* * * В камере встретили Шиллера равнодушно. Никто из присутствовавших не поинтересовался, за что тот задержан. Бросив на нары пальто, Курт лег, закрыл глаза и надолго ушел в себя. Он старался вспомнить все, что касалось краденых машин и трафика наркотиков. Память у него была хорошая — и на события и на лица. Сейчас, лежа на жесткой шконке, он старательно перебирал события последней их с тестем поездки в Алма-Ату. Как долго они кружили по улицам города, проверяясь на слежку, как остановились где-то в центре. — Постой здесь, — велел ему тесть, — у меня здесь дела. Сходи в универмаг, посмотри что-нибудь для детей. А я встречусь со старым товарищем. Надеюсь, что все вопросы решу быстро. Тесть пошел пешком, а Курт, перекурив, направился в универмаг. Он долго бродил по этажам, покупал подарки. А потом вышел на улицу. Опять покурил, аккуратно сложил покупки в багажник, постоял еще минут десять, поджидая тестя. Но не дождался и решил пройтись в том направился, куда час назад тот ушел. Улица была многолюдной, и Курту приходилось уворачиваться от встречных прохожих. «Как они живут в таком большом городе! — удивлялся он. — Все торопятся, бегут неизвестно куда со своими проблемами». Вдруг на другой стороне улицы в летнем кафе он увидел тестя. Тот сидел за столиком на открытой площадке и разговаривал с незнакомым мужчиной. Внешний вид, манеры, вальяжная поза незнакомца выдавали в нем большого чиновника. Шиллер не слышал разговора, однако по напряженной фигуре тестя понял, что беседа явно не дружеского характера. Незнакомец, похоже, отчитывал тестя, а последний, казалось, оправдывался. Курт отошел за стоявший у тротуара автобус и стал рассматривать чиновника. Его лицо показалось очень знакомым — надменное и холеное — где-то он его видел. Незнакомец, словно почувствовав на себе взгляд, внимательно посмотрел в сторону Курта. Шиллер не успел спрятаться, и незнакомец, встретившись с ним глазами, сделал неприметный жест рукой. Двое мужчин в черных костюмах встали из-за соседнего столика и направились к Курту. Сам незнакомец что-то сказал тестю, резко поднялся с места и удалился. Шиллер слегка замешкался, не зная, куда скрыться от телохранителей, а те стремительным шагом, не обращая внимания на поток машин, пересекали улицу и направлялись в его сторону. Бежать было поздно, и Шиллер, сделав вид, что толкается у витрины, стал ждать их. Один из охранников схватил его за руку и ловким приемом перевел захват в болевой прием. Шиллер вскрикнул от боли, стрелой пронзившей его предплечье. Второй быстро достал из внутреннего кармана его костюма паспорт и тут же стал его рассматривать. — В чем дело, кто вы такие? — насколько мог громко спросил Шиллер, стараясь привлечь внимание прохожих. Ему это удалось, и через секунду-другую вокруг них стала расти толпа. Охранники вернули паспорт и как ни в чем не бывало растворились в толпе. Шиллер перешел улицу и подошел к тестю: — Кто эти люди? Но заметив страх и растерянность на лице родственника, Курт понял, что его вопрос совершенно неуместен. — Курт, забудь, кого ты здесь видел. Эти люди не привыкли светиться, они, как вампиры, живут в своем мире и солнца не переносят, — только и прошептал Кунаев. Шиллеру не требовалось семи пядей во лбу, чтобы догадаться, что только что перед ним был человек, которого тесть называл «Хозяин». Они вернулись в Аркалык. Дома Шиллер взял энциклопедию Казахской ССР и быстро нашел лицо незнакомца. Начертания его должности и регалий вызвали у Шиллера животный холодок. «Вот кто стоит за наркотиками! Этих товарищей стоит бояться. Для них нет людей, есть только фигуры на шахматной доске. И они пожертвуют любой пешкой!» Шиллер понимал, что тесть пытался оградить его от неприятностей и поэтому встречался с Хозяином один на один, однако он сам, по собственной глупости все испортил. Сначала Курт не придавал особого значения той встрече с Хозяином, но после того как увидел перегрузку военного снаряжения на машины, доставившие наркотики, понял, что влип по полной. «Перед тем как сюда войти, подумай, как отсюда выйти — гласит простая народная мудрость», — подумал Шиллер и решил одним махом разрубить узел. Он не передал полученные им за перевоз наркотиков деньги и присвоил их, рассчитывая, что сможет быстро получить визу в Германию, купить на них валюту и навсегда уехать. Но то ли просчитался, то ли ему помешали подключенные Хозяином силы, но в визе ему отказали. А потом одна неприятность потянула за собой множество других. В Челнах были арестованы два его поставщика машин братья Дубограевы, а вскоре и в Аркалык нагрянули московские менты. Начались аресты, облавы, обыски. Действительно, беда не приходит одна. Он лежал на нарах, прикрыв глаза согнутой рукой. Сон не шел. Неизвестность пугала его. Шиллер не знал, что будет через несколько дней, когда его этапируют в Аркалык. * * * Кунаев возвращался из Алма-Аты в состоянии глубокого стресса. Его предположение об увольнении полностью подтвердилось. Несмотря на то что он ежедневно ждал этого, все произошло неожиданно. Утром, приведя себя в порядок и надев парадный китель, увешанный государственными и ведомственными наградами, он направился в Министерство внутренних дел Казахской ССР. Кунаев намеренно отказался от служебного автомобиля и направился в МВД пешком. Утренний воздух немного взбодрил его, и он, проходя по знакомым с детства улицам, вспоминал молодые годы, когда его после школы милиции приняли на работу в отдел уголовного розыска одного из районных отделов. Память редко подводила Кунаева, и сейчас, шагая по знакомой улице, он поименно вспоминал всех друзей, с которыми делил сложности милицейской службы. В настоящее время многие из них уже трудились в других местах, потому что не смогли в сложные времена продолжить работать в милиции. В отличие от них Кунаев смог приспособиться к ситуации, нашел покровителей и сделал, на его взгляд, неплохую карьеру — стал начальником городского отдела милиции. Только сейчас высокая должность не радовала его. За все в этой жизни надо платить, и теперь, направляясь в МВД, он отчетливо понимал, что для него наступил тот самый день расплаты. Он вошел в здание и, подойдя к постовому, предъявил свое удостоверение. Постовой дважды перечитал его должность и поднял трубку телефона. Нервы Кунаева потихоньку стали сдавать — он достал из кармана платок, обтер шею и суетливо комкал в кулаке намокшую ткань. Наконец, постовой вернул удостоверение и сообщил, что его ждут в приемной министра. Спрятав удостоверение во внутренний карман мундира, Кунаев, направился вверх по знакомой мраморной лестнице. Интерьер министерства мало изменился с его последнего посещения: все та же красная ковровая дорожка на лестнице из белого мрамора, да и картины на стене коридора все те же. Кунаев подошел к приемной и машинально оправил на себе китель, пошитый на заказ полгода назад. Китель сидел на нем отлично, подчеркивая его моложавую спортивную фигуру. Сделав глубокий вдох, он открыл дубовую дверь и оказался в просторном кабинете. Окинув взглядом помещение, Кунаев увидел стоящий в углу стол, за которым сидел молодой лейтенант. «Наверное, референт», — предположил Кунаев. Он представился референту и присел на стул, предложенный молодым человеком. Лейтенант открыл дверь и вошел в кабинет министра. Он отсутствовал минуты три, показавшиеся Кунаеву вечностью. — Проходите, министр вас ждет, — торжественно произнес лейтенант и открыл перед Кунаевым дверь. Тот, поборов робость, вошел. Министр сидел в массивном кожаном кресле, за большим столом посередине кабинета. И без того щуплая фигура министра в огромном кресле смотрелась совсем комично. Но посетителю было не до смеха. Кунаев отрапортовал о прибытии и замер. Прошла минута, другая, министр по-прежнему сидел в кресле, не отрывая взгляда от бумаги, которую держал еще до того, как вошел Кунаев. Приглашения присесть Кунаев не получил и все это время стоял по стойке «смирно». — Не буду тебе перечислять, что ты нарушил и где ты нарушил, — заговорил министр. — Ты сам все хорошо знаешь. Я тебе доверил город, сделал в нем почти хозяином. Все мы тебе верили и помогали. Но ты не ценил того, что получил. Ты вместе со своим зятем решил поживиться за чужой счет. Это нехорошо. У тебя было два варианта решить проблему — вернуть то, что вам не принадлежит, или все сделать по офицерскому кодексу чести, пустить себе пулю в лоб! Ты не выбрал ни того, ни другого. Ты нам больше не нужен, ни как начальник городского отдела, ни как человек, которому можно доверять. Я как представитель известных тебе лиц передаю их слова: тебе предоставляется еще одна возможность вернуть то, что вы с зятем забрали. Срок — десять дней. А сейчас свободен. В приемной скажут, кому передать дела. Это был приговор. Кунаев вышел из министерства и расстегнул верхнюю пуговицу форменной рубашки. Ему не хватало воздуха, и он, тяжело ступая, побрел прочь. Гирлянда его наград позванивала в такт его медленным шагам. Этот звон напоминал ему погребальный. Он зашел в небольшое кафе и, заказав двести граммов коньяка, выпил залпом без всякой закуски. Потрясенный бармен проводил его взглядом. * * * Кунаев на большой скорости мчался в Аркалык. Вот уже несколько часов подряд он анализировал разговор с министром, а вернее монолог министра. «Что бы изменилось, если бы я мог вернуть деньги? — думал он. — Наверное, все равно случилось бы именно так, как случилось. Вернул деньги — не вернул, для них уже не важно, только за попытку отнять их долю они разорвут на части». Сейчас для бывшего начальника самое главное было то, что дочка с внуками успела выехать в Германию. Все остальное уже не имело никакого значения. Еще перед поездкой в Алма-Ату ему позвонила дочь и сообщила, что сумела получить визу в посольстве Германии и в этот же день выезжает из Союза. Эта весть была самой радостной за последние три месяца. Сейчас он уже знал, что никаких денег вернуть своему Хозяину не сможет — все деньги были у дочери. Зять своевременно сообщил, где находятся деньги, и попросил Кунаева помочь уладить вопрос с Хозяином. Однако Кунаев решил по-своему. Он хорошо знал, что возврат денег не решит проблему и не остановит занесенный над их семьей меч возмездия. Он не стал ничего возвращать Хозяину, а купил на них валюту и отдал дочери. Это было, наверное, лучшее его решение за всю жизнь. Кунаев открыл свой кожаный портфель и достал оттуда увесистый конверт. Прикинув на ладони вес, он положил его обратно и, откинувшись на сиденье, закрыл глаза. Он представил себе удивленные лица руководителей центрального аппарата КГБ, которые прочитают это письмо. На мгновение ему стало даже весело. «Мы еще посмотрим, кто из нас пожалеет, — думал он. — Больше жалеют те, кто больше теряет. А им есть что терять!»