, нарисованной от руки на оборотной стороне, не было ни названий улиц, ни вообще каких-либо надписей. Я воспринял это как еще одно доказательство безграмотности Дрейка. Карта определенно изображала Лондон – это становилось понятно по изгибу реки, положению моста, куполу собора Святого Павла. Это был билет на постановку пьесы Шеридана в прошлом месяце в этом театре, который отметили на карте знаком «Х». Таких знаков было два, и я хотел выяснить, что означает второй. Следуя маршруту на карте, я прошел пару переулков в сторону от реки. В конце концов я вышел на улицу, на которой стоял крестик. Вдоль нее работали лавки, торгующие пыльными овощами, старой мебелью и одеждой, а также таверна. Все они на карте отмечались маленькими квадратиками. Два квадратика были отмечены символами: рыба и три монетки. Здание с крестиком находилось между ними. Я шел по улице, пока не увидел лавку ростовщика. Дальше находился рыбный рынок, а между ним и ростовщиком – двор каменщика, над которым висела вывеска: «Дж. М. Ло: строительный камень, плиты, мрамор». Я отошел, чтобы дать крытой повозке въехать в ворота, и зашел следом за ней. Каменщик рубил скальным молотком большие куски камня на блоки. Другие рабочие побежали разгружать фургон. Сбоку, у невысокого строения, стояли и разговаривали два джентльмена. Возле строения на цепи сидела большая коричневая собака. Она залаяла, когда я приблизился. – Мистер Ло? – Кому он нужен? Говоривший был неопрятно одет, парик и чулки пожелтели. Каменная пыль покрывала его плечи, как перхоть. Судя по состоянию кожи, он много времени проводил на открытом воздухе – лицо обветрилось, загорело и еще блестело от пота. Маленькие свинячьи глазки смотрели на меня, верхняя губа отвисла. Он замахнулся ногой на собаку: – Черт побери, Калигула, заткнись уже. – Капитан Генри Коршэм, – поклонился я. – Джейкоб Ло. Вам нужен камень или каменщик? – Ни то ни другое. Я собираю информацию о человеке по имени Фрэнк Дрейк, моряке из Дептфорда. Я думаю, у вас с ним были какие-то общие дела здесь. Ло сплюнул в пыль: – Не знаю такого. – Давайте я вам его опишу. Описывая внешность Дрейка, я увидел, как Ло напрягся. – Это он вас сюда прислал? – Ло прищурился. – Он мертв. – Я достал из кармана серебряную крону. – Вы можете рассказать мне о ваших совместных делах? Он выбил монету из моей руки кулаком, и Калигула снова разлаялся. – Я сказал, что не знаю его. Ты что, тупой или глухой? А теперь вали отсюда, пока я не спустил на тебя свою собаку. Еще много часов спустя я думал о значении этой встречи. Когда я наконец понял, то подумал о Перегрине Чайлде. Пожалуй, я только теперь осознал, какой была его роль в убийстве Тэда и последовавших событиях. Я чувствовал злость, но также и удовлетворение. Глава пятьдесят третья Стук копыт Зефира, скакавшего по широкой дороге, эхом отдавался в моем черепе. Каждое движение причиняло боль. Вчера вечером Каро послала за врачом, и он перевязал мне ребра, но они все равно будто царапали мои внутренности, когда я двигался или кашлял, а кашлял я все чаще и чаще. Лихорадка не прошла. Я весь горел, как Люцифер. Каро умоляла меня подождать, не возвращаться сразу в Дептфорд. Но я понимал, что «Темный ангел» может отплыть в любой день, поэтому настоял на своем. Мы расстались довольно прохладно. Может, как и я, она думала, что ей следовало сказать больше, но она не смогла подобрать слова. Габриель махал мне рукой из окна. Я подумал тогда: «После того как вернусь, я больше никогда тебя не оставлю». Вчера поздно вечером я вернулся в «Йоркширское пиво». Один из людей Сизара Джона отвез меня через весь город в бывший дом предварительного заключения, снова с завязанными глазами. Там я нашел Синнэмон и Сизара Джона.