Не успела Пия снова поднять дубинку, как женщина уже схватила ее, вырвала из рук и отбросила в сторону. В ее пустых глазах мелькнула ненависть. Бешеное животное в своей норе, зверь, охраняющий добычу, не хочет делиться ею с соперниками. Она щелкает зубами. Ее лицо приближается. Пия не может пошевелиться. Страх сковал все мышцы. Какой смысл бороться? Уже ничто не играет роли. Женщина окровавленной рукой хватает Пию за волосы. Бьет ее головой о дверь, раз за разом, в глазах становится темно, черные дыры мироздания сливаются в одно огромное пространство, поглощают все вокруг. Второй рукой женщина хватает Пию за воротник. Одним движением отрывает все пуговицы на груди. Женщина удовлетворенно хрюкает. Сильнее дергает за полу рубашки, отрывая еще одну пуговицу, и обнажает шею Пии. Пия слышит, как Ярно вздыхает. Слабо. Хрипло. Судорожно. И она понимает, что должна бороться. Она должна сделать так, чтобы это не коснулось других людей. Пия пытается отодрать это жуткое существо от себя, но ее руки дрожат от напряжения. Сил почти не осталось, и женщина, кажется, это понимает. Она щелкает зубами. Перекошенное лицо с горящими глазами перемещается ниже лица Пии. Пия чувствует прикосновение губ к шее. Она нащупывает пальцами лицо женщины. Находит глаза. Собирает остатки сил и нажимает большими пальцами. Мягкие глазные яблоки оказываются удивительно неподатливыми. Пытаются выскользнуть из-под давления, но им некуда спрятаться из глазниц. «Не думать о том, что я делаю, не думать, не думать, не думать…» Пия нажимает сильнее, и пальцы проскальзывают внутрь. «Это просто белые яйца, и течет сейчас просто белок, а желток…» Пальцы проникают дальше в череп. Женщина истошно кричит. Падает на колени. Хватается за воротник Пии, чтобы увлечь ее за собой. Пия вытаскивает пальцы из глазниц с чавкающим звуком и знает, что никогда его не забудет, если переживет все это. Она бросает взгляд на Ярно. Его глаза все еще открыты. Но он уже ничего не видят. Женщина схватила Пию за брюки и пытается встать. Пия бьет ее коленом в челюсть, так что рот закрывается с треском. Снова бьет ногой уже в грудную клетку и отбрасывает ее назад. Женщина падает на спину, головой на плечо лежащего Ярно. Ее глаза вытекли, но она снова пытается встать. Это никогда не закончится. «Как раненый зверь. Не думать о ней как о человеке. Что самое гуманное можно сделать с раненым животным? Усыпить или пристрелить…» Пия осматривает каюту. Почти все предметы крепятся к стенам и полу. От ламп отходят провода. Можно было бы оторвать один и попробовать придушить женщину. Но она и так не дышит. «Она не дышат…» За все это время ни одного вдоха. Это непостижимо. Пия смотрит на стул возле столика. Он слишком легкий, чтобы нанести серьезный вред, но им можно разбить зеркало. Попытаться убить чудовище осколком. Но нет. Она не сможет. Не сможет после того, что уже сделала. Это было слишком близко, слишком интимно. «Ты такая трусливая, такая чертовски слабая, что не можешь довести до конца начатое». Женщина делает неверный шаг к Пие. Снова рычит. Ее руки вытянуты вперед, пытаются щупать воздух. Она принюхивается. Поворачивается лицом прямо к Пие, словно может видеть пустыми глазницами. Преследует Пию, когда та идет к углу, где висит старый телевизор. Пия дергает и раскачивает стальное крепление. Повисает на нем всем своим телом. Стена прогибается, и со страшным треском старые винты поддаются. Пия ловит падающий телевизор. Держит его в руках вместе с креплением. Он тяжелый. Руки дрожат, когда Пия поднимает его над головой. Сейчас она использует свои последние силы, это она знает точно. Это последний шанс. Только шанс… «Балтик Харизма» Грохот музыки из «Клуба „Харизма“» доносится и до палуб в кормовой части парома. Пассажиры гуляют, курят, смеются, целуются, фотографируются на телефоны. Никто не замечает, как маленький мальчик в красной толстовке с капюшоном спрятался на прогулочной палубе. Он терпеливо выжидает. Готовится расправиться с как можно большим количеством людей, пытающихся выбежать из клуба. Хаос может начаться в любой момент. Он чувствует волнение каждой клеточкой тела. Его мать тоже чувствует беспокойство. Катастрофа приближается. Она стоит на носу корабля спиной к воде и смотрит, как «Балтик Харизма» возвышается над ней огромной горой. Радар крутится вокруг оси круг за кругом, ветер свистит. Она снимает с себя медальон. Просовывает ноготь большого пальца в щель и открывает его с коротким щелчком. На нее смотрят две пары печальных глаз. Фотографии сделаны в студии. Мягкий свет фонарей на палубе делает лица немного нечеткими. Взрослый мужчина с высокими скулами и пронзительными глазами. Маленький мальчик с льняными, уложенными водой волосами. Ее сын. Внешне он нисколько не изменился, но она потеряла его навсегда. Потеряла уже давно, хотя они и не расставались многие годы. Она смотрит на мужчину. Вспоминает шок в его глазах, когда сын разорвал ему горло. Она закрывала глаза на правду о своем сыне с тех пор. Старейшины говорили ей, что он слишком молод, чтобы переродиться. Что он забудет, как был человеком. Но она не послушала их предупреждений. Свою ошибку она поняла слишком поздно. Теперь придется за это расплачиваться. Много крови прольется сегодня ночью. И каждая капля на ее руках. Другая женщина в инвалидной коляске ждет своего сына у стойки информации. Она тоже винит себя в его исчезновении. В том, что раньше не хотела понимать, насколько важно говорить правду. Молодой человек со стойки исчез в боковой комнатке с двумя охранниками. Их лица выглядели испуганными. Они попросили женщину вернуться в каюту. Заверяли, что будут продолжать поиски Альбина, но она им не верит. Она понимает, что что-то случилось, и для них это важнее ее любимого сына. Рыжеволосый молодой человек в камере вытрезвителя больше не может терпеть голод. Он подносит к губам запястье. Зубы врезаются в мышцы и жилы. Его мертвая кровь начала сворачиваться в сосудах, но она хотя бы может наполнить желудок. Пия – Не приходите сюда, – говорит она в рацию, не узнавая свой хриплый голос. – Я все равно никого не впущу. Ей удалось забаррикадировать дверь стулом. Она сидит на одной из кроватей. Смотрит, как на стекло падают мелкие капли дождя. Она выключила все лампы в каюте, и это чудесно. Не так утомительно для глаз. Ей нужно отдохнуть. Скоро. – Что происходит? – спрашивает Мики. – Пия, ты должна объяснить мне. Он говорит быстро. Слишком быстро. Пия подносит руку с рацией ко лбу. Пытается найти подходящие слова, несмотря на головную боль. Она бросает взгляд на тела на соседней кровати. Она сложила их там. Ярно. Пожилую пару. Женщину, которая их убила. Жертв и преступника. Или все они жертвы? Разбитый телевизор лежит на полу. К слабо мерцающим осколкам экрана присохли кровь и волосы. Пия видела, как шевелились пальцы пожилого мужчины, несмотря на разодранное горло. Лучшее, что она может сделать, – это остаться здесь. Так будет лучше для всех. Она будет охранять погибших, чтобы никто не поднялся снова. Во всяком случае, она за ними следит. Пия принесла из коридора огнетушитель. Он тяжелый. Она использовала его, чтобы добить женщину, оставшуюся без глаз. Пию чуть не вырвало, когда она увидела результат. Но с тех пор женщина лежит тихо. – На борту какая-то инфекция, – пытается объяснить. Пия. – Она делает людей бешеными. Просто озверелыми… Они становятся монстрами. – Они кусаются. Так они заражают других. Они сначала кажутся мертвыми, но это не так. – Пию передергивает с ног до головы. – Или они мертвые. Но они все равно просыпаются. – Пия, тебе плохо? Ты стонешь. Пер и Хенке здесь, хочешь, я пришлю… – Нет. – Почему? – Меня укусили. Я стану одной из них. Я постараюсь продержаться как можно дольше, но не знаю, сколько у меня получится. Пия снова чувствует приступ боли, рот наполняется слюной и кровью. Она ловит себя на том, что сосет свои десны, чтобы почувствовать вкус сильнее. Один из зубов выпадает. Она выплевывает его в ладонь. Кладет на тумбочку между кроватями. – Пия… Рация трещит и свистит. Мики может с таким же успехом находиться за сотни или тысячи километров. Это уже не играет роли. Весь мир за пределами этой каюты теперь потерян для Пии. – Что? – Что мне делать? Машинное отделение не отвечает. Рубка не отвечает. Пер и Хенке не смогли туда войти. Буссе мертв. Они говорят, что его буквально разорвали на куски. Из лунки выпавшего зуба течет струйка крови. Пия хорошо помнит, как неприятен ей был раньше вкус крови. Но сейчас все по-другому. Она чувствует жажду крови, своей или кого-то другого. – Пия? – Мики почти плачет. – Ты нужна мне. – Я не могу тебе помочь. Я думаю, что я опасна.