– Да! – взорвалась Патрисия. – Я хотела увидеть, как они получили по заслугам за все гребаное горе, которое они мне причинили! Я хотела положить конец всему этому дерьму! Через мгновение они снова оказались на оживленном перекрестке, где находился «Уолгрин». Лэнни вспомнил недавние слова Патрисии: «Вот тут, дружище, и работает Фрэнк». Лэнни снова выдернул револьвер из наплечной кобуры. – Если ты, мелкая шлюха, еще когда-нибудь попробуешь так меня обмануть, ты попрощаешься со своим парнем Фрэнком, поняла? Его угроза была как удар молнии. Все время, пока она общалась с Лэнни и Романом, с самого первого вечера с Нэнси в мотеле «Эджбрук», Патрисия осознавала, что ей может угрожать опасность. Она смирилась, говоря себе, что это, как и все прочее, часть цены, которую ей придется заплатить за все неприятности, в которых она оказалась. Она не зацикливалась на неопределенной угрозе, собой она рисковала без боязни. Но теперь впервые материализовалась угроза для Фрэнка. Патрисии никогда не приходило в голову, что ее действия могут представлять опасность для Фрэнка. Она старалась не допускать Фрэнка к своим переговорам с Лэнни и Романом, но ей не хватало проницательности скрыть, кто он и где работает. Она наивно считала Лэнни и Романа людьми, которые собирались ей помочь, людьми на ее стороне, ей никогда не приходило в голову, что все, что она им скажет, впоследствии может быть использовано ими против нее. От осознания того, насколько она была доверчивой, у нее по спине пробежал холодок. – Лэнни, пожалуйста, никогда не обижай Фрэнка, – почти взмолилась она. – Он все, ради чего я живу, все, что меня волнует. Без него у меня никого нет. Пожалуйста, не причиняйте ему боли. – Никогда больше не пытайся меня обмануть, – предупредил ее Лэнни. «Мне нужно быть осторожнее», – подумала Патрисия. Незадолго до Рождества Патрисия снова позвонила Лэнни в автосалон. В ее голосе была настойчивость. – Послушай, это срочно. Я должна немедленно с тобой встретиться. Произошло что-то серьезное. «Что это к черту такое должно быть», – раздраженно подумал Лэнни. Он не мог не почувствовать, что вся эта проклятая афера выходит из-под контроля. Все их жульничество то есть. Ему хотелось бросить весь спектакль, слишком уж много проблем для небольшого секса, а это все, что они получали. Но Роман почему-то не позволял. Лэнни было трудно поверить, что Роман все еще тянет с Патти только для того, чтобы несколько раз ее трахнуть. Лэнни, должно быть, уже начал задаваться вопросом, а не задумал ли Роман нечто большее. Какими бы ни были обстоятельства, у Лэнни в данный момент не было другого выхода, кроме как продолжить игру с Патти Коломбо, как ему велели. После ее срочного звонка они встретились на обычной парковке, когда он закончил работу; это была их девятая встреча. Патрисия нервничала так же, как и по телефону. В машине Лэнни пришлось помогать ей прикурить сигарету, так у нее дрожали руки. – Что, черт возьми, случилось? – спросил он, немного нервничая. – Вчера вечером мне позвонил крестный, – дрожащим голосом сказала она. – Он говорит, что если мы первыми не убьем моего отца, Фрэнк мертв. Эту историю она придумала, надеясь заставить Лэнни действовать. – Твой крестный отец? – сказал Лэнни, нахмурившись. – Кто твой крестный отец? Патрисия сказала, что его зовут Фил Капоне и он занимается ресторанным бизнесом. Предположительно он знал много парней из мафии, ходивших по ресторанам и клубам, которые он обслуживал. Парень из мафии слышал о заключенном на Фрэнка Делуку контракте и рассказал ему. – И он тебе об этом сказал? – спросил Лэнни. Он не мог в это поверить. – Да. Патрисия объяснила, что ее крестный отец, которого она назвала «дядей Филом», и ее отец долгое время не ладили. Они даже не разговаривали. Но дядя Фил, по ее словам, всегда ее любил как собственную дочь. Он хотел, чтобы она была счастлива. – Почему твой крестный ничего не делает, чтобы тебе помочь? – спросил Лэнни. – Если он знает так много парней из мафии, разве он не может остановить контракт? Патрисия покачала головой. Дядя Фил знал их только как клиентов. Он был очень законопослушен, не имел к ним никакого отношения или что-то в этом роде. И он был слишком честен, чтобы вмешиваться. – Мы должны это сделать первыми, – спокойно сказала Патрисия. Казалось, ее нервозность сменилась мрачной решимостью. – Я посмотрю, что могу устроить, – неопределенно ответил Лэнни. – Разве ты не можешь просто пойти и сделать это? – напирала она. – Я ничего не могу сделать без одобрения Романа, – напомнил он ей. – Тогда тебе нужно поговорить с ним, – настаивала Патрисия. – Это нужно сделать перед Рождеством. Теперь она была в таком отчаянии, что, похоже, заказывала их, как хлеб в пекарне. Буханка белая, нарезанная. Два убийства к праздникам, пожалуйста. – Это будет им моим подарком, – добавила она. Лэнни, должно быть, чувствовал, что ее слова так же холодны, как декабрьский ветер за дверями машины. – Я поговорю с Романом, и дело завертится, – пообещал Лэнни и молча вышел из машины. Рождественские праздники в том году были худшим в жизни Патрисии. Несмотря на ее настоятельную просьбу к Лэнни Митчеллу, несмотря на тщательно продуманную историю о том, что крестный предупредил ее о контракте на жизнь ее любовника, и несмотря на обещание Лэнни поговорить с Романом и начать действовать, ничего не произошло. Роман Собчински провел счастливые каникулы с женой и тремя детьми в своем доме на Гленбрук-драйв в пригороде Маунт-Проспект, где все они наслаждались прелестями рождественской елки, веселым общением и любовью друзей и семьи. Через два дня после Рождества Лэнни Митчелл женился на очаровательной молодой женщине, которая считала своего жениха честным, порядочным продавцом автомобилей с амбициями и действительно очень хорошими перспективами солидной, респектабельной работы в администрации округа Кук. Молодожены готовились к переезду в новый дом, о покупке которого они договорились, в быстро развивающемся пригородном поселке Лейк-Вилла. Фрэнк, Мэри и Майкл Коломбо провели канун Рождества в доме сестры Фрэнка Глории в Элк-Гроув-Виллидж, а на Рождество навестили сестру Мэри Кэролин в Кэри, штат Иллинойс. Рождественские праздники оказалось для них ужасно грустными. Это было первое Рождество с момента рождения Патрисии, когда она даже не навестила семью. В прошлом году она жила в доме Делуки, но все же приехала на Брэнтвуд, чтобы обменяться подарками. В этом году она не появилась вообще. Непонятно, кого ее отсутствие задело больше, Фрэнка или Майкла. Отец, конечно, думал не только о том, что она не приехала, но о том, где и с кем она была, и именно это приводило его в отчаяние. Майкл хандрил, потому что не знал, где его сестра. Он знал, что парень, который управлял «Уолгрин», Делука, имел какое-то отношение к тому, что ее больше не было с ними, но он не мог знать, как совмещаются между собой все части эмоциональной головоломки. Для семьи Делуки праздник был столь же нерадостен. Четырех старших детей Делуки тот факт, что отца не было с ними, беспокоил даже меньше, чем причина его отсутствия. Он бросил их ради Патти Коломбо, он явно любил Патти Коломбо больше них, как по отдельности, так и вместе взятых, и больше их матери, их младшей сестры, их дома и принадлежности к их семье. Он продолжал их навещать и обедал с ними по средам и воскресеньям, но Рождество в том году выпало на четверг, и детям, все еще верившим в Санта-Клауса, было странно ложиться спать, зная, что сегодня волшебная ночь прихода Санты – но когда они проснутся, папы с ними не будет. Для них это будет первый из многих испорченных праздников. Фрэнк и Патти. Наконец-то вместе, наконец-то вдвоем, наконец-то настолько уединенно, насколько они могли пожелать, и свободно предаваться любви и погрязнуть в похоти. Но это был не Элизиум, и даже прищурившись, они не видели нирвану. Они задавались вопросом, что пошло не так? Как их жизнь превратилась в подобный ад? Двое влюбленных поместили несколько разноцветных фонарей вокруг своей маленькой квартирки и развесили там и сям мишуру, но их праздничное настроение зависело в основном от количества игристого красного, канадского виски, валиума и всего остального, что Фрэнк сумел притащить из аптеки, заменив таблетку здесь, таблетку там в выписываемых им рецептах. Патрисия понятия не имела, что он приносил домой. Фрэнк употреблял такие термины, как гипнотический, психотропный, холинолитический, парасимпатический, кто знает, что, черт возьми, они означают? Она брала то, что он ей давал, и в большинстве случаев это заставляло ее чувствовать себя лучше – или, по крайней мере, меньше чувствовать. Когда Патрисия напивалась алкоголя и таблеток, она ходила по квартире, распевая «Love Will Keep Us Together»[8], яркую, запоминающуюся мелодию, которая большую часть года занимала лидирующие позиции в чартах. Это был сингл, записанный дуэтом «Капитан и Теннилл». Патрисии песня понравилась, она будто специально была написана для нее и Фрэнка. В ней говорилось, что любовь должна быть сильной. Любовь удержит нас вместе. – Удержит, Фрэнк? – спросила она. – Детка, любовь удержит нас вместе? – Откуда мне знать? – ответил Делука. Он налил себе еще глоток виски. Это было единственное, что никогда его не подводило. – Знаешь, что бы я хотел? – сказал он. – Ума не приложу, детка. Ты хочешь, чтобы я трахнула осла, верно? – Я хотел бы купить парусную лодку. Одну из тех больших океанских яхт, на которых можно всерьез заняться парусным спортом. Но не настолько большую, чтобы с ней не управились парень и парочка женщин. Патрисия понимающе улыбнулась. Да, верно. Парень и парочка женщин. Фрэнк или не понял, что сказал, или ему было плевать. – Да, я бы хотел просто жить на ней, понимаешь. Идти туда, где тепло, и плыть с места на место, но большую часть времени проводить на воде в тишине и одиночестве. Хотел бы я, чтобы у меня были на это деньги! – Фрэнк, я бы тоже хотела, чтобы у тебя были на это деньги. Патрисия была искренней. Она так сильно его любила, что хотела, чтобы у него было все, что он хотел, и это сделало бы его счастливым. Она вспомнила детскую игру: если бы у тебя исполнялось одно желание, что бы ты загадала? Ответ был таков: загадать два желания, а одним из них всегда загадывать еще два. И желания у тебя никогда не закончатся. Будь у Патрисии все желания на свете, их исполнение она отдала бы Фрэнку. Им как-то удалось пережить унылые, гнетущие праздники при помощи спиртного, таблеток и нечастого и вялого секса. Патрисия твердила себе, что 1976 год будет лучше. «Хуже быть не может», – рассуждала она. И, как обычно, ошиблась. В январе у нее впервые не пришли месячные. К. Г. Август 1991 года Спустя пятнадцать лет после убийств, в маленьком городке, настолько далеком от Чикаго, насколько это возможно, если не пересекать океан, в местах, где зимой никогда не бывает снега, на углу улицы я встретился с Нэнси Гленн, и мы прошли два квартала до известного ей маленького ресторана морепродуктов. – Как выглядит Патти? – с любопытством спросила она, когда мы уселись за столик величиной с почтовую марку у задней стены. – Она прекрасно выглядит, – сказал я, – учитывая, как долго она взаперти. – Что вы имеете в виду? – Тюрьма, – объяснил я, – не лучшее в мире место для достойной зрелости. Тюремный рацион из крахмалистых блюд или нездоровая пища в ларьке. Недостаток физических упражнений или свежего воздуха. И обилие сигарет, Патрисия курит пару пачек в день. Сексуальная жизнь однополая. Постоянная скрытая угроза физического насилия, способного вспыхнуть по самой тривиальной причине: случайное резкое соприкосновение, на секунду дольше, чем кому-то показалось уместным, не отведенный вовремя взгляд, не возвращенные по забывчивости вовремя деньги за банку пепси. А самое худшее – понимание того, что тут придется провести многие годы, а возможно, и всю оставшуюся жизнь. С учетом этого Патрисия выглядит довольно хорошо.