– Этим я тоже не занималась очень давно. – Что ты имеешь в виду? Тут Марианна, к счастью, поняла, что Йоран просто дразнит ее, до того, как начала униженно что-то объяснять. – Просто это так странно. Мы с тобой едва знакомы… и теперь вот мы здесь. Я совсем о тебе ничего не знаю. – Ты знаешь, что я живу один в квартире в Худдинге. И что мы с ребятами когда-то работали вместе в телекоммуникационной компании. – Ну, это не так уж и много. – А рассказывать особо-то и нечего. – Йоран сел, прислонившись спиной к стене. – Но если ты что-то хочешь знать, то просто спроси. Йоран выглядит таким домашним со сцепленными на животе руками и широко разведенными коленями. Кажется таким безмятежным. Марианна многое хотела бы знать, но подходящие вопросы не приходят в голову именно сейчас. «Что ты делаешь, когда ты один? Ты был когда-нибудь действительно одинок? Кто твои родители? Ты веришь в Бога? Был ли ты когда-нибудь серьезно болен? Думаешь ли ты, что это может иметь продолжение? Ты смог бы полюбить меня по-настоящему? Смог бы выносить меня долгое время?» – Я даже не знаю, был ли ты женат и есть ли у тебя дети. – Женат был, детей нет. «Кем была твоя жена? Она хотела детей, а ты нет? Вы поэтому развелись? Что произошло между вами? Если у этой встречи будет продолжение, если мы станем парой, как мне вести себя, чтобы все не испортить?» – А ты ничего не хочешь обо мне знать? – Нет. – Йоран кладет руку женщине на бедро, перебирает пальцами ткань юбки. – Мне нравится, что ты для меня загадка. Марианна смеется, удивляясь собственному смеху: – Я никогда не считала себя особо загадочной. Она делает глубокий вдох. Решает про себя оставить попытки найти тот волшебный вопрос, который каким-то непонятным образом примирит ее с фактом того, что она собирается лечь в постель с незнакомцем. Момент слишком деликатный, можно спугнуть настроение словами. И если она не хочет его испортить, то лучше всего будет помолчать. Йоран ложится на бок, поддерживая голову одной рукой. Пальцы второй руки гладят под юбкой внутреннюю сторону ее обтянутого нейлоном бедра. Прикосновение вызывает мурашки на руках женщины, вдоль позвоночника и во всех остальных укромных уголках тела. Йоран уже не незнакомец. Она знает все, что ей нужно на данный момент. Время для вопросов наступит потом. – Ляг, – говорит Йоран. Марианна слушается. Ложится рядом и тянется рукой к выключателю. – Оставим свет, – просит он. Но на этот раз Марианна не слушается. Выключатель щелкает, и света больше нет, как будто тьма проглотила лампу. Она представляет себе, что видит темные тени и фигуры на черном фоне, но это просто игра воображения. Йоран поднимает юбку, и Марианна помогает ему снять колготки. И трусы. Он ласкает ее. Ее кожа очень чувствительна. Ей даже кажется, что она чувствует отпечатки, которые пальцы Йорана оставляют на ее теле. Слезы подступают к горлу, Марианна плачет, радуясь, что в каюте темно и она может замаскировать всхлипывания под нетерпеливые вздохи. Ремень Йорана звякает, когда он его расстегивает. Он стряхивает с себя джинсы и ложится на нее сверху. Прижимает губы к ее подбородку, ищет ее губы. Они целуются в темноте глубоко в чреве парома, и море за бортом уже не пугает Марианну. Мадде Лассе с поросячьим лицом и Стефан стоят на сцене и громко горланят песню. Запачканная пивом и сигаретным пеплом фата валяется у них под ногами. Публика ревет от восторга, явно симпатизируя парням. Но Мадде не может на них смотреть. Когда она пытается сфокусировать взгляд на сцене, ей кажется, что свет уносит взгляд наверх, все выше, выше, словно весь мир постепенно растет и превращается в гору. А если она сама вдруг упадет, то будет катиться и катиться до бесконечности. Ей приходится крепко держаться за подлокотник кресла. Закрыть глаза она тоже не может себе позволить, потому что тогда все станет еще хуже. И здесь очень душно. А лицо почему-то холодное. Ее ужасно тошнит, но она боится встать, потому что тогда она точно потеряет сознание. Зачем она перешла на пиво? Мадде чувствует горький металлический привкус во рту, будто она пила из железной соломинки. Сандра ничего не замечает, она полностью сосредоточена на объятиях с Пео. Мадде сейчас вырвет. Ей нужна помощь. Она отпускает подлокотник, протягивает руку вперед и кладет ее Сандре на бедро. Сандра поднимает глаза. Вокруг ее рта блестит слюна. – Что с тобой, дорогая? Во всяком случает, Мадде кажется, что подруга это говорит. Она лишь видит, как двигаются влажные губы Сандры, а слышит только грохот музыки. Видимо, Мадде удалось что-то пробормотать, или Сандра сама все поняла, но она встает с коленей Пео и подает руку Мадде. Та быстро поднимается с кресла, не оставляя себе возможности передумать, только так можно справиться с проблемой. Теперь ее тошнит всерьез. Нужно спешить. Рвотный рефлекс уже готов сработать. Словно весь съеденный лосось ожил у Мадде в желудке, плещется и щекочет плавниками горло. Лицо холодное, но покрыто потом. Сандра ведет подругу через весь зал, протискиваясь мимо множества теплых тел. Мадде послушно идет за ней. И мельком видит Дана Аппельгрена на сцене. Лосось плещется в горле все активнее. Плавает в животе с такой скоростью, что поднимает пену. Мадде смотрит в пол. Они выходят из караоке-бара, и Сандра тянет ее направо. Вдруг ковровое покрытие сменяется кафелем, и наконец они в кабинке туалета. Мадде наклоняется над унитазом и поднимает крышку, пока Сандра запирает за ними дверь. Мадде видит, что крышка испачкана дерьмом, и сосредоточивается на этом. Рвота вырывается из нее фонтаном: сначала просто пиво, потом горький джин с тоником, а за ним морепродукты в виде тягучей каши, они застревают по дороге наружу, и Мадде приходится откашливаться. По холодным щекам текут горячие слезы. Сандра придерживает волосы подруги, гладит ее по спине. – Черт побери! – ругается Мадде. – Черт побери! – Стало полегче? – спрашивает, волнуясь, Сандра. Мадде отрывает кусок туалетной бумаги и сминает в комок. Вытирает рот. Слегка проходится за ушами. – Черт побери! – повторяет она. И встает в ожидании следующего приступа тошноты, но он не наступает. Проверяет, не осталось ли пятен на одежде. Бросает бумагу в унитаз и смывает. – Да, – отвечает Мадде, – стало полегче. Но на смену тошноте пришла пульсирующая головная боль. Как будто уже настало похмелье. Мадде проводит указательными пальцами под глазами и видит, что они все в туши. – Это хорошо. – Сандра снова гладит подругу по спине. И смотрит на Мадде с тем же материнским выражением, с которым успокаивает свою дочь. Прекрасными, добрыми, полными сострадания глазами. – Ты не против, если я пойду с Пео в его каюту? – спрашивает она. Мадде требуется пара секунд, чтобы понять, о чем идет речь. – Сейчас? Но ведь мы еще веселимся. – Он уже прилично надрался. Думаю, что у него уже плохо стоит, еще чуть-чуть, и мне уже не будет от него никакого толку. – А я? А мне что делать? – Ты можешь побыть с остальными. Тому парню… как там его зовут… ты явно нравишься. – Черт бы побрал и тебя тоже. – Мадде делает шаг назад и прислоняется к кафельной стене. – Я думала, что мы сегодня будем веселиться. Мы же договорились. – Но мы и веселимся. – Сандра беззаботно смеется. – Ты всегда вот так вот. Как только есть с кем обжиматься, ты теряешь интерес к другим людям. Особенно ко мне. – Успокойся. Просто тебе обидно, что ты не первая кого-то нашла. Ты бы на моем месте сделала то же самое, но я бы не обиделась. Взгляд Сандры стал жестче. – Вот, значит, как? – Злость придает Мадде энергии. И даже довольно много. – Ты просто чертовски добра. Но мне, может быть, кажется, что очень некрасиво забывать обо мне, как только появляется член в поле зрения. Сандра смотрит на подругу. И еще до того, как она открывает рот, Мадде уже знает, что сейчас она произнесет какую-нибудь приторно-ханжескую гадость. – Я понимаю, что у тебя сейчас сложный период из-за потери работы и всего остального, но не надо перекладывать вину на меня, на самом деле я этого не заслужила. Сандра отпирает замок и вылетает из кабинки. Мадде смотрит на дверь, которая захлопнулась за ней. – Тебе бы лучше заткнуться! – кричит она. – Ты просто эгоистичная гребаная шлюха! Как это могло случиться? Почему все произошло так быстро? Голова раскалывается на части, как будто ее раздирают изнутри железные когти. Мадде выходит из кабинки. Сандры нет.