– Вы очень вовремя, сэр, – сказала хозяйка. – Я как раз собиралась позвать девочек. Она подошла к буфету и позвонила в колокольчик. Я услышал легкие шаги на лестнице, а потом в гостиную спустилась вереница девочек. На каждой было атласное или шелковое платье, украшенное кружевами и яркими лентами. Платья шили по парижской моде, и они явно обошлись дорого. Волосы у всех блестели и были завиты, девочки призывно улыбались. Хозяйка велела им приподнять юбки, чтобы мы могли полюбоваться их чулками. Другими словами, они выглядели как шлюхи в любом другом эксклюзивном борделе. За исключением того, что ни одной из них не было больше десяти лет. * * * Я изобразил приступ водянки, чтобы убраться из этого заведения. Затем я поехал в Дептфорд, подгоняемый дождем и ветром. По крайней мере, эта погода помогла охладить ярость, бушевавшую у меня в душе. Теперь я понимал, чем Тэд держал Брэбэзона и почему хирург был вынужден стать его человеком. Я задумался, не Брэбэзон ли был тем моряком, следить за которым Тэд отправил человека Сизара Джона, Джупитера, но предположил, что никогда этого не узнаю. Тем не менее Тэд каким-то образом попал сюда, в «Дом лилий», и узнал мерзкий секрет Брэбэзона. Я ехал дальше, в голове крутились разные мысли, связывая одну причину с другой и составляя цепь. Первым звеном стала трагедия на корабле, а последним – та точка, в которой я был сейчас. Стоукс и контракты. Мои разговоры со Сципионом и Чайлдом. Отсутствие алиби у Манди. Безумие Вогэна. Тайны Брэбэзона. Моя уверенность, что Синнэмон знает что-то, что может иметь последствия для командования корабля. И вдруг я все понял. Я остановил Зефира на подъеме в гору, мое сердце судорожно колотилось в груди. Я видел лицо убийцы. Я понял, как все произошло. Если я думал, что это понимание меня успокоит, я сильно ошибался. Вдалеке я видел реку. Там меня ждал «Темный ангел». И капитан Вогэн, запертый в нижнем трюме для рабов, спрятанный от тех, кто хотел использовать его измученную совесть для продвижения дела аболиционизма. Я осознавал опасность. Я мог догадаться, что еще ждет меня на борту. Так или иначе, но все закончится сегодня вечером на борту этого корабля. * * * Я оставил Зефира на постоялом дворе на Дептфордском Бродвее. Убедившись, что никто за мной не наблюдает, я спрятал контракты синдиката в седле. Затем я пошел к Дептфорд-Стрэнд и причалам, где стоял, а дождь бил мне в лицо. Ветер поднял такие волны, что качало даже самые крупные суда, и они бились на своих цепях, словно привязанные Левиафаны. При каждой вспышке молнии я встречался взглядом с «Темным ангелом». Ее распахнутые крылья словно несли ее по течению бури. Я представил, что река – это когтистая лапа, рассекающая меловые равнины графства Кент, вспарывающая берега Иберии, хватающая людей на гвинейском берегу, чтобы переправить их в Карибское море, а потом она возвращается в логово феодала-разбойника, которого мы называем Англией. Он коррумпирует всех, кого касается, сводя каждого человека к цене, за которую его можно купить. Кэвилл-Лоренс и его друзья в министерстве. Натаниель Гримшоу и Дэниел Уотерман, мальчишки, которые были пережеваны и выплюнуты. Фрэнк Дрейк, который не родился монстром. Сципион, который винил себя в преступлениях своих хозяев. Каждого из них поймало существо, именуемое человеческой алчностью. Это дьявол протянул к ним ко всем свою руку. Глава пятьдесят восьмая Течение реки было очень сильным. Вокруг меня бушевал шторм. Дождь бил о весельную лодку, по моему замерзшему лицу и рукам. Я все время попадал в опасные водовороты, меня крутило, затягивало вниз по течению. Казалось, молния рассекла небо на части, корабли переливались голубым светом. Я насел на весла, ребра вонзились в мои внутренности. Несколько раз на пути из Ли меня пробирала дрожь, и сейчас случился еще один приступ. Опять сверкнула молния, и я увидел над собой крылатую женщину. Лестница все еще свисала с северной стороны. Я привязал лодку и отстегнул меч, прежде чем начинать трудный подъем на палубу. Корабль качало, и из-за этого подниматься было еще сложнее, чем в первый раз. Я хватался за веревки, меня раскачивало ветром и окатывало брызгами. Добравшись до верха, я испытал сильнейший приступ озноба. Палуба поднималась при каждой новой волне, доски громко скрипели. Достав пистолет, я направился к квартердеку и зажег фонарь, висевший за дверью. Я заглянул в каждую каюту, но все вроде бы было по-прежнему. В каюте хирурга пара бутылок свалилась на пол и разбилась из-за качки. В остальном ничего не изменилось с моего предыдущего визита. Я вернулся на палубу и в задумчивости уставился на люк, который вел вниз, на палубы для рабов. Сжав волю в кулак, я поднял крышку люка и спустился по лестнице. Сверкнула молния: света, проникшего через люк и вентиляционные отверстия, было достаточно, чтобы окутать все пространство голубым, каким-то неземным сиянием. Цепи, полки, на которых спали рабы, пушки. Затем все снова погрузилось во тьму, если не считать небольшого желтого круга от моего фонаря. Теперь шторм бушевал почти над головой. Раскаты грома отдавались в трюме. Я поставил фонарь на пол рядом с люком, ведущим на нижнюю палубу для рабов, встал на колени, чтобы осмотреть висячий замок, и достал свой набор отмычек. Взломать этот замок оказалось гораздо сложнее, чем замок на складе, да и освещение было хуже. В конце концов мне удалось подобрать отмычку, которая легко вошла в замок. Я крутил ее в замке, постоянно вглядываясь в тень, что усложняло мою задачу. Я прекрасно понимал, насколько я сейчас уязвим. Мне пришлось использовать обе руки, чтобы попытаться открыть замок. Пистолет пришлось заткнуть за пояс, пятно света лежало у моих ног, а тьма за ним казалась непроницаемой. Наконец моя отмычка проникла в нужную часть замка. Вскоре послышался щелчок, и дужка открылась. Я снял замок и положил его и отмычку в карман, чтобы никто не запер меня внутри. Я поднял крышку люка и спустился еще глубже в чрево невольничьего корабля. Сюда проникало меньше лунного света и вспышек молний. Воздух был еще более затхлым и горячим. Струи дождя безостановочно барабанили по бокам корабля, словно скребущиеся жуки. Я приподнял фонарь. – Капитан Вогэн? Молчание. Я вдохнул смрад, пытаясь уловить сладкий аромат опиума за вонью смерти и разложения. К горлу подступил комок желчи, я сплюнул и снова вздрогнул. Как только приступ озноба прошел, я пошел дальше по трюму. Я слышал только скрип дерева, стук дождя и раскаты грома. Я двигался как лавирующий корабль, от одной стороны трюма к другой, круг света двигался вместе со мной, пистолет я держал наготове. Я нашел еще больше полок для рабов, еще цепи, лебедки и подпорки для перевозки грузов. Но я не нашел ни следа Эвана Вогэна. Только в дальнем конце трюма, где были самые густые тени, я обнаружил кое-что интересное. Штук пятьдесят ящиков, на каждом надпись: «Собственность Королевского военно-морского флота Его Величества». Я предположил, что это и есть порох Дрейка и наверняка много чего еще. Вероятно, он годами обворовывал склады на военно-морской верфи – всякий раз, когда был в порту. Он хранил свою добычу здесь, пока не набирал достаточно, чтобы имело смысл отправляться в Лондон. Я задумался, не его ли фонарь я здесь видел, качающийся взад и вперед. Но где тогда Вогэн? Не здесь, пришел я к неизбежному выводу. Я задумался, не может ли он быть где-то еще на борту. Я не проверял камбуз и подсобные помещения на баке. Мне хотелось поскорее покинуть это замкнутое пространство, которое действовало на меня удручающе, и я, хотя немного обеспокоенный отсутствием Вогэна, вернулся к люку. Снова сунул пистолет за пояс и, держа фонарь в одной руке, неуклюже взобрался по лестнице. Когда я добрался до верха и моя голова показалась на верхней палубе для рабов, от черных теней отделилась темная фигура и бросилась ко мне. Я потянулся за пистолетом, вынужденный бросить фонарь, но мужчина – я знал, что это мужчина, – ударил меня ногой в лицо. Я упал обратно в трюм и ударился головой об пол. Фонарь разбился, и я выронил пистолет. Я шарил рукой в темноте, пытаясь найти его, глядя в сторону люка. Я услышал глухой стук, когда мужчина спрыгнул в люк. Сверкнула молния, и все осветилось тусклым серым светом. Мужчина шел ко мне. Я стоял на четвереньках, все еще ощупывая пол вокруг. Наконец мои пальцы коснулись пистолета. Я перекатился на спину и развернулся, выстрелил, ударник опустился, – но ничего не произошло. Все вокруг погрузилось во тьму. Я снова выстрелил. Снова щелкнул ударник, и я в чудовищном отчаянии понял, что порох, вероятно, промок, пока я добирался сюда. Мужчина почти настиг меня. Я вскочил на ноги. Путь к лестнице был отрезан. В темноте я ничего не видел. Мной овладел первобытный инстинкт. Бежать! Я не ушел далеко в темноте. Больная нога зацепилась за полку, и я упал во второй раз. Снова сверкнула молния. Я повернулся и увидел, как мой преследователь несется ко мне. Он держал в руке цепь и размахивал ею, готовясь к удару. Снова тьма. Я услышал свист цепи, разрезающей воздух. Потом – треск и грохот посланного Господом грома. Глава пятьдесят девятая Холодный металл касается моей кожи. Кровь на моем лице. Ужас в моей душе. Я сразу понял, где я. В каюте хирурга. Меня привязали к стулу, а лодыжки обмотали цепью. Руки скованы за спиной. Мигал фонарь. На стене напротив я видел рабские клейма, тиски для пальцев, расширители, которые вставляют в рот. Словно инструменты средневекового тюремщика. Он снял с меня мундир и рубашку. Я видел их на полу. На столе лежал мой пистолет и набор отмычек. Капли пота блестели на моей коже. Печь была растоплена. Мой взгляд остановился на этой невысокой и широкой черной печи. Я содрогнулся. Я услышал шаги в коридоре. Дверной проем закрыла чья-то фигура, и в каюту вошел Сципион. Он подошел к печке и отодвинул заслонку. – Я догадался, что это ты, – сказал я. – Хотя меня долго уводил в сторону подготовленный тобой ложный след. Этот след и убийца Амелии Брэдстрит, которого я видел мельком. Розовая рука, схватившаяся за перила. Я помнил шок на лице Сципиона, когда я рассказал ему об убийстве Амелии в таверне «Йоркширское пиво». – Арчер сломался под пытками, – продолжал я. – Он рассказал своему убийце все. Если бы убийце требовались пропавшие контракты, он мог бы пойти в номер Арчера и забрать их. Для этого не нужно было пытать Амелию и ее служанку, не нужно было убивать их. Узнав, что контракты нашли здесь, в Дептфорде, я должен был понять, что несчастных женщин убил кто-то другой. При воспоминании об Амелии меня охватила злость. Может, Сципион и не убивал ее, но она умерла, потому что он ступил на этот путь. Я подумал про Моисея Грэма и Эфраима Прудлока. Их перекошенные в агонии лица. Я вспомнил Джупитера, подручного Сизара Джона, с которым никогда не встречался. Но больше всего я думал про Тэда, и мой голос наполнила ярость. – Эти контракты ничего для тебя не значили. Тебе было плевать на синдикат. Как и на «Темного ангела». Как и на трагедию на борту. Ничего из этого тебя не волновало. Я все понял, только узнав, что Стоукс и раньше планировал отослать Синнэмон. – Если ты это знал, тебе не следовало возвращаться, – заметил Сципион, раздувая угли в печи. Они светились оранжевым светом, рассыпая искры. Он повернулся ко мне: – Я не хочу быть здесь. Дело не в тебе. Не в Арчере. Я только хотел, чтобы меня оставили в покое, хотел начать новую жизнь – но вы не давали мне даже этого. Вы с Арчером сами навлекли на себя все это. Боже, мне хотелось бы, чтобы этого не случилось. – Ты сказал мне, что Вогэн на корабле, чтобы заманить меня сюда, как заманил меня в «Йоркширское пиво» в тот вечер, когда надеялся меня убить. Ты и Арчера сюда заманил? Сципион в эту минуту натягивал толстые кожаные перчатки. – Нет, это сделал Брэбэзон. Думаю, он надеялся, что Джон Манди убьет его здесь. Сначала я ждал на причале, не придет ли Манди. Но у него не хватило смелости. Не могу сказать, что это меня удивило. Манди слишком повернут на своей религии, чтобы убить белого человека, а Брэбэзон способен только приказывать другим убивать. Поэтому я пришел сюда и сам разобрался с Арчером. – А с Вогэном? Ты и его убил? – Я собирался, но Вогэна здесь не было. Я не уверен, что он здесь когда-либо был. Кажется, теперь температура в печи его удовлетворяла. Я наблюдал за ним, у меня пересохло во рту. Он снял со стены длинный железный прут и воткнул его в угли. Я крутил связанными руками, пытаясь освободиться, но безнадежно. – Это было умно, – заметил я, понимая, что говорю очень быстро. – Пометить Арчера клеймом Манди, повесить его на причале, пытать наказаниями для рабов и использовать нож Манди. Все предположили, что его убил кто-то из команды «Темного ангела», и город сомкнул ряды, чтобы защитить своего. Его лицо казалось совершенно спокойным, но глаза горели гневом. – Пока не появился ты. – Я предположил, что мотив как-то связан с Дептфордом, и ошибся. – Я смотрел на железный прут в огне, пот струился по моим связанным рукам. Нужно заставить его говорить дальше. – Я предположил, что дело в деньгах: мошенничество со страховкой и его последствия. Наверное, в целом так все и было, но только потому, что это угрожало единственному, что ты хотел. Я снова представил эту цепь: каждое звено – причина, за которой следует другое звено, еще одна причина. Я предположил, что расправа на борту была первым звеном в цепи, но она тянулась гораздо дальше. К тому дню, когда восьмилетнего мальчика забрали из деревни, где жили танцоры и рыбаки, и заковали в кандалы… Я сам видел темную душу Сципиона, когда мы пили в моем номере в «Ноевом ковчеге». Его взгляд вслед женщинам на конюшне. Его тоска по жене и детям. По женщине – в рамках Божьего замысла. Ему нужен был способ придать смысл миру – миру настолько жестокому, что это не поддается пониманию. Все это было на виду, и я поражался, что мне потребовалось так много времени, чтобы увидеть это. При каждой нашей встрече он говорил мне держаться подальше от Синнэмон. Он злился из-за того, как с ней обращались, но был полон решимости удержать ее здесь, в Дептфорде. Я вспомнил ее полный боли крик той ночью у виллы Стоукса: «Как ты можешь? После всего, что ты мне говорил!» Проклятием Сципиона была не любовь к белой женщине, как я предположил сначала, а любовь к рабыне своего хозяина. – Что Синнэмон знает про трагедию? – спросил я. – Вест-Индское лобби и раньше приказывало Стоуксу выслать ее отсюда, и тебе пришлось убить Арчера, чтобы ее оставили в городе. Теперь они снова пытаются отослать ее. Что она знает такого, чего, по ее мнению, она не знает? Сципион достал прут из огня. Корабль накренился, бутылки заскользили по полкам. Сципион схватился за косяк двери, чтобы не упасть. Потом поднес конец прута к моему лицу. От кончика шел жар, он раскалился добела. – Ты скажешь мне, где она, и я верну ее в Дептфорд. Стоукс снова возьмет меня на работу в качестве вознаграждения. Дрейка обвинят в убийствах, а когда Вест-Индское лобби узнает, что ты мертв, они позволят Синнэмон остаться, как в первый раз. – Он придвинул прут поближе, и я чувствовал его пульсирующий жар на моем лице. Я отшатнулся. – Если скажешь прямо сейчас, все будет очень быстро. Примерно то же я сказал и Арчеру, но он не слушал. Продержался почти два часа, но все равно сломался. Я яростно пытался освободиться, наручники впивались мне в запястья. Я снова вспомнил широко раскрытый рот Тэда, застывший в гримасе ужаса, его безмолвный крик. Я подумал про изуродованное тело Прудлока. Выпученные глаза Моисея Грэма. Габриель будет расти без отца. – Я тебе заплачу. Достаточно, чтобы выкупить Синнэмон. И больше. – Есть такая точка, пройдя которую никогда уже не сможешь вернуться назад. Похоже на Средний путь. Мы уже прошли эту точку.