Голос моего Привязанного снова доносится по связи. — Мы загружены и готовы к отправке. Я отправлю две другие группы, наша может остаться, пока Оли не закончит. Водитель снова говорит: — Я упакован и готов к движению, только дайте слово. Темный отвечает: — Она зациклилась на грузовике. Мы не будем двигаться, пока она не будет готова. Мы доверяем узам превыше всего остального. Я почти преклоняюсь перед этим, почти, но тут раздается хлопок в пяти футах перед нами, и трое мужчин появляются из воздуха. Я не узнаю ни одного из них, но знаю, кто они и зачем пришли. За мной. Девушкой и существом внутри нее. И моими Связными, если им это удастся. — Малышка Заклинательница, ты доказываешь, что теперь настоящая заноза в заднице, не так ли? — говорит мужчина постарше в середине, его покрытая пятнами кожа слишком туго натянута в зубастой ухмылке. Я протягиваю руку, и души двух других мужчин вырываются наружу без каких-либо реальных усилий, их тела падают на землю с двойным глухим стуком. Темный подходит к моему телу чуть ближе, его тени падают с него, как темный дым на озере в ясную ночь. Он выглядит как смерть незапамятных времен, и гордость переполняет мою грудь при виде его великолепия. Вечный с трудом сдерживается, пытаясь не броситься ко мне, потому что желание защитить свою самую любимую Связную так сильно. Я хочу протянуть к нему руки, утешить его и напомнить, что для меня все это бессмысленно. Я просто хочу знать, что еще хочет сказать Транспортер, потому что зачем еще они послали нам троих мужчин? Конечно, тот, кто еще дышит, силен. Очень силен, настолько силен, что я не собираюсь просто растрачивать хорошую душу и вырывать ее. Нет. Он — деликатес, то, что стоит взять и поглотить медленно, кусочек за кусочком. — Так-так, недостаточно сильна для меня? Наверное, тебе стоило рассчитывать на то, что мы пришлем за тобой кого-нибудь повыше Франклина. Он был самым низким из тех, кто у нас есть. Ты еще пожалеешь, что сбежала. О, то, что Сайлас собирается… — С меня хватит, — перебиваю я и протягиваю руку, чтобы хоть как-то призвать душу в свое тело. Мне не нужно делать этого, когда я вырезаю души, когда я делаю это, чтобы убивать людей. Нет, я позволяю им исчезнуть в ничто, как они того и заслуживают. Но эта выглядит аппетитно. — Какого хрена она делает? — бормочет Вечный, но Темный не отвечает. Он слишком занят, наблюдая, как я отделяю душу от тела и прячу ее в своем существе на потом. Когда труп последнего человека опускается на землю, мои Связные на секунду замирают, а затем, когда вокруг нас больше никого не появляется, Темный делает шаг к телу и поворачивает его ногой. Его тень ходит вокруг него вместе с ним, принюхиваясь к трупу, как будто таким образом может получить больше информации. — Это Джайлс Эндрюс. Он один из любимчиков Сайласа, Транспортер, который еще ни разу не был пойман. Ему не нужно прикасаться к вам, чтобы переместить, и его диапазон… не имеет себе равных, — говорит Вечный, и Темный кивает. — Он был в нашем списке много лет. Сыграл решающую роль в беспорядках в семидесятых. Он просто убрал половину Сопротивления, когда все пошло не по их сценарию. Я обхожу Вечного. — Он проверяет девушку и меня. Проверяет, насколько мы стали сильнее. Убийство Франклина доказало ему, что мы связались и стали сильнее, но он не собирается приходить сам, пока не убедится, что все еще сильнее, поэтому он посылает остальных. Жертвует ими ради информации, и они следуют его приказам, как маленькие овечки, которым промыли мозги. Темный останавливается и смотрит на меня, его тени все еще движутся вперед. — Нам нужно поговорить об этом. Ответ на этот вопрос прост, особенно если учесть, что голос, который разделяет мой разум, говорит следующее. — Девушка говорит «нет», поэтому я не буду. Она говорит, что не сейчас, и ты согласишься с этим. Он моргает на меня один раз, а затем медленно кивает, и Вечный переводит взгляд между нами, шокированный этим взаимодействием. Я чувствую, как душа извивается в моем животе, ожидая, когда я найду время, чтобы должным образом поглотить ее, но я не буду рисковать, пока девушка все еще здесь, на виду. — Сейчас же отведите нас обратно в безопасное место. Я голодна. Они делают то, что я сказала, не обменявшись ни словом, обходят меня с флангов, пока мы направляемся обратно к грузовику, который уже заведен и готов к отъезду. Мой Привязанный смотрит на меня через капот, словно пытаясь вытрясти все из моей головы, но мне просто нужно, чтобы девушка была в безопасности, и я могла поесть. Он кивает и садится в машину, затем мы уезжаем, возвращаясь на дорогу на головокружительной скорости, оставляя тела бойцов Сопротивления позади, как никчемный мусор, которым они и являются. Во время обратной поездки никто не разговаривает, ни мои Связные, ни двое других, даже болтливый. Я остаюсь сосредоточенной на своем призе до тех пор, пока водитель не припаркует грузовик. Мы выходим как один, и он переносит нас обратно в безопасное место. Наконец-то я могу оставить все остальное девушке. Время ужина. Мои узы покидают меня в спешке, как сдувающийся воздушный шар, и я сгибаюсь пополам, когда меня рвет. Никогда раньше я не испытывала ничего подобного, как будто от силы вырвать душу этого Транспортера и… поглотить ее у меня в животе все перевернулось к чертям собачьим. Я чувствую, как сильные руки поднимают мои волосы и убирают их от лица. Даже несмотря на то, что на самом деле ничего не происходит, это мило со стороны Норта — попытаться помочь мне с этим. Когда я встаю на ноги, он заключает меня в объятия, его рука переходит от моих волос к затылку, чтобы прижать меня к себе. — Укачивание? Или узы? — Узы. Я думаю, что перерабатываю душу, что является самым ужасающим предложением недели. Я могу… она во мне. Я чувствую ее там, пока мои узы перекусывают ею. Мерзость. Я официально мон… — Не надо. Даже не произноси это слово рядом со мной, Олеандр. Ты только что уничтожила еще одного ключевого игрока в арсенале Сопротивления, еще одного Одаренного, которого мы больше не должны учитывать в наших планах благодаря тебе и твоим узам. Я ненавижу, что ты проходишь через это, но это никогда не сделает тебя монстром. Мне хочется верить ему, и мои узы полностью с ним согласны, но, поскольку я чувствую, как у меня внутри все сжимается, это не совсем легко. Там есть живая душа. Чья-то сущность, жизненная сила, то, что делает их людьми, и мои узы рвутся к ней, как ребенок к большому куску шоколадного торта. Я больше не хочу думать об этом. Не хочу думать ни о чем. * * * Норт провожает меня обратно в дом и протягивает мне одну из бутылок воды, которые мы привезли с собой, вдавливает ее в ладонь и стоит надо мной, пока я не выпью всю бутылку. Мне приходится угрожать ему, чтобы он оставил меня здесь одну и вернулся в свой офис, в основном потому, что я не хочу, чтобы он нависал надо мной, если мне действительно станет плохо. Как только он уходит, я забираюсь в кровать Гейба и натягиваю одеяло на голову, утопая в его запахах, как влюбленная девчонка, пытаясь игнорировать счастливое чавканье, происходящее в глубине моего нутра. Это действительно отвратительно. Атлас находит меня там час спустя, пыхтящую и катающуюся по полу, как идиотка. Когда я поднимаю на него взгляд, немного смущенная своим состоянием, он улыбается мне, прислонившись к дверной раме. — Как ты себя чувствуешь? Мы собираемся эпически вздремнуть? Я вздыхаю и принимаю сидячее положение, качая головой. — Нет, я пытаюсь не устроить чертовски сильный срыв из-за этого нового и улучшенного трюка с вечеринкой, который выкинули мои узы. Ты даже не можешь вести себя так, будто это нормально и в порядке вещей, Атлас. Я все еще была в сознании там. Я видела твое лицо. Он слегка гримасничает, а затем садится рядом со мной, закидывает руку мне на плечо и впивается поцелуем в мои волосы. — Я был просто шокирован. Это не… что-то, о чем я слышал раньше. Я подумал… не знаю, что я подумал, что они делают, если честно. Что я могу сделать, сладкая? Что я могу сделать, чтобы тебе было лучше? Я вздыхаю и откидываю голову назад, чтобы посмотреть на него как следует. — Я устала. Я не хочу смотреть всем в глаза, когда Норт расскажет им всем, что произошло, и они все захотят поговорить об этом. Мне также надоело жить друг на друге. Я раздражительна, и знаю, что все это не имеет значения, потому что здесь мы в большей безопасности и защищаем уязвимых людей, но меня чертовски тошнит от этого дерьма. Он медленно кивает и нежно отчесывает волосы с моего лица, глядя так глубоко в мои глаза, что я почти стесняюсь близости этого. — Используй свою мысленную связь и скажи Норту, что мы собираемся покататься на квадроциклах. Скажи ему, что ты в безопасности и что мы все время будем оставаться в поле зрения камер. Я знаю, где они находятся; мы можем проехать по их пути. Думаю, мы все знаем, что твои узы защитят тебя, даже если со мной что-то случится. Я поднимаю на него бровь, но когда он больше ничего не говорит, я делаю то, что он просит. Норт хорошо относится к этому, отвечая только: «Скажи мне, когда будешь возвращаться, чтобы я знал, что ты в безопасности. Не делай глупостей, Привязанная». Атлас выпроваживает меня из комнаты и говорит, что соберет вещи для нас обоих и пойдет за квадроциклом. Я бросаю на него любопытный взгляд, но он просто выгоняет меня из дома. Я ныряю в гараж в поисках нужных мне ключей и обнаруживаю там Грифона со шлемом для меня. Когда я закатываю на него глаза, он просто надевает его мне на голову и говорит: — Как будто я позволил бы тебе улизнуть, не попрощавшись. Бэссинджер, наверное, найдет пещеру, чтобы завалиться в нее на месяц, и мне придется отправиться на поиски. Хм. Меня бы, наверное, это устроило. Я даю ему застегнуть ремень, прежде чем ответить: — Ты не будешь злиться на меня за то, что я сбежала? Он пожимает плечами и поправляет ремешки, пока шлем плотно не прилегает к голове. — Нет. Я слышал все, что происходило в твоей голове, когда это случилось. Тебе нужна минутка, чтобы понять это, и ты получишь эту минутку, даже если мне придется использовать все возможные уловки, чтобы не дать Норту выйти за вами двумя. Ну, черт. Теперь я хочу разбиться и заплакать от его заботы. — Мне просто нужен перерыв. Я люблю вас всех, но мне действительно нужно отдышаться. И, например, целый день просто общаться с одним из вас, а не со всей этой кучей, спорящей о нормировании и прочей ерунде Так. Его глаза горят, когда он наклоняется, чтобы зацеловать меня до смерти, стремительная демонстрация силы, которая чуть не сбивает меня с ног. Я понятия не имею, что послужило толчком к этому, но, черт возьми, возможно, я хочу, чтобы Грифон тоже присоединился к нам. Когда он, наконец, отрывается от моих губ, он проводит поцелуями от моего плеча вверх по шее до самого ремешка, пока не прошепчет мне на ухо: — Я тоже люблю тебя, Привязанная, но, возможно, тебе стоило приберечь эти слова для моей ночи, потому что сейчас я думаю о том, чтобы увести тебя и оставить Бэссинджера одного. Я краснею, осознав теперь, что сказала, но язвительно отвечаю: — Я не хочу спать в хибаре, вот в чем дело. Я чувствую себя так, будто я… на шоу, двадцать четыре на семь, и это чертовски неудобно. Мне… мне… мне нужен перерыв. Он кивает и посасывает кожу под моим ухом. — Мы придумаем что-нибудь еще. Мы уже делаем все возможное, чтобы как можно скорее закончить с большим домом. Когда ты со всеми свяжешься, ты будешь чувствовать себя менее… незащищенной. Я насмехаюсь над ним и огрызаюсь: — Ну, этого, черт возьми, никогда не случится, потому что Нокс скорее отрежет себе член, чем будет спать в одной постели со мной, не говоря уже о Связи. Дерьмо. Забудь, что я это сказала, и не смей на меня наседать. Я серьезно, никаких Дрейвенов. Грифон прикусывает внутреннюю сторону щеки, как будто сдерживается, чтобы не заговорить, но когда я пристально смотрю на него еще немного, кивает. — Твои секреты в безопасности со мной. Даже те, что у тебя в голове. Он смотрит вверх, как будто проверяет дверь, не вошел ли кто, чтобы шпионить за нами обоими, затем наклоняется, чтобы прошептать мне мои самые глубокие, самые темные фантазии. — Например, как сильно ты хочешь той оргии, о которой мечтала. Глава 25 Атлас