– Погоди, мне никак до него не дотянуться! – А это еще что такое? – спросил кто-то. – Слушайте, дайте я мяч сначала достану, ладно? – Поглядите, что это там за блестящая штуковина? Ребята нашли орудие убийства. Или, если точнее, они нашли нож неподалеку от того места, где произошло убийство, и немедленно отнесли его в полицию. Лезвие оказалось 9,53 сантиметра в длину. Это был небольшой кухонный нож с заостренным кончиком и острым как бритва клинком из нержавеющей стали. Деревянная ручка крепилась двумя заклепками из нержавеющей стали, и ее длина составляла 11,43 сантиметра. Таким образом, общая длина ножа от края деревянной рукоятки до заостренного кончика равнялась почти 21 сантиметру. Дождь смыл с клинка все следы крови, однако она успела впитаться в деревянную ручку. Таким образом, лаборатория могла взять образцы для анализов. Они показали, что рукоятка измазана в крови двух разных групп – первой и второй. Вероятнее всего, это была кровь Мюриэль и Патриции. По всей видимости, преступник сначала покончил с Мюриэль, потом ранил Патрицию, а затем, вместо того чтобы пуститься в погоню за выбежавшей из дома девушкой, спустился с крыльца, подошел к краю тротуара и бросил орудие убийства в канализационный сток. Четких отпечатков пальцев на рукоятке выявить не удалось. Похороны состоялись в среду днем. Черные лимузины отбыли от бюро похоронных услуг, в котором состоялась гражданская панихида, и взяли курс на кладбище в Сэндс-Спит. Всего лимузинов было шесть. За ними с включенными фарами ехали легковые автомобили родственников и друзей, а в самом хвосте без всяких опознавательных знаков – полицейская машина, приписанная к восемьдесят седьмому участку. За рулем сидел Карелла, а справа от него, на переднем сиденье расположился Берт. Погода в тот день выдалась на загляденье. Именно ради таких дней и стоило жить в этой части страны. Черные лимузины медленно ехали на фоне безбрежно синего, безоблачного неба, залитого солнечным светом. Несмотря на ясную погоду, ни у кого не возникало ощущения, что на краткий миг вернулось лето. Прохладный ветер сулил скорый приход осени, а далеко на горизонте уже маячил пока что едва различимый призрак надвигающейся зимы. Приехав на кладбище, похоронная процессия приблизилась к вырытой могиле. Гроб аккуратно поставили на ремни сингуматора[6], с помощью которого его совсем скоро предстояло опустить на дно могилы. Неподалеку, опираясь на лопаты, со шляпами в руках, молча стояли двое могильщиков. Лоури были католиками, и потому возле гроба стоял священник с хором. Они терпеливо ждали, когда к могиле подтянутся все участники похорон. Над их головами на фоне голубого неба порхали синие сойки. Они галдели, недовольные вторжением на их территорию. Когда родные и близкие наконец собрались вокруг вырытой могилы, священник окропил гроб и могилу святой водой, окурил дымом ладана, после чего обратился к собравшимся: – Братья и сестры, давайте с любовью и уважением помянем нашу сестру, которую призвал к себе Господь, избавив от тягот этого мира. Господи помилуй! – Христос, помилуй! – затянул хор. – Господи, помилуй! – Отче наш, – начал молитву священник, снова окропив гроб, – Сущий на небесах! да святится имя Твое; да приидет Царствие Твое; да будет воля Твоя и на земле, как на небе; хлеб наш насущный дай нам на сей день; и прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим; и не введи нас в искушение… – Но избавь нас от лукавого… – От адских врат… – Упокой ее душу, Господи. – Упокой ее с миром. – Аминь. – Господи Боже, внемли молитве моей, – промолвил священник. – Услышь ее, Господи. – Да пребудет с тобою и душою твоею Господь. – Давайте помолимся, – произнес священник. – Помяни, Господи Боже наш, в вере и надежде жизни вечной новопреставившуюся рабу Твою и яко Благ и Человеколюбец прости ей грехи вольные и невольные, и со святыми Твоими яко Щедр упокой, ибо Ты Един Бог милости и щедрот, и человеколюбия, и Тебе славу воссылаем, Отцу и Сыну, и Святому Духу. – Аминь. И тут произошла сцена, достойная «Гамлета». Как только гроб начал медленно опускаться в могилу, стройный молодой человек, словно потрясенный горем Лаэрт, всем телом бросился на него. Был он темноволос и темноглаз. Карелла его тут же узнал. Он видел его фотографию в кошельке Патриции. Мгновение спустя детектив понял, что не ошибся. Стоявшая у могилы темноволосая женщина с криком: «Энди, нет!» – подалась вперед, желая стащить паренька с опускающегося гроба. «Стойте! Стойте!» – послышались голоса, и гроб, подрагивая на ремнях, замер. На его сияющей черной крышке лежал, распростершись, молодой человек и заходился от рыданий. Женщина тянула его за руку, силясь заставить его разомкнуть объятия. – Отстань от меня, мам! – рявкнул он, вцепившись в гроб. В следующее мгновение Энди запрокинул голову, и с его губ сорвался преисполненный скорби, леденящий кровь полустон, полукрик – столь жуткий, что он напугал даже соек, отчаянно захлопавших крыльями. Если происходящее и напоминало спектакль, то действующих лиц Карелла узнал и без помощи театральной программки. На зависшем над могилой гробе лежал Эндрю Лоури, за руку его тянула миссис Лоури, а теперь от толпы отделился мужчина, который, по всей вероятности, был мистером Лоури. Именно к нему обратилась миссис Лоури со словами: «Фрэнк, помоги мне, твой сын сошел с ума!» Патриция Лоури замерла рядом с ними и смотрела на происходящее каким-то на редкость бесстрастным, отстраненным взглядом, будто бы ее кровные родственники своими излишними переживаниями ставили девушку в неловкое положение. Может, Эндрю Лоури и сошел с ума, но его скорбь впечатлила бы даже Гамлета. Его горе было столь велико, что, по выражению принца датского, «блуждающие светила, остановясь, внимали с изумлением»[7]. Теперь Эндрю барабанил кулаком по крышке гроба и кричал: «Мюриэль, вставай! Проснись! Ты не умерла! Мюриэль, я люблю тебя!» Отец и мать все пытались оттащить его, опасаясь, что сын упадет в могилу вместе с гробом. Священник поспешно забормотал молитву об упокоившихся на кладбище (ну, или, по крайней мере, пытающихся упокоиться, принимая во внимание шум, поднятый Эндрю Лоури). На этот раз он читал молитву на латыни, видимо, в расчете на то, что среди слушателей могут оказаться римляне: «Oremus. Deus, cuius miseratione animae fidelium…». В какой-то момент Карелла всерьез подумывал о том, что им с Клингом стоит вмешаться и навести порядок. Однако Фрэнку Лоури наконец удалось оттащить сына от гроба. Миссис Лоури заключила Эндрю в объятия и, крепко-накрепко вцепившись в него, громко прокричала: «Мы ее все любили! Господь свидетель, мы ее все любили!» Тут закончил молитву и священник, произнеся заключительную фразу: «Per eundem Christum, Dominum nostrum». Могильщики, которые, как и полицейские, успели за свою жизнь насмотреться на всякое, просто нажали на кнопку, и гроб снова начал медленно опускаться. Небеса, куда вознеслась душа Мюриэль, по-прежнему поражали безбрежной синевой. Такой день идеально подошел бы для рыцарского турнира с реющими знаменами и вымпелами, сверкающими доспехами, очаровательными дамами с веселыми глазами, с красотками в конических головных уборах, украшенных пышными султанами. Увы, в этот скорбный день глаза людей были преисполнены печалью, смятением и болью. – Она переехала к нам, после того как не стало ее родителей, – вздохнула миссис Лоури. – Ей тогда исполнилось пятнадцать лет. Они оба погибли в автокатастрофе на скоростной магистрали в Пенсильвании… моя сестра Полина и ее муж Майк. Через месяц Мюриэль переехала к нам. Официально я ее не удочеряла, но я собиралась это сделать. Она меня всегда называла тетя Лилиан, но была мне как дочь. Ну а Патриция с Энди относились к ней как к родной сестре. Лилиан Лоури принесла на кухню бутылку виски и поставила ее перед детективами. Из соседней комнаты доносился голос ее мужа Фрэнка, беседовавшего с близкими и друзьями, которые после похорон сочли нужным вернуться домой с родственниками убитой девушки. – Я знаю, вам пить нельзя, вы при исполнении, – сказала Лилиан, – но мне сейчас самой очень нужно выпить, и я буду признательна, если вы составите мне компанию. Ну как, будете? – Да, спасибо, – ответил Карелла. Кивнув, Лилиан поставила на стол три стопки и наполнила их до краев. Карелла с Бертом дождались, когда женщина возьмет стопку, после чего взялись и за свои. – Больше всего по ней будет скучать Энди, – проговорила Лилиан и залпом выпила виски. Карелла и Клинг лишь пригубили, после чего Стив поставил стопку на стол. Берт последовал его примеру. – Они и вправду были как родные брат и сестра. – Лилиан снова наполнила стопку до краев. – Говорят, братья с сестрами ссорятся. Только у нас все было иначе, – покачав головой, она опорожнила стопку, – Энди и Мюриэль никогда не ссорились. Никогда. Ни разу худого слова друг другу не сказали. Никогда не повышали голос друг на друга. Они так чудесно ладили между собой. Впрочем, вы же были на кладбище, сами видели, что он вне себя от горя. Пройдет еще много времени, прежде чем он смирится с мыслью, что Мюриэль больше нет. Думаю, в ее смерти он отчасти винит себя. – Скажите, миссис Лоури, а почему вы так считаете? – спросил Карелла. – Ну как же… Он ведь должен был пойти на вечеринку вместе с девочками… Ну, на тот день рождения у Пола Гэддиса. Он же дружит с Энди. Но в самый последний момент Энди позвонили из ресторана и спросили, не может ли он прийти помочь. Вот он, вместо того чтобы отправиться на день рождения, пошел работать. И все равно он бы мог ее спасти. Если бы пришел чуточку раньше. – Простите, но я вас не понимаю, – мягко произнес Карелла. – Ну что тут непонятного, – вздохнула Лилиан, – он же пошел за девочками. Чтобы их забрать. – Кто «он»? Ваш сын? – Ну да. Энди. – Погодите, – нахмурился Карелла, – вы же сказали, что он работал… – Он позвонил сюда из ресторана и спросил, вернулись ли девочки, – принялась объяснять Лилиан. – Это было где-то в четверть одиннадцатого. Я ему ответила, что их еще нет, а он мне сказал, что уже закончил работу – народу для субботы было на удивление мало. Вот он и решил пойти к Полу и забрать девочек. Я сказала: хорошо, иди, мол. Но, понимаете, когда Энди пришел к Полу, девочки уже ушли. – Покачав головой, женщина налила себе еще стопку виски. – Миссис Лоури, – прищурился Карелла, – а что сделал Энди, когда пришел на день рождения и обнаружил, что девочки ушли? – Он пошел их искать. – Что, на улице? – Да. Но потом снова зарядил дождь, и Энди подумал, что девочки могут вернуться обратно к Полу. Вот он и сам снова пошел туда. Но их там не было, и тогда он снова пошел их искать, но никак не мог их найти. Он пришел сюда один в четверть первого. Тогда я и позвонила в полицию. Он промок до нитки, словно прямо в одежде принял душ. Детективы присутствовали на похоронах по двум причинам. Во-первых, они знали, что убийцы порой приходят на похороны своих жертв, и потому они хотели посмотреть, не объявится ли в толпе темноволосый, голубоглазый незнакомец. Во-вторых, они хотели показать найденный нож Патриции Лоури – не узнает ли она в нем орудие убийства? Детективам так и не подвернулась возможность поговорить с девушкой на кладбище, и потому Карелла спросил миссис Лоури, не могут ли они прямо сейчас поговорить с Патрицией. Миссис Лоури отправилась за ней. Карелла и Клинг все так же сидели за кухонным столом, слушая, как до них из соседней комнаты доносятся тихие, приглушенные голоса. Оба детектива испытывали странное чувство. Будучи чужими на этих поминках, они оба ощущали сопричастность случившейся трагедии. Детективы ждали и слушали. Когда Патриция вошла на кухню, ее лицо было залито слезами. Детективы точно так же, как прежде ее матери, выразили девушке соболезнования, после чего Карелла водрузил на стол конверт из грубой желтовато-коричневой бумаги, открыл его, извлек нож, к рукоятке которого была прикреплена бирка, и положил клинок перед Патрицией. – Вам доводилось когда-нибудь видеть этот предмет? – спросил он. – Да, – кивнула девушка. – И где? – Этим ножом убили Мюриэль, – тихо произнесла Патриция, – это нож убийцы. Детективы отправились к Полу Гэддису, чтобы кое-что уточнить по поводу гостей, присутствовавших на его дне рождения. Если бы Гэддис вдруг не проголодался, то Карелла и Клинг никогда бы не узнали крайне важную вещь. Пол оказался привлекательным молодым человеком, который, по всей видимости, некогда занялся тяжелой атлетикой, но забросил ее, так и не превратившись в бугрящегося мышцами качка. Был он мускулистым и поджарым, отличался крепким рукопожатием, а с его лица не сходило участливое выражение. Он явно очень хотел помочь. Парнишка отвел детективов в гостиную, залитую золотистым солнечным светом. Устроившись там, полицейские завели разговор о дне рождения. На коленях у Кареллы лежал конверт с ножом, к рукоятке которого была примотана бирка. – Нам бы хотелось узнать, кто был на вечеринке, – промолвил Стивен. – Только всех гостей перечислять не надо, – поднял палец Клинг. – Назовите тех, с кем Патриция была незнакома, – пояснил Карелла. – Парней, которых она не знала? – уточнил Гэддис. – Да, – кивнул Стив. По сути дела, детективы в данный момент находились в положении утопающего, готового ухватиться за любую соломинку. Мюриэль Старк убили в субботу поздно вечером, то есть уже прошло почти четыре дня. В деле об убийстве след преступника остывает за первые сутки. Если к этому моменту вам не удалось напасть на этот след, считайте, что дело вам поможет раскрыть лишь счастливый случай. (Например, под Рождество вы задержите преступника за изнасилование, а он во время допроса ляпнет, что в сентябре исполосовал ножом девушку в заброшенном доме на Хардинг-авеню.) Данное конкретное дело представлялось особенно сложным, поскольку преступление явилось результатом случайного стечения обстоятельств. Две девчушки бегут домой. Вдруг начинается дождь. Они укрываются от него в первом попавшемся доме. По случайности он оказывается заброшенным. Опять же по случайности они там натыкаются на человека с ножом. Стечение обстоятельств – иначе и не скажешь. И как прикажете расследовать такое дело? Надеяться на удачу – только и всего. Пока фортуна детективам улыбнулась лишь один раз – они заполучили орудие убийства, однако в результате им так и не удалось узнать ничего нового. Теперь им предстояло проверить еще одну версию. Если все получится, появится робкая надежда продолжить расследование, опираясь на логику и дедукцию. – Парни, с которыми она была незнакома? – задумчиво протянул Гэддис. – Отчего же не назвать. Только их можно разбить на две категории. Парни, которых она вначале не знала, но потом за праздник успела познакомиться, и парни, с которыми она так и не свела знакомства. Вам каких назвать? – Нам нужны имена и фамилии парней, про которых Патриция могла бы сказать: «Я его в первый раз вижу». – Та-а-ак… – Гэддис почесал подбородок. – То есть вам нужны парни, которые пришли после нее, но тусовались с ребятами на кухне, пили пиво и с ней так и не познакомились. – Да, – кивнул Карелла, – и при этом у них должен был быть шанс увидеть ее. – М-м… – протянул Пол и вдруг с живым интересом посмотрел на детективов. – Неужели вы думаете, что кто-то из гостей…