Пол закачался у Йеппе под ногами. Голос Анетты металлом звучал у него в ушах, пока он пытался сформулировать вопрос и никак не мог подобрать нужные слова. * * * — Я же просил омлет на яичных белках, а не яичницу-болтунью! Ах ты черт побери, никогда тут не могут ничего сделать по-человечески! Сёрен Вести грохнул куполообразную серебряную крышку обратно на тарелку, запахнул махровый халат и с раздражением сел на обтянутый шелком стул. Он не собирался сейчас звонить в рум-сервис, придется ему съесть эти проклятые яйца и оставить жалобу при выписке из отеля. Кстати, надо не забыть оплатить номер-полулюкс картой «Американ Экспресс», а не обычной датской кредиткой. Вид на заснеженную Конгенс Нюторв немного смягчил его гнев. Чего не скажешь о его спутнице, расположившейся на полу для утренней йоги. Сёрен Вести украдкой посмотрел на нее, пытаясь вспомнить ее имя. Ида, Эмма — что-то заканчивающееся на «а»… э, нет, не помнит. Накануне вечером он неожиданно снял номер в «Англеттер». Вести не захотел тащиться в Тарбэк, когда полиция наконец-то разрешила им покинуть «Нимб», а Ида-Эмма так чудесно взбодрила его на мини-вечеринке «для двоих». Он прикупил грамм кокаина и магнум шампанского «Круг», чтобы провести зажигательную ночь. К сожалению, Ида-Эмма оказалась серьезно настроенной девушкой, чуть ли не недотрогой. Совсем не его тип. Он макнул масляный круассан в кофе и нагло уставился на нее. Приятное тело, упругое, юное. Совершенно невинное личико. В данный момент оно выражало глубокую сосредоточенность, а тело было вывихнуто в совершенно несексуальной позе. — Ты что делаешь? Завтрак прибыл! — Растягиваюсь, — ответила девушка, словно это имело какое-то значение, и перекатилась на живот. Вести оставил попытки поднять ее с пола и открыл утреннюю газету «Берлингер». В первую очередь, само собой, новости бизнеса, хотя субботние материалы посвящались в основном экономике частного сектора. Он с удовлетворением пролистал газету, вытер джем с подбородка и углубился в чтение статьи об уровне некомпетентности в соответствии с принципом Питера[26]. Некомпетентность одного — выгода для другого. Он улыбнулся про себя. Альфа так никогда и не выяснил, что случилось на самом деле. А теперь слишком поздно. Вести старался проявить солидарность, даже прямо признавал, что ему стыдно за допущенное банкротство, ведь он чувствовал свою ответственность за произошедшее. «Ну что я за бедоносец! Хотя что тут поделаешь, склад просто-напросто сгорел». Вести понимал, что существуют победители и проигравшие, так какой смысл смягчаться, когда проигравшие плачут? Когда-то он и сам потерпел фиаско. Оставалось лишь одно: подняться и вернуться на поле боя. Вести отбросил халат в сторону и опустил взгляд на собственное тело. Крепкое прекрасно функционирующее тело победителя, неизменно сопровождавшее его комфортное существование. Внутри разливалось блаженство. Больше не о чем было беспокоиться. Теперь главное лицо фирмы не имеет возможности протестовать, когда Вести переложит всю вину на него. А Вести так и поступит. Возникнет много вопросов, в этом он не сомневался. Он даже удивлялся, что вопросы пока еще не посыпались. Эта мысль грозила испортить его безоблачное настроение. Он отложил газету и посмотрел на молодую женщину, которая теперь выполняла растяжку спины, задрав ноги выше головы. — Субботнее утро, мы находимся в дорогом отеле, завтрак на столе. Уместно ли сейчас заниматься гимнастикой? Может, лучше кофе выпьешь? Розовощекая девушка опустила ноги и села на пол. — Ты же не любишь разговаривать, мистер Кроссфит-три-раза-в-неделю! Ты мне сам вчера об этом сказал. Вести улыбнулся. О своих тренировках он бы с удовольствием поговорил. А еще ему очень нравились ее розовые щечки. — Физические упражнения — это прекрасно, но всему свое время, дорогуша. Иди сюда, возьми булочку или йогурт, или чем ты там завтракаешь… Она осталась сидеть на полу, глядя на него большими круглыми глазами. — Ты ведь тоже был знаком с Альфой. Ты слышал, толкуют, будто… Вот о чем Сёрен Вести совсем не хотел сейчас говорить, так это об Альфе Бартольди, а уж тем более говорить о нем с человеком, который его знал. Выражение лица Вести стало суровым. — То, что произошло, поистине ужасно. Но лучшее, что мы можем сделать, это поддержать полицейских в их работе. Садись скорее за стол и дай мне спокойно почитать газету, золото мое. Вести открыл новую страницу и поднял ее повыше, так что она отделила его от девушки, блокируя их возможное общение. Посреди страницы красовалась большая фотография Альфы. Некролог. Ида-Эмма стукнула рукой по газете. — Что же все-таки случилось с «A-Skin»? Как это она могла обанкротиться? — Девушка, вставшая перед ним, выглядела весьма непримиримо. — О чем ты говоришь? — Он сам услышал изумление в своем голосе. Скрестив руки на груди, она серьезно смотрела на него. Мысли Вести ускорились, как спринтер, накаченный допингом. Что именно было ей известно? Он проявлял большую осторожность, ни с кем ничего не обсуждал, замел все следы. — Послушай, э-э… — Он рискнул: — Ида, я не понимаю… — Мария! Меня зовут Мария! Уже забыл? — Ее губы растянулись в презрительном изумлении. Вести опустил глаза. И его взгляд упал на титульную страницу — «УБИЙЦА ИЗ МИРА МОДЫ НА СВОБОДЕ!», затем вновь вернулся к девушке. Кожа на руках пошла крошечными противными мурашками. Он должен во что бы то ни стало выставить эту женщину вон. Глава 12 — Теперь ты видишь? Йеппе, сидевший в каминном кресле «с ушами», подался вперед и посмотрел на двух мопсов Эстер ди Лауренти, которые дрыхли на исфаханском ковре. Время шло к одиннадцати. Анетта высадила его у Пеблинге Доссеринг, а сама отправилась в Управление, где намеревалась продолжить пристальное изучение личности Йоханнеса. Он никак не мог присутствовать при этом. Напротив, он бы с удовольствием отыскал волшебное слово, которое навсегда вычеркнуло бы имя Йоханнеса из текущего расследования. Теперь же остановить Анетту было все равно что пытаться удержать скорый поезд куском бечевки. Вообще-то Йеппе не стремился здесь оказаться, но в данный момент просто не представлял себе, чем еще можно заняться. Пересиливая себя, он поддержал беседу. — Итак, обе жертвы принимали участие в одной программе, там и познакомились друг с другом. Мне сдается, что пересекались они и при других обстоятельствах, связанных с их профессиональной деятельностью. У нас по-прежнему отсутствует мотив. — А мотив можно найти в содержании передачи, в этом и заключается моя догадка. По крайней мере, это предположение стоит проверить наряду с остальными. Эстер стояла у небольшого письменного стола, заваленного книгами и бумагами. Ее лицо, испещренное сетью тонких морщинок, активно участвовало в акцентировании каждого произносимого слова. Йеппе отпил кофе — теплый и крепкий напиток неожиданно пробудил в нем желание устроить себе «лыжные каникулы». Уехать куда-нибудь далеко-далеко. — Объясните мне, пожалуйста, еще раз, что вы имеете в виду. — Хорошо. Ты знаешь радиопрограмму «Мэдс и Монополия»? Каждую субботу ведущий и три приглашенные знаменитости обсуждают большие и маленькие дилеммы, встающие перед простыми людьми. — Мы раньше слушали ее. Терезе нравилось. — Йеппе как сейчас представил себе субботний день, домашнюю уборку, проходившую под звуки радио, обсуждение планов на будущее. Одиночество вдвоем. — Судя по всему, она нравится многим. Ну, слушай дальше. Подавляющее большинство дилемм абсурдные и глупые, типа — «На одни и те же выходные меня пригласили на золотую свадьбу и отдохнуть на курорте — что мне делать?». Но некоторые довольно-таки содержательные. В каждой программе есть как минимум по одной серьезной дилемме. Пока что я прослушала не так много выпусков, к тому же иногда позволяла себе прокрутить вперед, но общий каркас, видимо, таков. — Серьезная дилемма… — Не стоит так скептически реагировать, Йеппе, случалось ведь раньше, что я была права. — Случалось, это точно. — Он не удержался от улыбки. — А что, если один из слушателей оказался недоволен советом экспертов и теперь мстит им? — Месть за дурной совет, услышанный в радиопередаче? — Да-да, я все понимаю. Мне и самой пока что не вполне ясна идея. Я говорю лишь о том, что обсуждаются серьезные темы. Мотив может скрываться в каком-то из конфликтов, затронутых «Монополией». Неуравновешенный слушатель или родственник, решивший отомстить. — Эстер положила смартфон на стол и принялась что-то искать в нем. — Послушай, например, такую дилемму. Выпуск от ноября прошлого года. — Она включила запись, немного промотала ее вперед и предоставила слово Мэдсу Стеффенсену. Итак, давайте послушаем. Я получил письмо от слушателя, условно назовем его Пребен. «Дорогие Мэдс и Монополия, Мне двадцать один год, я гомосексуалист. Я всегда был уверен в этом и не испытывал никаких неудобств в связи со своей ориентацией. Дилемма заключается в следующем. Моему отцу уже давно поставили диагноз рак, а недавно нам сказали, что ему осталось жить совсем мало. Я никогда не рассказывал отцу о том, что я гей. Он даже не подозревает. Сейчас он умирает. Должен ли я сказать ему или нет? Мы с отцом всегда были лучшими друзьями, он чудесный человек, и я ни за что на свете не хотел бы причинить ему боль. Однако он формировался в ту эпоху, когда гомосексуализм считался неестественным и ненормальным. Я думаю, он сильно расстроится, когда узнает, что я гей. Моя мать все знает и относится к этому нормально. Отец при смерти, и я не знаю, стоит ли говорить ему о моей сексуальной ориентации. Если бы однажды мне представилась возможность все ему рассказать, я бы непременно так и поступил, но теперь все осложняется его болезнью. Я в больших сомнениях. Я больше склоняюсь к тому, чтобы ничего не говорить, так как он сейчас очень уязвим, я не хочу бросать бомбу на его смертное ложе. В то же время мне нелегко думать о том, что я проживу остаток жизни с сознанием утаивания от отца моей настоящей идентичности. Итак: мне лучше молчать и всячески поддерживать отца в его последние дни или рассказать ему о своем гомосексуализме, рискуя, что он проведет остаток жизни в печали? Я не знаю, что выбрать. Искренне ваш, Пребен». — Пребен? — Этим именем они называют всех слушателей, которые желают сохранить анонимность, — пояснила Эстер. — Я тоже сначала удивилась. — Она отложила телефон и посмотрела на Йеппе. — Можно не слушать последующее обсуждение. Я только вкратце скажу, что эксперты посоветовали Пребену признаться отцу в том, что он гей. — И только? — Йеппе почувствовал подступающую головную боль в области между глазами. — Нет, не только. Сначала они высказались о том, какую важную часть нашей идентичности составляет сексуальность. Обсудили, действительно ли стоит расстраивать старого больного человека. Но в итоге пришли к выводу, что родительский долг заключается в поддержании собственных детей во всем, кроме преступлений. — Наверное, они правы. — Йеппе закрыл глаза. Небольшая пауза, и он снова будет в порядке. — Несомненно! — Эстер сцепила руки, как восхищенный родитель девочки, участвующей в шествии в честь святой Люсии. — Но вовсе не обязательно, что так считают все.