Вести закрыл ноутбук, отодвинул стул назад и медленно поднялся, не спуская глаз с гостьи. Он хотел подойти к ней, прежде чем она успеет войти. А она восприняла этот импульс как приглашение и поспешила к нему с объятиями, слишком тесными и долгими. От нее исходил легкий аромат ладана. Освобождаясь от объятий, Вести одновременно попытался подтолкнуть ее обратно к двери. У него совершенно не было времени ее принять. Она отпустила его, кинула шапку и белое пальто на стул от Корбюзье и легко вскочила на рабочий стол, похоронив презентацию от «Кредит Свисс Груп» под своей попкой. — Нальешь мне чего-нибудь? Вести демонстративно взглянул на часы. — Можем спуститься на площадь и быстренько выпить кофе. У меня сегодня дел по горло. — Но обычно ты не прочь пропустить стаканчик. Почему-то у меня создается ощущение, что ты не рад меня видеть? Опять этот настороженный взгляд, возможно, даже угрожающий. Или кокаин и впрямь превращает его в параноика? — Я просто занят, девочка моя. Давай поиграем как-нибудь в другой раз. — Он взял со стула пальто и протянул ей, но девушка положила ногу на ногу и откинулась назад, опершись на стол локтями. — Прекрасно. Давай мне мои деньги, и я от тебя отстану. Деньги? Мозг Вести усиленно заработал. Его посетило внятное предчувствие, что сейчас не стоит ее обижать, но в то же время он понятия не имел, что она имеет в виду. — Разве я должен тебе? Девушка приветливо улыбнулась одними губами. — Сёрен, хватит тебе. — За колу или за что вообще? Может быть, за снег? — За молчание. Ты просил меня держать язык за зубами относительно того, каким образом ты уладил проблему. Я сдержала свое обещание. И пришла за гонораром. Вести обошел письменный стол, чтобы отойти от нее подальше, тяжело опустился на рабочее кресло и сделал вид, что ищет что-то в компьютере. Неужели на прошлой неделе в ресторане «Лама» он проговорился об Альфе? Или на Новый год в Ведбэке? Ведь она там тоже присутствовала. Черт, ничего не помнил. Но ему необходимо было посетовать на то, что он якобы потерял деньги в проекте «A-Skin», так что вполне возможно, он и ляпнул какую-то глупость. Лишь бы не выложил слишком много информации. Лулу Суй взяла в руку маленькую глиняную фигурку, которую подарил ему однажды сам Хорслет[44] после особо веселого мероприятия, и небрежно удерживала ее двумя пальцами. Вести боролся с желанием выхватить фигурку у нее из рук. — Вообще-то, я тоже выросла в идиллическом провинциальном городке, но там, откуда я родом, выполняются обещания и оплачиваются счета. В противном случае можно впасть в немилость. Никак она ему угрожает? Просто смешно. И все же ситуация заставила его мысли трепетать, как крылья колибри. Безопаснее было согласиться с этим вздором. — И сколько… сколько же я должен? Девушка изящно спрыгнула со стола и приблизилась к Вести. Блики от медной люстры упали на ее лицо, так что на мгновение оно блеснуло, придав Лулу Суй сходство с падшим ангелом. Затем блики исчезли, и она снова слилась с окружающей темнотой. — Двадцать тысяч. Тогда я и дальше буду молчать. Дешево отделаешься. — Договорились. — Он встал с кресла. — Но здесь в кабинете у меня не найдется такой суммы наличными. Пойдем, спустимся и снимем в банкомате. — Найдется-найдется… — Она кивнула на сейф, расположенный за накладками в виде выдвижных ящиков в письменном столе. Непонятно, каким образом она узнала об этом сейфе. В нем он хранил крупные суммы наличных на случай непредвиденных расходов. — И теперь я прошу сорок. * * * — Мы отпустили Йоханнеса. Судья посчитал доказательную базу недостаточной. Но мы не снимаем с него обвинения. Голос Анетты звучал из динамиков и заполнял салон автомобиля, снабжая Йеппе свежей энергией, необходимой для преодоления последнего отрезка пути от Прэстё до дома. — Хорошо. Спасибо. В процессе предварительного слушания выяснилось что-нибудь новое? — Нет. Анетта не стала уточнять. Она явно утомилась. — Ладно, буду в Управлении через двадцать минут. Увидимся! — Хорошо. Йеппе положил трубку и сосредоточился на дорожном полотне у себя перед глазами. Ему всегда казалось, что было нечто необычное на участке дороги, где шоссе поднималось на мост Сьелландсброен. Дорога, посреди равнинной топи виляющая между плавучими домами и рыболовецкими лодками, бензозаправками и рабочими бытовками, вела к блестящему промышленному зданию Сюдхавнен. Он вспомнил, как в четырнадцать лет во время поездки с целью изучения английского языка путешествовал на автобусе из Бостона в Манхэттен. Последние несколько километров этого маршрута вдоль Ист-Ривер с возникшим за стеклом автобуса хрестоматийным городским силуэтом на фоне неба глубоко врезались ему в память. В тот день он узнал, что можно влюбиться в местность. Точнее, в мечту о местности. Поездка в Нью-Йорк, столь многообещающая, пробуждающая к жизни мощные потоки энергии, оказалась гораздо прекраснее самого города. И мост Сьелландсброен всегда ассоциировался у него как раз с тем самым чувством. Мечта о чем-то всегда превосходит саму реальность. На Васбюгэде, как обычно в час-пик, образовалась пробка. Йеппе посмотрел на море, точнее, на его небольшой кусочек, еле различимый за промышленными помещениями и торговым центром. Тереза никогда не снисходила до того, чтобы посещать подобные торговые площади. Она всегда отправлялась за покупками пешком или на велосипеде, но точно не на машине, и посещала небольшие специализированные магазинчики. Интересно, изменило ли материнство ее пристрастия? Йеппе еще не видел ее ребенка. «Их ребенка», поправил он сам себя. Их с Нильсом. Тереза прислала ему сообщение через пару дней после родов. Интересно, ушла бы она от Йеппе, если бы им удалось зачать ребенка? Супружеская измена связана скорее с недостатком уважения, нежели с некой нереализованной потребностью, вот что постепенно начало до него доходить. В какой-то момент Тереза утратила к нему уважение. Оно улетучилось, а сам Йеппе понял это лишь тогда, когда застал ее дома у Нильса. Любовь, переставшая быть взаимной, способна разбалансировать даже того, кто крепче других стоит на ногах. Он сам испытал это состояние. В том числе и связанные с ним мысли о насилии. Так что вполне естественно было предположить, что муж Кристины Сёборг Хансен был одержим жаждой мести, причем не только в отношении бывшей жены и ее любовника, но и в отношении тех, кто посоветовал ей разбить семью и разрушить его жизнь. Йеппе припарковал машину на Отто Мёнстедс Гэде и поднялся в отдел убийств. В коридоре он наткнулся на Анетту. Она собиралась уходить. — Ну что, как там дела в провинции? — Чудесно! Ты домой? Вместо ответа она покашляла. — Йоханнес уже ушел? — Анетта кивнула, и Йеппе постарался не выдать охватившего его чувства облегчения. — В данный момент мы исследуем его финансовое положение. Он тоже мог потерять деньги в результате банкротства проекта Альфы. — Ясно. — Нам названивают журналисты и просят подтвердить, что Йоханнесу предъявлено обвинение. Пока что им никто об этом прямо не сказал, но… Но это был лишь вопрос времени. Они оба это понимали. — Хочешь узнать о Прэстё? Анетта пребывала в нерешительности. — Может, оставим лучше этот разговор на завтра? Я, кажется, подхватила грипп. Грипп? Почти за девять лет совместной работы Анетта, независимо от своего состояния, ни разу не откладывала получение любопытной информации. Йеппе уже хотел проявить беспокойство по поводу ее здоровья, как вдруг раздался телефонный звонок. Звонила Эстер ди Лауренти. Он поднял вверх указательный палец, чтобы удержать Анетту, и нажал на кнопку приема вызова: — Добрый день, Эстер. — Йеппе! Это наверняка дилемма о супружеской неверности. Бывший муж. Она была настолько возбуждена, что чуть ли не заикалась. — По крайней мере, у него имеется очевидный мотив, тут споров быть не может. — Ведь Эстер подкрепляла его собственные мысли. — Кстати, я только что вернулся из Прэстё — ездил взглянуть на отель, где жило семейство. — Я нашла его! — Но как… — Фейсбук, Гугл, да какая вообще разница? Он работает в музее. Теперь его зовут Торбен Хансен, Сёборг была фамилия жены, и он отказался от нее после развода. — О каком музее идет речь? — Йеппе поднял глаза и наткнулся на изумленный взгляд Анетты. — О том самом музее, черт возьми, о Геологическом! В Ботаническом саду, где устраивали вечеринку. Он работает там сторожем-смотрителем. За долю секунды мурашки пробежали у Йеппе от щиколоток до самой шеи. Это уже что-то. — Эстер, а вы чрезвычайно расторопны для пенсионерки! Спасибо вам. — Не стоит благодарности, лучше расскажите мне, что там у вас сейчас происходит. — Сейчас-сейчас. Расскажу, что могу. Анетта посмотрела на него с искрой во взгляде. — Думаю, Свен с тефтельками немного подождет. — Она стянула перчатки. — Поехали?