– Просто послушай меня наконец! Я знаю, что я делаю. Я не хочу, чтобы ты даже разговаривала с Джой Хейсек, кроме как по работе. Я не хочу, чтобы ты вела с ней какие-либо личные разговоры о чем угодно. Она все еще очень расстроена из-за того, что я ее бросил, ясно? Может, она хочет отомстить, я не знаю. В любом случае я не хочу давать ей никаких поводов, ясно? Я не хочу, чтобы она могла пойти к моему боссу и сказать, что у меня близкие отношения с одной из моих сотрудниц. Ты меня поняла? – Да, я поняла. Она коснулась руки Делуки. – Не волнуйся, от меня она ничего не узнает. Она не причинит тебе вреда. Делука похлопал ее по руке. – Дорогая, я знал, что могу на тебя рассчитывать. Ты кое-что понимаешь, ты единственная в мире, кому я полностью доверяю, на сто процентов. – Правда? – она почувствовала, что просияла. – Правда, – сказал Делука. Патрисия вернулась в отдел красоты. – Косметикой я занимаюсь почти с самого начала работы в «Уолгрин», – сказала Патрисии Джой Хейсек. – Не считая первого года. В самом начале я была кассиршей на полставки. Дети у меня были еще маленькими, поэтому я могла работать только до половины третьего, а потом мне приходилось забирать их из школы. – Сколько у вас детей? – спросила Патрисия. Ей сразу захотелось прикусить язык. Фрэнк предупреждал, чтобы никаких личных разговоров. – У меня двое, – сказала Джой. – Мальчик и девочка. – Сколько им лет? – не удержалась она от вопроса, пытаясь выяснить, сколько Джой лет. – Девять и тринадцать, – сказала Джой. Патрисия начала подсчитывать, что, если старшему тринадцать, а Джой самое раннее могла выйти замуж в восемнадцать и родить в девятнадцать, ей около тридцати двух. Минимум. А скорее всего, она на пару лет старше, то есть ей тридцать четыре или около того. «Вдвое старше меня», – без особого удовлетворения подумала Патрисия, потому что ей самой очень хотелось быть старше. В первые дни работы с Джой Хейсек Патрисия много раз обнаруживала, что тайком изучает ее. В первую очередь желая понять, что именно привлекло в ней Фрэнка Делуку. Джой была достаточно привлекательна, у нее были большие глаза, и она их ярко подчеркивала, стремясь компенсировать другие, более заурядные, черты. Никакого сравнения с великолепной красотой Патрисии. Фигурой она тоже ей не соперница. Патрисия видела, что у Джой очень красивое тело, но груди слишком, даже чересчур велики, – хотя Патрисия догадывалась, что большинство мужчин с ней не согласятся. Но Патрисии было семнадцать, она была высокой и гибкой. Она чувствовала, что фигура у нее намного лучше. Однако Джой Хейсек точно обладала манерой держаться, излучала уверенность, которая, несмотря на физические преимущества Патрисии, ясно говорила, что Джой – женщина, а Патрисия – девушка. Патрисия понимала это и была недовольна. Она чувствовала, что Джой считала ее всего лишь ребенком, стажером, никем. Патрисии очень хотелось сказать Джой, что она и Фрэнк были любовниками, что Фрэнк предпочел ее и что когда-нибудь они с Фрэнком поженятся, переедут в собственный дом, родят детей и будут жить долго и счастливо. И что она, Патрисия, никогда и не подумает изменять Фрэнку, как Джой изменила своему мужу. Конечно, такая тирада была невозможна. Ее роман с Фрэнком должен был быть секретом. Патрисия и Джой оформляли витрину, когда в магазин вошла та темноволосая женщина, свидетельницей прощания Делуки с которой Патрисия стала несколькими месяцами ранее. – А вот, наконец, пришла и затворница миссис Делука, – сказала Джой. Патрисия замерла. – Я думала, что она его сестра, – сказала она, стараясь, чтобы ее голос не дрожал. Джой повернулась к ней с недоуменным, настороженным взглядом. – Да? С чего ты так решила? – Я слышала, как кто-то сказал это, когда она в последний раз заходила сюда. – Ну, кто бы это ни сказал, он ошибся, – решительно заметила ей Джой. – Это, моя дорогая, миссис Мэрилин Делука, давнишняя жена нашего уважаемого менеджера магазина. И, добавлю, мать его пятерых детей. Хуже для Патрисии могла быть только внезапная смерть. И она была бы даже предпочтительнее. Патрисия боялась вымолвить еще хоть слово и даже позволить Джой на нее посмотреть, потому что голос или выражение лица выдадут. Отвернувшись от витрины, она выдавила из себя: – Скоро вернусь, – и быстро пошла к дамской комнате. Ее разум был в безумном замешательстве. Миссис Мэрилин Делука? Пятеро детей? Это было возможно? Или Джой пыталась ее спровоцировать? Возможно, Джой разузнала о Фрэнке и ней и пыталась их стравить? Расстроить их союз, разозлив Патрисию настолько, что она даже не послушает, когда Фрэнк попытается сказать ей, что это ложь? Сука! Затем, в дамской комнате, Патрисия взяла себя в руки и попыталась сосредоточиться. Во-первых, сказала она себе, Джой незачем говорить такое, если это не правда. Она должна понимать, что ничего не выиграет от лжи, – Фрэнк все равно это узнает и придет в ярость. Нет, лгать не имело смысла. Единственное, что имело смысл… Миссис Мэрилин Делука. И пятеро детей. Господи Иисусе, подумала Патрисия, Господи Иисусе, нет… этого не может быть… этого просто не может быть… Она намочила бумажное полотенце и похлопала себя по щекам и шее. Глядя на свое отражение в зеркале, она увидела, что она белая, как простыня, обескровели даже губы под слоем блеска. Она вышла из дамской комнаты и зашла в кофейню. Там была только пара складских служащих. Патрисия взяла стакан ледяной воды, выпила половину, а в остаток окунула пальцы и держала поочередно, пытаясь успокоиться. Только почувствовав, что взяла себя в руки, Патрисия вернулась в «Центр красоты». Джой все еще убирала витрину. – Ты в порядке, Патти? – с любопытством спросила Джой. – Да, я в порядке. Думаю, у меня желудочный грипп. Очень срочные призывы природы, понимаете? – Почему бы тебе не вернуться в аптеку и не обратиться к Фрэнку, когда уйдет его жена, – предложила Джой. – Он наверняка даст тебе лекарство. – Я так и сделаю. Продолжая помогать Джой с витриной, Патрисия встала так, чтобы видеть Фрэнка и темноволосую женщину, разговаривающих за прозрачной стеклянной перегородкой в аптеке. Это был нормальный разговор, они казались серьезными, но не спорили. Все было мирно. Через некоторое время темноволосую женщину снова поцеловали в щеку, и она пошла через магазин к выходу. Патрисия следила за ней и заметила, что Джой тоже следит. Можно ли ей получить от Джой немного больше информации, не вызывая у нее подозрений? – Она слишком молодо выглядит для матери пятерых детей, – заметила Патрисия, пока они обе смотрели, как женщина уходит. – И он тоже молод. Я слышала, как одна кассирша сказала, что ему двадцать восемь или двадцать девять. Джой решительно покачала головой. – Тридцать пять. – Правда? – Патрисия приподняла брови. – Конечно. Я даже знаю, когда у него день рождения: двадцать восьмого июня. Ему точно тридцать пять, – Джой слегка наклонила голову. – Ты, кажется, удивлена? – Да, – признала Патрисия. – Думаю, я не очень хорошо умею судить о возрасте людей. Она положила руку себе на живот. – Послушайте, я пойду и попрошу что-нибудь от этих позывов. Вернусь через минуту. – Конечно, – сказал Делука, когда она попросила его дать ей какое-нибудь лекарство. – Я дам тебе каопектат и немного болеутоляющего. Он провел ее на склад, и она тут же сказала очень тихим голосом: – На самом деле мне ничего не нужно. Живот у меня не болит. – В чем дело? – спросил Делука. – Я просто хотела спросить, как поживает твоя сестра, – сказала Патрисия. – Ведь это твоя сестра? На лице Делуки мгновенно появилось понимающее выражение. Его темные пронзительные глаза сузились. – Что тебе наговорила Джой? – Как ты думаешь, что она мне наговорила? – Я же велел тебе не вести с ней разговоров на личные темы? – Говорил. Теперь я знаю почему. Патрисия не мигая смотрела на него такими же темными и такими же пронзительными глазами. – Она твоя жена? Ты женат, Фрэнк? Делука тихо вздохнул. – Да. – А у тебя пятеро детей? Пожалуйста, Боже, это не может быть правдой. Но это была правда. – Да.