— Мне все-таки придется внести одну поправку. — Йеппе отвлекся от завязывания шнурков и с недоумением посмотрел на юношу. — Ну, относительно ваших слов о роли «Монополии» в моем конфликте. Возможно, мой поступок действительно имел нехорошие последствия, однако для меня важнее всего то, что я заявил о своей истинной сущности и отстоял ее. Если бы я так и не сказал ему правду, то жалел бы об этом всю оставшуюся жизнь. В тесной прихожей повисла тишина. Йеппе ощутил в горле некое подобие комка, однако он так и не понял, связано это со стоявшим перед ним молодым человеком или с Йоханнесом, которого все отчетливее и отчетливее выхватывал из окружающей темноты яркий луч света. Вопрос Анетты резко выдернул его из неприятных размышлений: — Вы знакомы с Альфой Бартольди? Из мира моды? Густав Жебро Йенсен изумился этому вопросу не меньше, чем Йеппе. К чему это она? — Который недавно погиб? Не совсем. Хотя… Можно, наверное, и так сказать. Я не уверен. — Как это понимать? От строгости, прозвучавшей в голосе Анетты, парень совсем растерялся. — Ну, просто… я имею в виду, что время от времени я посещаю такие вечеринки, где… — Вечеринки? Произнеся это слово, он полностью завладел их вниманием. — Ну, то есть иногда я хожу на волейбол для геев, мы там тоже устраиваем праздники. Возможно, он когда-нибудь приходил туда. — Но вы не уверены? — Мы веселимся в темноте. То есть в полной темноте. — Он покраснел, как школьник. — Туда всегда приходит много народу. На одном из таких мероприятий я слышал его имя. Альфа Бартольди. Но никогда не встречался с ним в общепринятом смысле. Йеппе взглянул на Анетту. Ее глаза злорадно блестели. — А, вы вот про какие вечеринки говорите! Ну смотрите. Копенгаген — город небольшой. Если вы вдруг вспомните, что все-таки пересекались с ним, перезвоните по этому номеру. Спасибо за то, что уделили нам время! — С этими словами Анетта протянула ему визитку. Густав Жебро Йенсен взял карточку, не поднимая головы. Они спустились к выходу и направились к станции Нёрребро. На улице было полно людей: бородатые мужчины в длинных одеждах, родители с детьми, обвешанные сумками с продуктами, студенты на дорогих велосипедах. Разношерстная публика. — Вообще-то по нему даже не скажешь, что он гей, правда? — Анетта смотрела на группу молодых рабочих в строительных комбинезонах. — А ты, наверное, думала, что он встретит нас в боа из перьев и с табличкой на груди «я гей», да? — Ох, прости, я совсем забыла, что нахожусь в обществе досточтенного Покровителя Гомосексуалистов. Йеппе не сумел подавить презрительный смешок. — Достопочтенного. Или досточтимого. — Благодарю покорно. — Прибереги свою идиосинкразию для Свена. Ему наверняка нравится такая манера общения. — Какой же ты сегодня учтивый! Анетта остановилась перед лестницей, ведущей на платформу, чтобы застегнуть пуховик. Йеппе резко повернулся и посмотрел Анетте в глаза. — Просто как-то… тяжело мне в последнее время. Йоханнес и это расследование… Похлопав его по плечу, Анетта стала спускаться. Значит, приняла его извинение. Йеппе проследовал за ней на полупустую платформу и, наклонившись, посмотрел в сторону ожидаемого поезда. Снег все еще падал, приходилось щуриться, чтобы снежинки не попадали в глаза. Анетта первая нарушила молчание: — Ну, возможно, это вообще не лучшая теория. — Возможно. Либо мы выбрали не ту дилемму. — Хм, тоже может быть. Позвоню в книжное кафе, проверю алиби парня, чтобы все было по правилам. Честно говоря, с трудом представляю себе, чтобы Густав или любой другой слушатель программы решил за что-то там отомстить по прошествии целого года. Хотя поразителен тот факт, что он трахался с пострадавшим в кромешной тьме. — Если вообще трахался. Анетта с улыбкой покачала головой. — Да уж, если вообще трахался. — Улыбка быстро исчезла с ее губ, она откашлялась. — Йеппе, рано или поздно нам придется обсудить роль твоего друга Йоханнеса во всей этой истории. Он отказывается разговаривать с нами, не отвечает на телефонные звонки. Нам ведь не помешает обозначить и твою роль в произошедшем. Йеппе проверил правильность оформления билета, купленного через мобильное приложение, и смахнул со щеки снежинки. — Ну да, никуда не денешься. * * * Больше всего смущал Сёрена Вести отнюдь не тот факт, что в субботу днем его будет сопровождать на допросе в Управлении полиции какой-то стажер сообщества «Адвокаты Лундстен и Хольк», так как его личный адвокат отправился в отпуск кататься на лыжах. И вовсе не то досадное обстоятельство, что он в очередной раз пропустит субботний теннис и обед с друзьями. Их компания редко собиралась в полном составе. Все являлись занятыми людьми. Нет, ему не давало покоя раздражение в связи с тем, что он допустил такое развитие ситуации. Он всегда был чрезвычайно осмотрителен. За долгие годы своего «креативного предпринимательства» он еще ни разу не подвергался полицейскому допросу. Он воспринимал случившееся как поражение в сплошной серии побед, пятно в своей безупречной профессиональной биографии. Надо поскорее покончить с этим. И Сёрену Вести совсем не помогло то, что следователь Томас Ларсен, проводивший допрос, являлся обладателем точно таких же наручных часов, как у него самого, и относился к окружающим с абсолютно таким же высокомерием. В комнате для допросов было холодно и воняло плесенью, следователь принес кофе в пластиковых чашках. Вести почистил рукой позорный казенный стул и сел. Адвокат-стажер с грохотом сел рядом и принялся копаться в набитом бумагами кейсе, ободранном до неприличия. Вести вопросительно посмотрел на следователя и откинулся на спинку, положив руки на колени. Нечего скрывать — соответственно, нечего и нервничать. — Я обращаю ваше внимание на то, что данный допрос записывается. Процедуру допроса проводит следователь полиции Томас Ларсен. Имя свидетеля — Сёрен Вести. Допрос проводится в присутствии юрисконсульта, адвоката-стажера Стеффена Якобсена. Допрос начинается в субботу тридцатого января, в тринадцать часов двадцать четыре минуты, и проводится в Управлении полиции Копенгагена, в комнате для допросов № 4. Пожалуйста, подтвердите, что допрашиваемый знаком со своими юридическими правами, так как мы не можем исключить, что в дальнейшем он может быть объявлен обвиняемым. — Подтверждаю. — Этот стажер говорил фальцетом, ко всему прочему. — Я также позволю себе напомнить о том, что мой клиент не обязан отвечать на вопросы следователя. — Естественно, мы исходим из того, что ваш клиент заинтересован оказать нам помощь в расследовании убийства его делового партнера. Для начала я попрошу вашего клиента рассказать о том, где он находился в среду вечером после девятнадцати часов. — Взгляд голубых глаз Томаса Ларсена выражал исключительную самоуверенность. Лицо его не имело ни единой морщинки. Вести было знакомо удовлетворение, которое излучал следователь, и это заставило его нервничать. — Я ужинал в «Конг Хансе» со своей знакомой Лулу Суй и с парой ее подружек, имена которых, признаюсь, вылетели у меня из головы. Катя, кажется, и… нет, не помню. Около двадцати одного часа водитель отвез нас в музей на вечеринку «Le Stan». — А потом? — Приподнятая бровь, легкая улыбка. — Потом мы тусовались. — Вести тоже ответил улыбкой. — Мы? — Да, то есть все те, кто присутствовал на вечеринке. Мы пили, курили, танцевали. Я никого не убивал, кажется, никто никого не убивал. Совершенно нормальная вечеринка, вполне неплохая. — Вести положил обе ладони на стол, тем самым показывая, что вопрос исчерпан. — А вы тусовались с пострадавшим? С Альфой Бартольди. — Все та же снисходительная полуулыбка. — Насколько я помню, нет. Томас Ларсен открыл папку и выложил из нее на стол фотографию с Вести и Альфой. Что за идиотская манера фотографировать все, что под руку попадется! — Хм, не помню этого эпизода. Видимо, был пьян. — Вообще никаких воспоминаний, связанных с этой частью вечеринки? — Ларсен принялся раздражающе медленно опускать рукава рубашки; судя по всему, он тоже испытывал дискомфорт от холода в помещении. Вести с сожалением развел руками. — Я спрашиваю, — продолжал Ларсен, — так как меня поражает, что вас с Альфой связывали такие добрые отношения. По-моему, вы с ним отлично повеселились вместе. Вести отхлебнул из чашки светло-коричневой жижи и прочистил горло. — И? — А ведь совсем недавно вы с Альфой Бартольди потеряли большую сумму в совместном бизнес-проекте. Насколько мне известно, проект был признан банкротом. Вас это не поссорило? Вести дышал в обычном темпе, стараясь унять пульс. Они не могут знать больше, чем он думает. — Бизнес есть бизнес. Мне жаль вас разочаровывать, но я не ссорюсь со своими коллегами и партнерами. — Речь всего лишь о деньгах, так? — Взгляд Ларсена стал ехидным. — Подумаешь, какие пустяки для настоящих друзей — двенадцать миллионов! Стажер откашлялся. — Я советую своему клиенту не отвечать на этот вопрос, ибо он затрагивает его бизнес и финансовое положение. Ну вот, наконец-то и адвокат-любитель ринулся в бой. Деньги, которые Вести потратил на то, чтобы притащить его с собой, можно было бы с таким же успехом высыпать в сточную канаву.