КАРЕЛЛА: Ничего страшного. Не торопитесь. ПАТРИЦИЯ: Извините меня, пожалуйста. КЛИНГ: Вот, возьмите салфетку. ПАТРИЦИЯ: Спасибо… Понимаете, я думала, что он рассмеется… Даст понять, что прикалывается, а он вместо этого сказал: «Я не шучу, Мюр, давай снимай платье». А когда я повернулась и взглянула на него, то увидела, что у Энди в руке нож. КАРЕЛЛА: То есть раньше вы ножа не видели? ПАТРИЦИЯ: Нет, наверное, он прятал его в кармане брюк. А может – за поясом. Не знаю. Он его откуда-то выхватил, и все тут. Когда я посмотрела на Энди, он уже держал нож в руке. КАРЕЛЛА: Это был тот самый нож, который мы вам показывали? Тот самый, что вы опознали? ПАТРИЦИЯ: Да. КАРЕЛЛА: Патриция, взгляните, пожалуйста, сюда. Это тот самый нож? ПАТРИЦИЯ: Да, именно этот нож и был в руках у Энди. КАРЕЛЛА: И он сказал Мюриэль, что не шутит? ПАТРИЦИЯ: Да, насчет платья. Он сказал, что не шутит и хочет, чтобы она сняла платье. КАРЕЛЛА: Что было дальше? ПАТРИЦИЯ: Ну… Мюриэль… Наверное, она… Я не уверена, но мне кажется, что она хихикнула. А он… Он приставил к ней нож и схватил ее за запястье. Она начала кричать, а он велел ей заткнуться. Потом, не отпуская ее руки, он заставил ее встать на колени и стал говорить… ужасные вещи… КАРЕЛЛА: Что именно? ПАТРИЦИЯ: Он велел ей… Он приставил к ней нож и сказал: «Давай действуй. Я знаю, что ты сама этого хочешь». А я смотрела. Я не знала, что сказать, не знала, что делать. Просто стояла и смотрела. Понимаете, у меня был шок. Мюриэль ведь была его двоюродной сестрой. Он двоюродную сестру заставил делать… делать себе это… А дождь все лил. Я слышала, как снаружи шумит ливень, а Мюриэль стояла на коленях и стонала, а он держал нож и… и… КАРЕЛЛА: Все хорошо, Патриция, не волнуйтесь… ПАТРИЦИЯ: Простите меня. КАРЕЛЛА: Ничего страшного. ПАТРИЦИЯ: Потом он начал бить ее ножом. Он словно озверел. Он бил ее и бил, а я… я не могла… Это же мой брат, мой брат творил такое… Я не могла. А потом он повернулся ко мне и сказал: «Ладно, сладенькая, теперь твоя очередь». Нечто в этом духе. Я говорю: «Энди, ты рехнулся», а он такой: «Вставай на колени». Я ему: «Энди, ты чего, я же твоя сестра…», а он: «Ну и что? Сейчас и ты у меня…» Я не могу. Простите, но я не могу повторить того, что он сказал. Не могу и все. КАРЕЛЛА: Ничего страшного. ПАТРИЦИЯ: Я обязана слово в слово повторить то, что он сказал? КАРЕЛЛА: Не хотите – не надо. ПАТРИЦИЯ: Он сказал… Господи боже, я до сих пор поверить не могу, что он смог сказать мне такое… Что он приказал мне… Сказал, что мне придется сделать ему… То, что сделала Мюриэль… Я не могу вам повторить его слова… Это выше моих сил. КАРЕЛЛА: Ничего-ничего. ПАТРИЦИЯ: А потом вдруг он начал бить меня ножом. Он исполосовал мне руки, ранил лицо… Он так размахивал ножом… Скорее всего, я двинула его ногой. Я этого не помню – в какой-то миг словно все пеленой подернулось, а в следующий момент он уже валялся на полу и стонал. Наверное, я что-то с ним сделала. Я бросилась прочь. Я решила, что он сошел с ума, других мыслей у меня не было. Мой брат съехал с катушек – и точка. Я все это утаила от вас, потому что… понимаете, я все еще его люблю… Он же мой брат. Но он должен поплатиться за то, что сделал. Я это знаю. Когда я увидела на похоронах, как он кинулся на гроб Мюриэль… Я знаю, он всех одурачил, когда бил себя в грудь и орал напоказ: «Мюриэль, я тебя люблю, проснись, вставай, ты не умерла…» Я уж и не помню точно, чего он там кричал. И вот тогда я решила рассказать вам все, что знаю. Чтобы он понес наказание – точно так же, как и Мюриэль. Часы показывали 20:07. Эндрю Лоури задержали без двадцати семь, и теперь он сидел в инструктажной восемьдесят седьмого участка в обществе детективов Кареллы и Клинга, лейтенанта Питера Бернса, помощника окружного прокурора Роджера Локи и адвоката Герольда Харриса, представлявшего интересы девятнадцатилетнего юноши. Слева от Лоури сидел полицейский стенограф, державший наготове карандаш, чтобы зафиксировать для будущих поколений все то, что скажут присутствующие. Переговорив с Лоури наедине, Герольд Харрис заявил полицейским и помощнику окружного прокурора, что его клиент отказывается от права хранить молчание и добровольно ответит на все вопросы, которые ему посчитают нужным задать. Допрос вел представитель окружной прокуратуры. Побеседовав с Клингом и Кареллой, он прочитал стенограмму первого допроса Патриции Лоури, содержавшую первую версию случившегося, после чего прослушал сделанную только что магнитофонную запись. Затем, присев на край стола Кареллы, он посмотрел на Лоури и произнес: – Меня зовут Роджер Локи. Я представляю окружную прокуратуру. Ваш адвокат сообщил мне, что вы отказались от права хранить молчание и готовы ответить на любые мои вопросы. Это так? – Да, это так, сэр. – Вы в курсе того, что ваша сестра рассказала полиции? – Да, сэр, мне это известно, – кивнул Энди. – И что вы думаете о ее показаниях? – Сэр, у меня такое впечатление, что она сошла с ума, – искренне проговорил молодой человек. – Весь ее рассказ – ложь до последнего слова. Я вообще не видел ни ее, ни Мюриэль в тот вечер, когда… – Ваша сестра утверждает, что вы нагнали ее и Мюриэль Старк на углу Хардинг-авеню и Шестнадцатой… – Это ложь, – твердо сказал Энди. – Она утверждает, что стояла с Мюриэль под навесом… – Это неправда, сэр. – А вы подбежали к ним… – попытался продолжить Роджер. – Нет, сэр, это ложь. – Если позволите, мне бы хотелось закончить. – Локи выразительно посмотрел на задержанного. – Заканчивайте, если хотите, – отозвался Энди, – но я хочу сразу заявить, что я не убивал свою кузину. Я ее любил. Что бы вам там ни говорила Патриция… – Прошу прощения, мистер Лоури, но вы согласились отвечать на мои вопросы. Коли вы и впрямь собираетесь это делать, я был бы признателен, если бы вы мне позволили для начала их сформулировать, – промолвил Локи. – А что вы хотите от юноши? Да, он вас перебивает, но это вполне естественно, – вмешался Харрис. – Он ни в чем не виноват, но при этом его сестра обвиняет… – Господин адвокат, – чуть поморщился Роджер, – вам не кажется, что на данном этапе дела вы напрасно тратите силы? Ваш клиент согласился ответить на наши вопросы, ну так дайте мне возможность их задать. Либо позвольте нам вести допрос, либо скажите вашему клиенту, чтобы он воспользовался своим правом хранить молчание. Тогда мы просто разойдемся по домам, а вы нам сэкономите уйму времени. – Мы-то, может, и разойдемся по домам. А он? – Харрис кивнул на молодого человека. – Его ведь домой не отпустят, так? Мистер Локи, моему подзащитному предъявили обвинение в убийстве. Думаю, вы все согласны, что дело очень серьезное. Поэтому, с вашего позволения, я изложу свою позицию. Я желаю, чтобы юноша отвечал на вопросы и его ответы заносились в протокол. При этом мне бы хотелось, чтобы вы вошли в его положение и попытались представить, что он сейчас чувствует. Он потрясен обвинениями сестры. Более того, скажу вам прямо, он возмущен до глубины души. Думаю, я ничуть не преувеличиваю. В данный момент он испытывает именно это. Повторяю, он возмущен до глубины души. Исходя из этого… – Я лишь просил позволить мне задать ему кое-какие вопросы, – развел руками Роджер, – только и всего. – Ну, так и задавайте ваши вопросы, – промолвил Харрис. – Благодарю вас, – чуть склонил голову Локи. – Мистер Лоури, ваша сестра утверждает, что вечером шестого сентября она стояла с вашей двоюродной сестрой под навесом на углу Хардинг-авеню и Шестнадцатой улицы, как вдруг неожиданно появились вы. Согласно ее показаниям, вы втроем дошли до угла Хардинг-авеню и Четырнадцатой улицы, где укрылись от дождя в заброшенном здании… – Все это ложь, – произнес Лоури. – Между прочим, я так еще и не сформулировал вопрос, – поднял палец помощник прокурора. – Мистер Локи, – подался вперед Харрис, – если ваш вопрос основывается на утверждении, которое мой клиент изначально считает ложным… – Мистер Харрис, может, вы тогда сами вопрос и зададите? – Благодарю за предложение, мистер Локи, однако вынужден отказаться. При этом хочу заметить следующее. Мой клиент настаивает на том, что вечером, когда произошло убийство, он не видел Патрицию Лоури и Мюриэль Старк. Таким образом, любые расспросы моего клиента о том, что случилось в присутствии этих двух девушек, лишены всякого смысла. Если вы желаете уточнить у моего клиента, где он находился в то или иное время, – тогда это совсем другое дело. Но заявлять как о факте, нечто… – Можно, я все-таки попытаюсь озвучить свой вопрос? – перебил адвоката Локи. – Если он вашему клиенту не понравится, пусть на него не отвечает. Ну как, мистер Харрис, договорились? – Давайте послушаем, что вы хотите узнать, – скрестил на груди руки Харрис. Локи тяжело вздохнул и произнес: – Мистер Лоури, это правда, что шестого сентября, в субботу вечером, приблизительно без десяти одиннадцать вы встретили свою сестру и кузину, которые стояли под навесом на углу Хардинг-авеню и Шестнадцатой улицы? – Нет, это неправда, – решительным голосом ответил юноша. – Вы помните, где в это время находились? – Я их искал, – помолчав, Эндрю пояснил: – Патрицию и Мюриэль. – И где вы их искали? – продолжил Роджер. – На улице. – Прежде чем отправиться на их поиски, вы забежали в квартиру Пола Гэддиса. Это правда или нет? – Правда, – кивнул молодой человек. – В котором часу вы пришли к Полу Гэддису? – К Полу? – Лоури чуть задумался. – Пожалуй, где-то без двадцати пяти одиннадцать. – Сколько вы у него пробыли? – Всего пару минут, – небрежно повел рукой Эндрю. – Как только я выяснил, что девочек там нет, я сразу ушел – делать мне там было нечего. Я отправился их искать. Потом зарядил жуткий дождь, и я снова пошел к Полу – подумал, вдруг девчонки передумают и решат вернуться. Ну, из-за дождя. Лило просто как из ведра. Но там их не оказалось, и я снова пошел их искать.