– Мики, – шипит она. – Буссе что-нибудь видел? Ответа нет. Она снова вызывает Мики, ее испуганный голос шипит как последний воздух, выходящий из сдувшегося шарика. Пия вздрагивает, когда рация начинает трещать. Слишком громко. Она убавляет громкость и оглядывается вокруг. – Да, я слышу тебя, – отвечает Мики. – Буссе молчит уже несколько минут, и я так и не услышал ничего из рубки. «Что, черт возьми, происходит?» Пия пытается успокоить свои мысли. Буссе не выходит на связь уже не в первый раз. «Чертов недоделанный мерзкий старикашка, – думает она. – Небось сидит, как всегда, над кроссвордом или дрочит на что-то увиденное на экране. Как он не понимает, что от него может зависеть чья-то жизнь?» Злость на Буссе и его пустые глаза за стеклами постоянно запотевших очков так сильна, что придает женщине силы. Пия не хочет ее отпускать: злость заглушает тот хорошо знакомый голос, который говорит, что она никчемная, что она ни на что не годится и что то, что она отвечает за безопасность других людей, не более чем насмешка. – Я не знаю, что случилось с Ярно. Но я только что слышала его крик, – шепчет Пия. – Он был в кормовой части с правой стороны, а теперь он пропал. Я бегу туда. – Вызвать туда Хенке с Пером? Пия уже не бежит, а идет. Скоро она будет в конце коридора. Осталось всего десять или двенадцать метров до поворота налево в коридор, идущий вдоль кормы. Здесь она видела Ярно в последний раз. Дверь в каюту 6518 приоткрыта. – Нет, не надо, – отвечает Пия тихо. – Нужно сначала узнать, что происходит в рубке. – Хорошо, – соглашается Мики. – Дай знать, если понадобится подкрепление. Пия смотрит на приоткрытую дверь и угол, за которым начинается боковой коридор. Она колеблется. Всего сотую долю секунды, но этого достаточно, чтобы внутренний голос опять заговорил: «Черт возьми, до чего же ты никчемная. Как хорошо, что ты не стала полицейским». Она нажимает кнопку на рации и вызывает Ярно. Но в ответ слышит только эхо собственного голоса. Сквозь треск и шуршание оно доносится из приоткрытой двери. Пия подходит ближе. Чувствует из каюты 6518 запах, который вызывает отвращение и влечет одновременно. Там очень тихо. Пия оглядывается. Кажется, что чувства ее обманывают. – Пи-и-ия… не… ди… сюд… Слабый стон раздается из каюты 6518. Он слышен также в ее рации. «Пия, не подходи сюда». И вдруг весь страх улетучивается, и все критикующие голоса внутри замолкают, потому что Ярно в беде. Пия толкает дверь. Дан Музыка «Клуба „Харизма“» отзывается в теле Дана. Басы вибрируют в костях его скелета, в новых зубах. Вокруг мелькают вспышки света, и движения окружающих кажутся замедленными. Дан замечает, как странно все на него смотрят и перешептываются. Они думаю, что знают, кто он. Но на самом деле у них нет об этом никакого представления. Пока нет. Но скоро… Эйфория нарастает, Дану кажется, что его тело наполнено гелием, словно есть доля правды в мифах о том, что вампиры могут летать. Сейчас ему кажется, что достаточно только оттолкнуться ногами от пола, расставить руки – и он полетит. Наконец-то он свободен. Все жалкие потребности, которые отчаянно разрывали его на части, улетучились. Осталась только одна, предельно ясная и понятная. И с этого момента она определяет все. Именно этого Дан ждал всю жизнь. Именно это правильно. В этом весь он. Вся его жизнь до этой минуты оказалась только ожиданием. Тем, что необходимо было преодолеть. Верить в то, что сентиментальные песни, быстро предаваемые забвению, сделают его бессмертным, глупо. Но то, что они с Адамом делают сейчас, здесь и сейчас, обязательно изменит мир. Пия Ярно лежит на спине. Он смотрит на Пию глазами, которые кажутся такими светлыми на фоне окровавленного лица. Рот открывается и закрывается, но он не может издать ни звука. Его форменная куртка расстегнута, рубашка разорвана. Перед ним на корточках сидит женщина в грязном нижнем белье. Черные волосы кровавыми сосульками свисают над грудной клеткой Ярно, скрывая ее лицо. Позади женщины лежат еще два тела одно на другом. Пожилой мужчина и женщина. Так, во всяком случает, кажется Пие, но она не уверена. Так много крови. Везде. Вся кровать залита ею. На ковровом покрытии кровавые лужи. Рот Пии наполняется слюной, и она не может понять, отчего это – от близких позывов на рвоту или потому что она хочет упасть на колени рядом с ней и припасть ртом к горлу Ярно. Нет! Пия пытается прогнать эти мысли, старается вызвать в себе отвращение. «Облизать кровь со стен!» Широко открытые глаза Ярно беспомощно моргают. Пия делает шаг вперед. Наступает на что-то мягкое и брезгливо поднимает ногу с ковра. Нужно внимательнее смотреть под ноги. Под ногой окровавленный бинт. Она вытирает ногу о ковер, пока повязка не отстает от подошвы. Когда Пия отрывает глаза от пола, она встречается взглядом с женщиной. Это глаза не человека, а голодного, затравленного зверя. Тяжелые мокрые пряди волос лежат на плечах, когда она склоняет голову набок. Ее пальцы глубоко погружены в грудь Ярно. Она растягивает губы. И Пия узнает ее. «Откуда? Откуда? Откуда?» Это лицо Пия видела сегодня вечером. В караоке-баре. Во время нападения на Дана Аппельгрена. Тот рыжий парень сидит теперь в одной из камер вытрезвителя. Он пил кровь из кулака Аппельгрена. Кровь! По документам его зовут Томас Тунман. Оскаленные зубы. Горящие глаза. Пустые. В них нет мыслей. Только голод, инстинкты. «Как зверь… он тоже раненый… голодный… испытывающий жажду… безумный… бешеный… и он пытался меня укусить…» Пия смотрит на запястье. Маленькая тонкая царапина на нежной коже чуть ниже большого пальца. Почти незаметная. Когда ее трогаешь, совсем не больно. Она сразу вымыла руку. Обработала рану спиртом. «Но именно после этого я заболела…» Взгляд Пии снова падает на окровавленный бинт на полу. И она понимает, что это повязка Дана. Женщина раскачивается из стороны в сторону. Кажется, она решила, что Пия ей неинтересна. Ничто в ней не привлекательно. «Потому что я такая же, как она…» Женщина пугает Пию, но самое страшное – то, о чем она все время думает, но думать об этом нельзя. То, что объясняет необъяснимое. И то, что это может значить. Пия быстро подходит к женщине и бьет ее по голове дубинкой так сильно, что удар отдается во всю руку и плечо. Женщина еще сильнее раздвигает губы. В ее горле слышно журчание. Пия снова опускает дубинку на голову этого страшного существа. На этот раз женщина прикрывает голову руками. Дубинка попадает ей на запястье. Что-то ломается. Женщина шипит и с трудом поднимается на ноги. Переступает через тело Ярно, качаясь на неверных ногах. Пия видит на ее бедре старые шрамы от укусов. Укусов, похожих на человеческие. Губы Ярно пытаются что-то произнести. Но у него плохо получается. Однако Пия, кажется, понимает, что он хочет сказать. Она видит это по глазам. «Беги. Беги. Беги». Но она не может спастись от того, что только что поняла. Она пропала. И Ярно тоже.