* * * Шиллер уже больше года не был в Челябинске. Тогда, после убийства сожителя Веры, он дал себе слово, что больше никогда не вернется в этот город. Прошло чуть больше года, и судьба вновь привела его сюда. Его водительская память безошибочно привела его к дому Веры. Он не только не встречался с ней с тех пор, но и за все время ни разу не позвонил. Он, как мальчишка, ждал новой встречи, надеясь, что еще не забыт. Накануне вечером он позвонил в гостиницу «Уральские самоцветы» и узнал, что Вера закончила дежурство и уехала домой. Следовательно, решил Шиллер, сегодня она отдыхает и быстрее всего дома. В центре он купил скромный букет, бутылку шампанского, коробку конфет и, поймав частника, поехал к ней. Всю дорогу строил радужные планы, рассчитывая на теплую встречу. А когда приехал, робко подошел к двери и, на секунду замешкавшись, нажал на кнопку. Звонок еле доносился из-за входной двери, и Шиллер, как ни прислушивался, не мог расслышать шаги. Наконец, дверь отворилась, и он увидел Веру. Ее миловидное лицо пересекал большой и грубый шрам, деля лицо на две половинки — ту, которую он хорошо помнил, и другую, которую он не знал. — Здравствуй, Вера, — тихо сказал Шиллер и протянул ей цветы. — Вот проездом через ваш город, решил навестить тебя. Давно не виделись, Вера, наверное, больше года. Женщина стояла в дверях в домашнем ситцевом халате и молчала. Она часто вспоминала этого красивого парня с немецкой фамилией, который так неожиданно ворвался в ее жизнь. Она догадывалась, что это он убил ее сожителя, и первое время сильно переживала за него. Молилась по ночам, чтобы не нашли его. Однако время шло, а от него не было никаких вестей, ни звонка, ни писем. Словно испарился. Прошло около года, и Вера встретила мужчину, который чем-то напоминал ей Шиллера, и уже больше месяца они жили под одной крышей. И вдруг этот звонок! Он стоял в дверях растерянный. От его былой лихости остался только светлый чуб, который, как и прежде, торчал из-под шапки. Глядя на Веру, он понимал, что за это время что-то изменилось. Перед ним стояла Вера, которую он не узнавал. — Может, впустишь меня? А то как-то неудобно разговаривать на пороге, — попросил Курт. — Да-да, конечно. Проходи, — засуетилась Вера, и он перешагнул через порог. Войдя в прихожую, Шиллер сразу обратил внимание на мужскую куртку на вешалке. — Извини, не знал, что у тебя есть мужчина. Я не задержусь. Просто заехал посмотреть на тебя, спросить, как живешь. Он протянул ей шампанское и конфеты, которые все время держал в руках, а затем прошел в комнату и, не раздеваясь, присел. Осмотрел ее комнату и тихо сказал: — Да, Вера, мало что здесь изменилось. И обстановка та же, и кровать. Да и ты такая же. Время не властно над тобой. Он встал и направился к выходу. — Курт, постой, — очнулась Вера. — Пойми же меня! Прошло столько времени, а от тебя ни слуха, ни духа. Я любила тебя, ждала, ночи просиживала в надежде, что ты появишься. Но ты так и не пришел. Теперь, я вижу, ты коришь меня. А ты вспомнил хоть раз обо мне? Позвонил? Тогда я тебе была не нужна! А теперь ты приехал, увидел и обижаешься. На что обижаться? Я тебе не жена и ждать тебя не обещала! — Может, ты и права, — ответил Шиллер. — Наверное, права. Я ведь ни на что не претендую. Живите с миром. Он вышел и плотно закрыл за собой дверь. Шиллер брел вдоль двухэтажных серых от времени домов. Было холодно, и он быстро замерз. «Куда идти? — раздумывал он. — Вот и дожил, что никому не нужен». Увидев впереди остановку, он направился к ней в надежде добраться автобусом до центра города. «В гостинице останавливаться нельзя, заметут. Нужно к какой-нибудь женщине. Это самый лучший вариант». Он вышел из автобуса и зашел в ближайший кинотеатр. Купив билет, прошел в зал и сел на место согласно билету. Фильм был неинтересным, и он, отогревшись, задремал. Очнулся от грохота стульев и топота ног — фильм закончился. Он встал и не спеша направился вслед за толпой. Побродив по городу еще часа два и окончательно озябнув, беглец нашел ресторан. Выбрав самый дальний и затемненный столик, заказал ужин. Сто граммов водки сняли чувство безысходности и вернули ему уверенность в себе. Шиллер стал внимательно осматривать посетителей. Взгляд остановился на столике, за которым коротали вечер две дамы. Судя по ассортименту на их столе, это были постоянные клиентки заведения. Они распивали бутылку сухого вина без закуски. Почувствовав на себе взгляд, одна из женщин подняла глаза и внимательно посмотрела на мужчину. Шиллер сделал жест, приглашая их к себе. Недолго посовещавшись, женщины встали, прихватили с собой бокалы с бутылкой и пересели к нему. — Ну что, будем знакомиться? — непринужденно начала одна. — Меня зовут Лида, а это — Катерина. А вас как зовут? — Меня зовут Анатолий, — ответил Курт. — Представляете, приехал к школьному товарищу, а тот, мерзавец, укатил в отпуск на юг. Возвращаться домой не хочу. Работа, семья, все так надоело, что решил немного зависнуть в вашем городе, культурно отдохнуть. Сижу здесь около часа, скучно до чертиков, не с кем словом перекинуться. Гляжу — две леди напротив тоже скучают, вот и пригласил вас к себе. Он протянул им меню. — Не стесняйтесь, девочки, заказывайте! Веселиться, так веселиться. Они взяли меню. Судя по их лицам, им еще не доводилось досконально изучить его. Шиллер пригласил официанта, и женщины, смеясь и споря, стали делать заказы. — Вы сами откуда, Анатолий? — поинтересовалась Лида. — Вы явно не с Урала. Говор у вас не местный. — Я из Москвы, — опять соврал Курт. — Москва есть Москва! Людей там больше, чем у вас во всей области, да и машин тоже. А если по-честному, то не люблю я Москву. Шумно там очень. Люди ходят чванливые. Гордятся, что москвичи, хотя многие сами приехали из провинции. И еще неизвестно, кто больше для города сделал, они или мы, приезжие. Официант принес спиртное и закуски. Шиллер разлил дамам вино, себе налил водки, и они выпили, как водится, за знакомство. — Вы, наверное, в гостинице остановились? — снова спросила любопытная Лида. — Да нет, еще не успел. Прямо с вокзала сюда, в ресторан. Да и вещей у меня совсем мало, одна сумка. Надоели все эти гостиницы, сплошная казенщина. Мне лучше в каком-нибудь домике, с печкой. Люблю тепло печи с детства, — разошелся Шиллер, заедая водку солеными грибочками. — Не представляете, девчонки, года два жил в Москве в гостинице, надоело до ужаса. Сюда приехал, думал, поживу у друга, а здесь — опять гостиница!. Жить хочу в доме, а не в этих комнатах с казенными кроватями. Он налил им еще вина, и они снова выпили, на этот раз «за женщин». А женщины сидели и хитро переглядывались, определяясь, кто из них приютит кавалера. Шиллер наблюдал за их мимикой. Лиде, сидевшей слева, с чернющими крашеными волосами, было лет сорок. Ее платье с большим вырезом откровенно подчеркивало большую грудь. Ее правая нога в черном капроновом чулке постоянно и недвусмысленно касалась ноги Шиллера. Катерина, сидевшая справа, была противоположностью Лиды. Ее маленькая грудь явно проигрывала Лиде, но зато стройные длинные ноги привлекали внимание многих мужчин. «Пусть решат сами, — усмехнулся про себя Шиллер. — Главное, остаться хотя бы на несколько дней». — О чем задумались? — заговорил Шиллер. — Веселиться надо, пить, танцевать! Не на похороны же собрались! Он встал и направился к музыкантам, расставлявшим на сцене инструменты с колонками. Что-то сказав одному, Курт достал из бумажника купюру и сунул тому в карман. Спустя несколько минут заиграла музыка, и Шиллер пригласил Лиду. Лида танцевала так, словно никого не было в зале. Ее плотное тело срослось с телом Шиллера, словно пытаясь поглотить его. — Ты меня возбуждаешь! — прошептала Лида. — Я уже хочу тебя! — Все намного сложнее, — серьезно ответил Шиллер. — Я бездомный и вести мне тебя некуда. Не будем же мы с тобой заниматься любовью на улице? — Я тоже сегодня не могу тебя пригласить. Мать приехала погостить на неделю, — со страстным выдохом шептала Лида. — А Катька своего шанса не упустит, она с тебя глаз не сводит. — Лида, у нас еще будет время провести с тобой вечерок. Кто знал, что так все получится, — словно извиняясь, произнес Шиллер. — Вот уедет твоя мать, я к тебе и нагряну, не прогонишь? Танец закончился, и они сели за столик. Курт налил дамам и предложил выпить за дружбу. Все выпили и с аппетитом принялись за горячее. «Значит, Катерина, — подумал Шиллер. — Это она сможет поделить с ним сегодня ложе. Ну ладно, я не против, лишь бы не кинула с ночлегом». Он взглянул на Катерину и, поймав ее взгляд, смутился, будто она могла прочитать его мысли. «А она ничего», — мелькнуло у Шиллера, прежде чем Катерина потащила его танцевать. Тело Кати было податливым, словно лоза, и он, плотно прижав ее к себе, закружил в танце. От Шиллера не скрылось выражение Лидии, сидевшей за столом с деланной улыбкой, — ничего, кроме обиды и злости на ее лице не читалось. Вечер был в разгаре, когда Лидия из-за ничего вдруг вскочила и, не попрощавшись, ушла.