Но в этот момент отворилась дверь, и вздрогнули девки от испуга. Стояла в проёме Арина, держа в руках серп, с которого стекали тёмные красные капли. Кап, Кап, КАП. Глава 17 Арина смотрела, как несколько раз ударилась калитка, но спешить не торопилась. Никуда от неё не денется тот, кто за ней сюда пришёл. Только парень упёртый оказался, так и не подчинился. Ни в реке, ни в поле, всё ему что-то мешало. Вот другой поддался быстро, снова Веста одержала победу. Она так умело и искусно овладевала мужским сознанием, знала, как следует соблазнить, пропитать собой, чтобы потом, когда жертва будет готова, выпить её до дна. Порою они подбирали себе мужчин, с которыми искали развлечений. Это было весело и необычно, а какое упоение позже впитывать их эмоции вместе с кровью. Она не такая, что сочится их других: более вкусная и сочная, та, которой можно насытиться. Кровь с привкусом их власти, их плоти. Прислонившись к тонкой прорези, она смотрела на Михайловского, сжимающего в руке топор. — Не подходи! — предупредил, видя её блестящие глаза. Переминался с ноги на ногу. — Или что ты мне сделаешь? — мягко прошелестела Арина. — Посмотрю, что у тебя внутри, — с вызовом ответил Макс. Полуденница рассмеялась. — Знаешь, скольких я встречала таких? Каждый считал, что особенный, что способен противостоять мне. Что сможет дать отпор. Но... Она замолчала, просто смотря на него. — Особенных было немного, — голос стал ещё тише. — Ну так возьми меня! — Макс чувствовал, как нервы подкидывают тело, как дрожат руки, сжимающие древко. — Не-е-е-е-е-е-е-ет Макс-с-с-с, — зашипела она. — Ты принадлежишь моей сестре. За спиной раздался женский крик, и Полуденница резко обернулась, смотря на испуганную женщину около мужа. Сделала несколько шагов в сторону дома. Она любила страх и ужас, которые наполняли избу сейчас. Это были сладкие ноты перед трапезой, которые звучали для неё симфонией. Даша забежала в комнату, хватая дочь, но как же она глупа, если ещё не догадалась. Оболочка ничто без души. Пустышка. Никчёмность. Лишь пустой сосуд без наполнения. Но, ох уж эти родители, что хватаются за любую возможность воскресить дитя. Нельзя воскресить то, что мертво. — Не трогайте ребёнка, молю, — прозвучал её заплаканный голос, и Арина усмехнулась. Молитвы посылались ей, для неё. Так уж повелось испокон веков, и она потеряла счёт времени, сколько сменялось голосов и людей, покуда они с сестрой были живы и несли своё кровавое слово. Жатва начиналась с мая и заканчивалась с наступлением осени, тогда Полуденница слабела. Чем меньше греет солнце, тем прозрачнее она, тем меньше сил, но как только весна вступает в свою власть, снова Полудница наполняется соками и идёт исполнять свой долг. — Только не ребёнка! — молила Даша, не зная, то Женя первая стала жертвой. — Как скажешь, — усмехнулась Арина, занося свой острый серп на ней. Макс в который раз опустил железный нос топора на доски, выламывая их понемногу. В центре образовалась дыра, но её было недостаточно, чтобы выбраться. Крик внезапно затих, и Михайловский понял: всё кончено. Семья туристов последовала за теми, кого они нашли в лесу. Теперь пришёл их черёд с Лыковым. Внезапно Арина снова оказалась рядом, криво усмехаясь. Её лицо и губы были запачканы кровью, а в глазах плясали искры удовольствия. Она вытащила язык, облизывая губы, и презрительно смотрела на Макса. Белоснежный наряд окропился рисунком. Такое не сделает ни один художник. Кровавый узор смерти. — Твоё время ещё не пришло, — тихо сказала она. — Только знай: тебе не покинуть деревню, она найдёт тебя, где бы ты не спрятался. — Пусть приходит, — кичился он отвагой. — Обязательно, — кивнула Арина. — И тогда ты перестанешь быть таким смелым, — она расхохоталась, и этот смех заставил его похолодеть от ужаса. — Если ты говоришь, что мне осталось немного, значит, можешь ответить на вопрос. — Задавай. — Что ты такое? Её лицо сделалось немного задумчивым. — Ты не знаешь, — согласно кивнула она головой, и её глаза зажглись кровью. — Когда Явь и Навь сливаются воедино, появляемся мы. Я помогаю полям колоситься, урожаю быть богатым, но забираю то, что хочу. Можешь называть меня духом, нечистью, но у меня есть имя — Полудница! Покуда люди верят в нас, мы есть. — Двадцать первый век, дамочка. А ты заливаешь мне про каких-то духов? — Та, что приходит ночью — Полуночница, — будто не замечала она насмешки. — Она забирает детей и жизни. Бойся её. Это твой самый страшный кошма-а-а-ар. Развернувшись, Арина направилась в сторону, совершенно не заботясь о том, что на пороге лежит один труп, в доме другой, а Макс пытается выдолбить чёртову дверь, чтобы, наконец, свалить отсюда. Оставалось надеяться, что Лыков спрятался хорошо. Судя по всему, сёстры распределили, кому кто достанется, и Михайловскому можно было выдохнуть хотя бы сейчас. Его очередь придёт с наступлением темноты. Арина ступала по деревне мягко и неслышно. Кто был в полях, занимаясь урожаем, кто сидел по домам, не высовываясь. Знали все, что страда кровавая идёт. Четыре месяца собирали урожай Арина с сестрой, чтобы потом мерно ждать, когда природа вновь возродится. Давно так повелось. Они давали богатый урожай, погоду хорошую, достаток, а местные верили и поклонялись. Даже теперь выстроили храм. Прежний как сгорел от руки одного из пришлых, так пришлось восстанавливать. Пошли мужики в лес, вернулись с брёвнами, снова отстроили, портреты с них писали. Красиво вышло, залюбовалась Арина. В храме там и повесили, хотя до недавнего времени идолы их стояли. Только не нравились неотёсанные фигуры Полуднице, а когда Потап, что подрос и кисть в руки взял, портреты им показал, захотелось такой же да в полный рост. Егор прятался хорошо, даже не чувствовался негде. Если бы слился с ней плотью, было бы иначе. Но будто знал, словно ведал, чем это грозит. А она его выбрала. Услышала в поле стук сердца и сразу загляделась. И он будто тоже что-то почуял, глядя в её глаза. А когда кровь скользнула по лезвию от его неловкого движения, ощутила, как бурлит в ней желание обладать этим мужчиной. Подошла к храму, прислушалась. — Как не верить в то, что есть? — послышался один голос. — Среди нас живут, дело своё делают. — Худое-то дело! — Отчего ж думаешь, что тебе это решать? Уж столько веков предки верили, не тебе порядок рушить. А коли станешь… Толкнула дверь Арина. Стоят в нём две девки, глаза от ужаса пучат. Если не в страхе народ держать, совсем разойдутся. Поклоны класть перестанут, молитвы посылать, в храм ходить. Вера иссякнет, а с ней и они сами. Вошла икона живая, стоит пред ними. Черноволосая сразу на колени бухнулась, вторая глазищами огромными хлопает и стоит. — Значит, худое дело, — повторила вслед ледяным тоном. Мягко ступила ближе. Засуетилась девка, бросилась на постамент, будто мог он её защитить как-то. Взмахнула Полудница серпом, и упала рыжая бездыханной прям около стола, смотря на Егора своими стеклянеющими глазами, пока из горла её выбегал красный сок жизни, а тело дёргалось в предсмертных судорогах. — Прибери тут всё, — кивнула Арина второй девке, вытирая серп о сарафан рыжей, и медленно повернулась к столу, будто чуяла, что там кто-то есть. Глава 18 Девка подскочила, хватая трясущимися руками тряпку, и боязливо подошла к Арине. — По заслугам ли она получила? — поинтересовалась та, глядя прямо ей в глаза. — Да, Полудница, — кивнула болванчиком черноволосая. — Справедлива ли я? — Как есть справедлива, — склонила голову девка. — А не видела ли ты парня светлого, что вчера в деревню приехал? — Нет, — быстро затрясла головой. — А, может, ты его от меня прячешь? Например, здесь, — обвела рукой свой храм. — Что вы, нет, ну зачем мне такое. Я вам служу, вам повинна. — Тогда… Но договорить ей не удалось. Резкий удар заставил дверь отлететь и удариться о дверной косяк. В проёме стоял Михайловский с топором, опуская на землю правую ногу, которой и толкнул дверь. Его лицо было искажено злобой и ненавистью. Он скалился, пытаясь гневом добыть себе уверенность, как берсеркеры, впадающие в сильное бешенство и исступление. — Ну или сюда, тварь! — зарычал, уверенно входя в храм. Быстро бросил взгляд на один и второй портрет и расплылся в улыбке. — Да я посмотрю вы тут себе культ устроили?1 Девка на карачках взобралась на постамент, намереваясь спрятаться. Она подползла к столу, поднимая скатерть, и Егор прислонил к своим губам палец, показывая, чтобы она не кричала. Нет, он не собирался и дальше прятаться, просто вылететь в самый неожиданный момент, чтобы помочь другу. Ясно же: Михайловский здесь не ради того, чтобы раскроить кому-то череп, он пытается спасти друга. Девка просьбе не вняла, она заголосила, как резанная, словно Лыков пытался её убить. Арина резко обернулась на крик, и в этот же момент Егор выкинул ноги вперёд, посылая стол в сторону Полудницы. Мебель ударилась об Арину, подминая её под себя, и Лыков хотел соскочить с постамента, но тут же упал, как подкошенный рядом с рыжей и сразу отпрянул, дотронувшись носом до её лица. Черноволосая ухватила его за джинсы и держала для своей госпожи. Её волосы растрепались, она казалась ещё страшнее, чем прежде, и Лыков в первый раз в жизни ударил женщину. Кроссовок пришёлся прямиком по лицу, и она опять заорала, но на этот раз от боли. Лыков снова и снова впечатывал подошву ей в нос, пока не почувствовал, как хватка ослабла. Он попытался подняться, смотря на Михайловского, в глазах которого блестело безумие. Макс занёс топор над столом, намереваясь отрубить Арине голову, и Лыков перехватил его взгляд, испуганно глядя на друга. Убить человека — страшно. Но человек ли это? Всё стало казаться каким-то безумием, идиотизмом. И в этот момент стол отлетел к стене, будто был пушинкой, и Полуденница поднялась на прямых ногах, словно её тащили на невидимых тросах. В руке блеснул серп, и её испачканное лицо выдавило отвратительную улыбку.