Сердце ныло, пока я смывал её горячий сладкий аромат с кожи, а едва представил её испуганный, полный боли взгляд, когда я снова появлюсь перед ней, и мне стало ещё хуже. Но все-таки я не мог не хотеть её увидеть. Даже если никогда снова не смогу ею обладать. Я ничего не мог с собой поделать. Я любил её. * * * * * Тейлор Я терпеть не могла врать Эддисон, но если рассказала бы ей о том, что задумала, она попыталась бы меня остановить. А я не могла позволить ей сделать это — не дам помешать мне поступить правильно. Я быстро приняла душ и переоделась. Как бы больно мне ни было смывать аромат Виктора со своей кожи, я должна выглядеть прилично. Поэтому надела чистые джинсы и голубую на пуговицах рубашку-хенли, обнаруженные мной в шкафу Эддисон. Я смутно помнила, что покупала её много лет назад, когда у нас появилось немного лишних денег, и мы отправились на шоппинг в «Олд Нейви». Старые добрые времена, ушедшие навсегда. Ну по крайней мере, это всё по-прежнему мне по размеру. Запасные ключи от старенького «фокуса» Эддисон оказались там, где она всегда их оставляла, позади мусорного ведра на кухне. Сев в её маленькую машину, я вспомнила, что оставила мобильник в доме. Хотела вернуться за ним, но взглянув на часы, поняла, что у меня совсем не осталось на это времени. Да и не нужен он мне. Съезжу по делам и вернусь раньше, чем об этом кто-нибудь узнает, пообещала я себе. В конце концов, сколько времени у меня уйдет на все про все? Я надеялась, что немного. Дорогу к дому Гвендолин, живущей на Ибор-Сити, я нашла без проблем и с облегчение увидела свет в гостиной, несмотря на поздний час. Припарковавшись на подъездной дорожке, я направилась по тропинке к аккуратному желтому домику. Гвендолин открыла дверь после второго стука и выглядела на этот раз не как чертов готт. В последний раз, когда мы виделись, её глаза окружала черная густая подводка, ногти покрывал мистически выглядящий лак в тон, а в губе красовалось кольцо. На этот раз её кожа цвета кофе с молоком оказалась чистой, без единого грамма косметики, а длинные черные волосы были стянуты в хвост на затылке. Ногти покрашены прозрачным лаком. А сама Гвен облачилась в розово-белую пижаму «Хелло Китти». Она выглядела, как невинная маленькая девочка, готовящаяся ко сну, ну если не считать пирсинга в губе. — О, это ты, — сказала она, открыв дверь. — Чего тебе нужно в такое время? — Прежде чем я смогла ответить, она, подняв руку, остановила меня. — Подожди, ты вампир. Конечно, ты же можешь выходить лишь по ночам. — Она зевнула. — Извини, у меня был долгий день. — Могу я зайти? — спросила я, скрестив руки на груди. — Если только быстро. Я бы хотела лечь спать пораньше. — Она открыла дверь пошире и жестом пригласила входить. — Извини, что побеспокоила — вижу, ты уже собралась спать, — сказала я, следуя за ней в гостиную и устроившись на диване с выцветшим цветочным рисунком, на котором мы с Виктором сидели несколько недель назад. От воспоминаний у меня в горле застрял ком, и мне пришлось сглотнуть, чтобы не расплакаться. — Всё в порядке. — Она махнула рукой. — Я никогда не ложилась спать раньше. Ничего страшного. — Сегодня ты выглядишь по-другому, — призналась я. — Ну, не так, какой я тебя видела в последние две наши встречи. — О, не как злая ведьма? — Она рассмеялась. — Тот прикид я использую в основном только для клиентов. Они приходят к ведьме и хотят, чтобы я выглядела соответствующе, как ведьма, способная им помочь, та, кто сотворит идеальное заклинание мести для любопытного соседа или приворожит мускулистого мачо, коллегу по работе. — Или вызовет демона с той стороны, — закончила я, пытаясь улыбнуться. Гвендолин смущенно поерзала на месте. — Ну, я бы не заходила так далеко. Хочу сказать, ведьма не должна пресекать определенную черту. Если она хочет продолжать творить белую магию, то… — Значит, весь этот цирк а ля «я злая страшная ведьма» просто шоу? — просила я, нахмурившись. — Ага. Даже пирсинг. — Она вытащила из нижней губы колечко и сжала его в ладони. — Видишь? Клипса. Послушай, ты ведь пришла сюда не затем, чтобы поговорить о моем сказочном гардеробе, ты желаешь знать, кто оставил ловушку на земле твоего мужчины, верно? Это случилось так давно, что я и думать забыла о той ловушке. — Хм, нет, — сказала я. — На самом деле я здесь не поэтому. — Хорошо, — ответила Гвендолин. — Потому что я не знаю, зачем ещё ты пришла. Хотя очень близка к тому, чтобы узнать. Мое заклинание обнаружения перестанет действовать лишь через несколько часов. — Кстати, о той ловушке, — произнесла я, с трудом сохраняя спокойствие. — Я столкнулась… сегодня вечером с чем-то подобным. От… кнута фонило той же магией. — Ты говоришь о том, о чем я подумала? Проклятие? — нахмурилась она. — Да, — кивнула я. — Возникло то же ощущение… зла. Практически злобы. Как думаешь, кнут, как и ловушку, купили у одного и того же человека? Потому что если так, то я знаю, кто стоит за всем этим. Гвендолин кивнула: — Конечно. Но у них должно быть очень много денег, и они очень сильно желают заполучить тебя, если могут позволить себе купить два проклятых предмета за один месяц. Магия, особенно темная, дешево не дается. — У неё нет проблем с деньгами, — ответила я, думая о Ли-Энн, её откровенной дизайнерской одежде и маленьком красном спортивном авто. — И к тому же, множество причин меня ненавидеть. — Значит, ты знаешь, кто это? — спросила она. — Тогда зачем я использую все эти заклинания? — Сегодня я собрала пазл воедино, — ответила я, смотря на свои руки. — Она, девушка, которая это сделала, вероятно, сейчас очень счастлива. Она добилась того, чего хотела, — мы с Виктором расстались. — О, милая… — Гвендолин, сидевшая напротив меня в старом потрепаном кресле, пересела на диван рядом со мной. — Что случилось? — спросила она, поглаживая мою руку. — Хочешь поговорить об этом? — Нет, не совсем. — Я глубоко вздохнула. — Не хочу больше говорить об этом. Я просто хочу… сделать всё правильно. — Поступить правильно? Как? Ты хочешь, чтобы я придумала заклинание примирения или что-то ещё? Потому что моя бабушка в этом разбирается лучше меня, а она сейчас на конференции в другом городе. — Нет. — Я покачала головой. — Я хочу, чтобы ты разорвала кровную связь между мной и Виктором. — Что? — Гвендолин откинулась на спинку дивана и нахмурилась. — Разрыв кровной связи — это очень серьезное дело, это черная магия. Я не могу этого сделать. — Да, только ты и можешь, — ответила я спокойно. — Ты изготовила кол по просьбе Корбина, и ты избавилась от ловушки, которую подкинули Виктору. Ты сделаешь это — за определенную цену. Она разъяренно склонилась вперед, уперевшись руками в бедра. — Значит, ты думаешь, что я продаюсь? Вот просто так? — Думаю, у меня есть то, что нужно тебе. — Я протянула ей руку. — Кровь. Именно её ты просила у меня, когда мы виделись в последний раз, но тогда Виктор не позволил мне сделать этого. На этот раз я здесь одна. Пожалуйста, Гвендолин, мне нужно это сделать. Виктор и я… — Задыхаясь, я с трудом продолжила: — Мы… мы больше не можем быть вместе. — Вот дерьмо… — Она вздохнула. — Послушай, почему бы мне не налить нам по бокальчику вина, а затем мы поговорим? Ты же можешь пить немного жидкости, верно? — Да, но сейчас я не хочу пить, — ответила я. Внезапно мне захотелось совсем другого. — Это может показаться странным, но у тебя есть соленые огурцы? С укропом? — Что? — Она недоверчиво посмотрела на меня. — Хм, ты действительно только что попросила у меня соленые огурцы? — Да. — Я смущенно кивнула. — Извини, знаю, что это странно. Но сегодня… меня уже тянуло на странную еду. — Ладно, вроде бы у нас есть несколько банок. — Она поманила меня за собой. — Пошли на кухню. Я проследовала за ней на удивительно большую кухню с бело-желтыми в клеточку занавесками на окнах. Зеленая керамическая лягушка с жесткой металлической щеткой во рту сидела на краю раковины, а на безупречно белой плите красовался веселой красной расцветки чайник. Все это напоминало совершенно обычную кухню, ничего не указывало что это дом ведьмы, ну разве что большой черный котелок, свисающий со стойки над плитой. Гвендолин увидела, что я пялюсь на него, и ухмыльнулась. — Это большой котелок бабушки. Она говорит, что хорошую заправку можно сделать только в чугунном котелке. — О, — воскликнула я. — А я подумала… — Что мы, наклонившись над ним, шепчем заклинания и варим зелья? — Она приподняла бровь. — Извини, — пробормотала я. — По-видимому, я ничего не знаю о ведьмах. — Всё в порядке, видимо, я многого не знаю о вампирах, — ответила она, открывая безупречно белый холодильник. И вытащила оттуда банку с огурцами. — Например, то, что вы можете есть соленья. — Я тоже этого не знала, до сегодняшнего вечера, — сказала я, забирая у нее банку. Отвинтила металлическое кольцо и приоткрыла крышку. Вдохнула пряный аромат уксуса и укропа и сглотнула скопившуюся во рту слюну. Съеденный мной накануне фаст-фуд должен был утолить мой голод ещё на несколько часов. Но от аромата этих соленых огурчиков мой желудок заурчал, как будто я голодала годами. — Восхитительный аромат, — простонала я. — Домашняя заготовка. Бабушка сама консервирует, — заметила Глевдолин, протягивая мне вилку. — Попробуй. Я подцепила кусочек огурчика и сунула его в рот. — Ммммм… — Рада, что тебе понравилось, — сухо ответила Гвендолин. — Итак… твой внезапно прорезавшийся аппетит имеет какое-то отношение к тому, что ты желаешь разорвать связь со своим мужчиной? Я чуть не захлебнулась рассолом. — Нет, — ответила я, поставив банку на край раковины. — Это длинная история. Но нам нужно расстаться. Мне нужно… освободить его. — Освободить его? — Она нахмурилась. — От чего? — От меня. — Я глубоко вздохнула, едва сдерживая слезы. — Я сегодня кое-что натворила… то, что нельзя изменить. Пожалуйста, не заставляй меня рассказывать. Просто… мне нужно разорвать эту связь. Ты сможешь помочь или нет? — Ну… — Она скрестила руки на груди и уставилась на свои ноги. Я заметила, что на ней были тапочки в стиле «Хелло Китти», с розовыми бантиками, вероятно, шли в комплекте с пижамой. — Пожалуйста, — умоляла я. — Я дам тебе столько крови, сколько захочешь.