Дан на эти слова не реагирует и идет вверх по узкой лестнице. Штурман оборачивается, когда Дан и Адам входят в рубку. Адам смотрит на множество экранов, мигающих лампочек, горящих кнопок. – Берггрен искал меня, – сообщает Дан. – Сейчас я готов беседовать, пусть кто-нибудь сходит за ним. На другой палубе в своей каюте неподвижно лежит шофер грузовика Олли. Йоран лежит рядом с ним. Только одна его рука незаметно дергается. Глаза, которые так нравились Марианне, закрыты. Марианна Он уже не смотрит на нее так откровенно испытующе, поэтому она решается поглядывать искоса на его лицо. Он стильный. Почти что приторный красавчик. Такая внешность напоминает героев классических старых фильмов. Если, конечно, не считать татуировок. Интересно, как это все будет выглядеть, когда кожа станет морщинистой. Хотя, с другой стороны, мужчины не стареют так резко, как женщины. Очередная несправедливость жизни. Они сидят в кафе «МакХаризма». Здесь на удивление спокойно. Все жаждущие развлечений танцуют в дискобарах. За дверями кафе они видят поток людей, направляющийся в бар «Харизма Старлайт» и обратно. – Так что же ты на самом деле делала на палубе? – спрашивает мужчина. Марианна судорожно глотает. Пытается придумать что-то вразумительное. – Ты выглядела так… словно ты в плену своих мыслей, – продолжает он. – Мне даже показалось, что ты… собиралась сделать большую глупость. Тут Марианна понимает, почему новому знакомому вдруг так сильно захотелось выпить с ней. От стыда она даже покраснела. Чтобы выглядеть невозмутимой, ей требуется приложить очень большое усилие. Она хотела, чтобы ее увидели, но забыла, как неприятно бывает посмотреть на себя глазами окружающих. – Я не собиралась прыгать за борт, если ты думаешь об этом. – Но все же эта мысль так привлекательна. Что это может сказать о Марианне? Достаточно много, чтобы ей хватило ума промолчать об этом. – Я просто пыталась обрести какую-то ясность в том, что происходит в моей жизни. В первую очередь разобраться в самой себе. – И я в общем-то занимаюсь тем же самым, – говорит мужчина с горестной улыбкой. Марианна делает глоток красного вина: – И как? Получилось разобраться? Я, например, так и не поняла, что делаю и зачем. Мужчина улыбается шире. Если бы она была лет на тридцать – сорок моложе, эта улыбка однозначно свела бы ее с ума. – Я думал, что с годами приходит мудрость. – Единственное, что приходит, это сожаление о том, что сделано или не сделано. Собеседник так весело рассмеялся, что Марианна тоже невольно улыбнулась. – Винсент. – Он протянул ей руку. – Марианна, – представилась женщина, пожимая ее. Она замечает кольцо на безымянном пальце его руки. Кованое серебро или белое золото, она не видит разницы. Массивное. Должно быть, дорогое. Винсент, кажется, поймал ее взгляд, он вытянул руку вперед и начал рассматривать кольцо. – Я сначала согласился. Я не знал, как сказать «нет». Марианна снова отпивает из бокала. Выжидает. – Там было много других людей, а я не хотел никому делать больно. Хотя в результате все равно сделал. – Наверное, еще хуже было бы пожениться только из чувства жалости. И, к сожалению, за такое самопожертвование не дают медаль. Это я могу гарантировать. Марианна вдруг осеклась. Не надо было приоткрывать эту горькую завесу. Но Винсент только кивает с задумчивым видом. – Мне надо было попросить время подумать перед тем, как отвечать… Но я так растерялся. – Я понимаю. – Марианна слегка замялась, до того как продолжить. – Я, наверное, слишком старомодна, но мне кажется, что делать предложение подобает мужчине. Винсент смотрит с недоумением. Видимо, Марианна говорит совсем как древняя старуха. Конечно, сейчас у молодежи абсолютно другие понятия, хоть она их и не разделяет. – Но, конечно, хорошо, что сейчас равноправие, – торопится Марианна сгладить неловкость. – Но предложение сделал мужчина, – говорит Винсент. Марианна слегка сомневается, что правильно поняла: – Тебе? – Да. Теперь женщине требуется еще большее усилие, чтобы выглядеть невозмутимо. По сравнению с ним Сизифов труд, когда он катил камень в гору, ей кажется пустячным. – И он… твой друг? Марианна не нашла более подходящего слова. Винсент так улыбается, что ответ уже не нужен. Женщина откашливается. Щеки горят огнем. Пульсируют. Ей не хочется думать о том, что двое мужчин делают в постели. Она все-таки до конца не уверена, что поняла Винсента правильно. Теперь она удивленно смотрит на него и пытается представить его рядом с мужчиной, но это ему совсем не подходит. Марианна быстро отводит взгляд и смотрит вдаль: – Прости. Я просто очень удивилась. Ты не похож на одного… из этих. – Одного из этих? Ты хочешь сказать, на гея? – Да, – неуверенно отвечает Марианна. – Или как это сейчас называется. Мне нелегко уследить за модой. – Ничего страшного. – Я только хочу, чтобы ты не думал, что у меня есть предрассудки. Я никого не осуждаю и не указываю, как жить. Бог – свидетель, не мне осуждать и смотреть на кого-то свысока. – Все в порядке. Марианна выдыхает. Пытается отпить из бокала, но получается так, что она осушает его залпом. Они молчат некоторое время, но между не возникает смущения и неловкости. – Я только что занималась любовью с малознакомым мужчиной в первый раз за… Даже не знаю, за сколько лет. Мне кажется, ты тогда еще не родился… Я даже не знаю его фамилии. Интересно, не правда ли? Почему она больше не подбирает слова? Почему несет все подряд этому несчастному молодому человеку? – В этом случае я тоже не считаю себя вправе никого осуждать и смотреть свысока, – отвечает Винсент. – Еще бокал? Марианна словно со стороны видит, как она кивнула. А потом она вдруг выкладывает новому знакомому всю историю от начала и до конца. Конечно без деталей о том, что произошло при потушенной лампе, но все-таки она предельно откровенна. Винсент только внимательно смотрит и, кажется, не считает ее сумасшедшей. Видимо, поэтому напоследок она делится самым болезненным. – Я так долго была одинока. Иногда мне кажется, что я вообще не живу на самом деле. Никогда не думала, что окажусь одной из тех старых одиноких людей, о которых мне когда-то доводилось слышать, но… – Марианна разводит руками. – Остаться одной оказалось так легко, – заключает она. – Наверное, мне нужно было ответить согласием. – Винсент пытается улыбнуться. Марианна качает головой: – Нет, если ты считаешь это лишь страховкой от одиночества в будущем. Я была замужем, и что? Думаю, что важнее вкладываться в дружбу. С годами я всех друзей растеряла – семья всегда была на первом месте. А в один прекрасный день дети повзрослели, а муж исчез. Марианна делает паузу, чтобы отпить из бокала вина. Раньше она не думала об этом именно так. Похоже, что именно расстояние позволяет увидеть ситуацию со всей ясностью. – Почему ты отказал своему другу? Винсент вздыхает. Трогает кончиками пальцев лоб. Марианна замечает, что его бокал вина стоит почти нетронутым, и старается пить свое вино медленно, оставляя бокал наполовину полным. – Я не знаю, – отвечает он таким тоном, что женщине кажется, что он знает, но просто не хочет признаться в этом сам себе. Она ждет, придерживая пальцами ножку бокала. – Я, может быть, сказал бы «да», если бы в наших отношениях я был бы самим собой… Я люблю его. Очень люблю. Но с тех пор, как мы съехались, я чувствую, что… для меня как бы нет места в наших отношениях. Он… как бы выразиться… все берет на себя. Все организовывает. Все продумывает. Следит, чтобы мы все обсуждали. И я чувствую себя… как будто я не успеваю за ним. – Винсент стонет и трет глаза. – Мне сложно это объяснить. Он совершенство. Просто идеальный. Понимаешь? Я жалуюсь на то, за что мне следовало бы благодарить судьбу. Но мне все время кажется, что я бегу, чтобы успеть с ним в ногу. Что касается чувств, я совершенно… не догоняю. Мне нужно время, чтобы разобраться в некоторых вещах. Подумать о них хорошенько. Но когда я к чему-то прихожу, оказывается, что все уже продумано… и уже просто поздно. Он уже даже все убрал и вымыл… И это предложение оказалась чем-то вроде последней капли. Оно было потрясающим, но мне пришлось нажать на стоп-кран… Мне нужно еще раз хорошо подумать. Я не могу согласиться на брак, когда не знаю толком, чего хочу. Марианна больше не может сдерживаться. Она отпивает небольшой глоток вина и говорит: – Мне кажется, тебе нужно сказать своему другу все самому. Я думаю, он поймет. – Я везде ищу его. А телефоны здесь не работают. Но он все равно бы не ответил. Винсент выглядит очень несчастным. Марианне хочется что-то для него сделать… что угодно, только бы помочь. Очень давно она чувствовала что-то подобное к другому человеку, и она не сразу вспоминает, как это называется. В ней проснулось материнское чувство.