Похоже, он говорил серьезно. Суббота, 16 августа Сегодня Энди поделился со мной своими планами. Днем никого не было дома – все ушли на пляж: и дядя Фрэнк, и тетя Лилиан, и Патриция. Я сказала, что мне нужно пройтись по магазинам и прикупить одежды на осень, а Энди соврал, что у него свидание. Так мы остались дома одни. Наконец-то мы позанимались любовью с Энди в его постели. Теперь я принимаю таблетки и чувствую себя отлично. Энди говорит, что теперь из-за них я в постели буквально зверею. Не знаю, что он хочет этим сказать. Может, он и прав. Просто теперь мне не о чем беспокоиться. Планы у Энди дурацкие. Он решил, что не пойдет осенью в колледж. И это после того, как его туда приняли. Вместо этого он собирается устроиться на полную ставку в ресторанчик, в котором сейчас работает. Причем кем! Официантом! Он говорит, что сможет там прилично зарабатывать, и если сложить наши зарплаты, то мы будем очень неплохо жить. Короче говоря, он хочет как можно быстрей на мне жениться, поставить крест на колледже, переехать со мной в отдельную квартиру – ну и так далее. Я ему сказала, что мать придет от его планов в восторг. Сыночек женится на двоюродной сестре и ради этого отказывается от высшего образования. Есть чему обрадоваться! Энди ответил, что ему плевать на мнение матери, но я ему сказала, что мне все нужно хорошенько обдумать. А он такой спрашивает: «Зачем? Чего тут думать? Мы ведь любим друг друга, разве нет?» Я ему сказала, что очень его люблю, но забирать документы из колледжа, даже не начав там учиться, – глупо. Кроме того, мне всего семнадцать, а значит, я несовершеннолетняя. Восемнадцать мне исполнится только в марте. Его мать является моим опекуном, и, пока я несовершеннолетняя, она решает – разрешить мне вступить в брак или нет. Ясное дело, она никогда не согласится. Энди сказал, что тогда мы сбежим. А я такая: «Энди, я подумаю. Договорились?» Затем мы занимались любовью, пока они не пришли. Когда мы занимаемся любовью, я и вправду зверею. Понедельник, 18 августа Когда я сегодня шла на обед, меня остановил мистер Армстронг и спросил, кто меня постоянно встречает после работы. Мой парень? Я ответила: нет, мой двоюродный брат. И это правда. Однако он мой парень – и это тоже правда. Энди мой парень. Мистер Армстронг спросил, куда я иду, я ответила, что обедать, а он такой: «Ну, конечно! Вот я дурень – нашел чего спрашивать. Куда еще вы можете идти в половине первого?» И тут он спрашивает, можно ли ему со мной немножко пройтись. Я ему: «Конечно, мистер Армстронг, отчего бы и нет?» И тут он попросил называть его по имени – Джеком. Оказывается, его зовут Джек. Он пожаловался, что ему изрядно достается из-за того, что его зовут Джек Армстронг, но я не поняла, что он имеет в виду. Тогда он объяснил, что когда-то давно, еще в тридцатые годы, была радиопередача, главным героем которой был Джек Армстронг – стопроцентный американский паренек. Он сказал, что я еще тогда не родилась. Тогда я сказала, что и его в те времена, скорее всего, еще не было на свете. Он рассмеялся и сказал, что, действительно, сам он этой передачи не помнит – о ней ему рассказали его родители. Он сказал, что ему двадцать шесть, что меня очень удивило. Если честно, выглядит он значительно старше. Одним словом, мы расстались возле закусочной. Я пошла покупать бутерброд и больше его сегодня не видела. Он и впрямь выглядит значительно старше двадцати шести. Энди я ничего говорить не стала. Он бы наверняка встал на дыбы, а я не хочу ссориться на ровном месте. Воскресенье, 24 августа Сегодня утром в церкви я молилась о том, чтобы Энди передумал забирать документы из колледжа. Начало занятий чуть больше чем через две недели – восьмого сентября. Боже, прошу тебя, пусть он одумается. Мы очень друг друга любим, но я считаю, что рассказать все тете Лилиан сейчас – неправильно. Кроме того, мне кажется, он слишком торопит события. Я ведь не беременна. Понедельник, 25 августа Сегодня утром Джек подошел к моему столу и спросил, как насчет того, чтобы пообедать во время перерыва вместе. Первым делом я подумала, что если об этом когда-нибудь узнает Энди, то он очень рассердится. А потом я решила: а чего здесь, собственно, такого. Только нельзя забывать, что Джек женат. Поэтому я сказала: «Большое спасибо, Джек, за приглашение, я очень ценю ваше внимание, но вы женаты и все такое. Я знаю, что у вас есть супруга и четырехлетняя дочка». (Это мне Хейди рассказала.) А Джек мне: «Да и что с того! Я всего-навсего спрашиваю, хотите ли вы со мной пообедать, или нет. Я не зову вас с собой ни в Сингапур, ни в полугодовое турне по странам Востока». С одной стороны, мне это показалось забавным, а с другой стороны, я решила, что он со мной достаточно честен, и ответила: «Хорошо, почему бы и нет, давайте пообедаем вместе». Он потрясающий человек. Привлекательным его не назовешь, но у него очень интересная внешность. В нем явно чувствуется характер. У него каштановые волосы, но очень темного оттенка, почти черные. Глаза – голубые, а рост – около метра восьмидесяти, хотя я могу и ошибиться на несколько сантиметров. Он рассказал мне, что его отец работал на угольной шахте где-то в Пенсильвании. Название города я не запомнила. Джек уголь не добывал, ему повезло в восемнадцать лет выиграть стипендию, и он уехал из той дыры учиться в колледж. С женой он познакомился, когда еще учился на бакалавриате в Мичигане. Некоторое время она работала, чтобы он смог закончить магистратуру. В тресте он начал работать всего четыре года назад, незадолго до того, как у него родилась дочь, но все равно он надеется, что его скоро повысят до помощника управляющего. Еще он предупредил меня, чтобы я не истолковывала его приглашение пообедать превратно. Он не собирается ни с кем заводить отношений и считает наш обед столь невинным событием, что сам расскажет о нем жене. Кроме того, мне всего семнадцать лет, а совращение несовершеннолетних его не интересует. При этом он был вынужден признать, что я хорошенькая, и, если его жена спросит о моей внешности, он ей скажет, что я настоящая красавица. Я из-за него вся раскраснелась. Правда-правда. Ну, честно, какая из меня красавица? Но с его стороны было очень мило сказать мне такие вещи. Я рассказала Энди, что пообедала с Джеком. Я не упомянула, что Джек назвал меня красавицей. Когда я все рассказала Энди, он очень надолго замолчал. Потом, когда все улеглись, а мы с ним вдвоем сидели в гостиной и смотрели телевизор, он вдруг ни с того ни с сего сказал: «Ты меня больше не любишь? Я тебя правильно понял, Мюр?» «Ты рехнулся?» – говорю. Он высморкался. Наверное, он плакал. Ну, конечно же, я его люблю. Я его обожаю. Вторник, 26 августа Сегодня я получила ответ на письмо, которое отправляла в авиакомпанию «Юнайтед Эйрлайнз». Я не говорила Энди, что им писала (кроме «Юнайтед Эйрлайнз», я отправила письмо еще в одну авиакомпанию). Теперь Энди желает знать, почему я от него это скрывала. Я ответила, что ничего от него не скрывала, а он сказал, что скрывала, раз написала в авиакомпанию, а от него это утаила. Он осведомился, что я собираюсь делать. Устроиться на работу в авиакомпанию? Мотаться по всему свету? Я ответила, что у «Юнайтед Эйрлайнз» нет международных рейсов и ее самолеты летают только по США. Тут он рассердился, схватил меня за запястье и велел не дразнить его, когда он со мной серьезно разговаривает. Он сказал, что я прекрасно поняла, о чем он говорил. Для него нет никакой разницы, буду ли я мотаться по всему свету или только по США. Если я устроюсь на эту работу, то мы подолгу не будем видеться друг с другом. Я ему ответила, что меня еще ни на какую работу не взяли, я даже документы не подавала. Я просто написала письмо с кое-какими вопросами. Кроме того, в буклетах «Юнайтед Эйрлайнз» сказано, что у соискательниц на должность стюардессы должно быть как минимум полное среднее образование, а возраст – не меньше двадцати лет. Ну а я, во-первых, бросила школу, а во-вторых, мне даже нет восемнадцати лет, восемнадцать мне будет только в марте. Так что, даже если я в один прекрасный день решу стать стюардессой, речь идет о планах на далекое будущее. Энди сказал, что стюардессы – это обычные официантки, просто они летают на самолетах. Я что, хочу стать какой-то сраной официанткой? Тут уже я не выдержала и взорвалась. «А ты кем хочешь стать? – говорю. – Официантом в закусочной?» И вот после этого он наконец сказал, что все-таки собирается пойти в колледж. Мы сидели в его машине – он припарковал ее в шести кварталах от дома. Я повернулась к нему и сказала: «Энди, это просто здорово! Я так счастлива! Ты просто не представляешь, как ты меня сейчас обрадовал!» А он такой: «Ага, знаю я, чего ты так радуешься. Все потому, что, если я пойду в колледж, нам придется отложить свадьбу. Вот ты и счастлива». Я ему сказала, что образование гораздо важнее, со свадьбой можно подождать. А он на это заявил, что я его больше не люблю. Он, мол, это чувствует. Не понимаю, что с ним такое творится. Правда, не понимаю. Среда, 27 августа Сегодня вечером я читала в постели перед сном Библию. Патриция увидела это и спросила, с чего это я вдруг ударилась в религию. На это я ответила, что меня всего-навсего интересуют библейские сюжеты, они, мол, очень увлекательные. На самом деле я искала указания на то, что наши отношения с Энди – грех. Я знаю, что это грех, что так нельзя, но никак не могу найти это место в Библии. И вообще, если бы я забеременела, я могла родить дебила – я это точно знаю. Наши отношения порочны, я понимаю, что так нельзя, ведь в противном случае кузены сплошь и рядом вступали бы в брак с кузинами, а братья женились бы на сестрах. Но общество защищает себя от подобных союзов, издает соответствующие законы… Впрочем, я не знаю, существуют ли в действительности законы, запрещающие такие браки. Но церковный запрет есть, в этом я совершенно уверена. IX Карелла оторвался от дневника и, задумчиво нахмурив брови, выдвинул ящик стола. Достав оттуда Уголовный кодекс штата, он открыл его на оглавлении, нашел, что ему было нужно, кивнул, после чего отыскал страницу 151. Там он прочел: «Статья 255, часть 25. Инцест. Тяжкое преступление категории „Е”[12]. Определение: инцестом считается вступление в брак или половую связь с лицом, являющимся прямым потомком или предком, братом, сестрой (в том числе неполнокровными), дядей, тетей, племянником или племянницей, при том что правонарушитель осведомлен о таковом родстве». Ни слова о двоюродных братьях и сестрах. Что конкретно сказано в Библии о кровосмешении, Карелла не знал, но в Уголовном кодексе все было прописано четко. Иными словами, если вы пожелаете вступить в брак с кузеном и кузиной, власти штата возражать не будут. Все эти тонкости ставили Кареллу в тупик. Почему молодому человеку спокойно можно жениться на двоюродной сестре, а его отцу, приходившемуся девушке дядей, этого делать нельзя под страхом тюремного заключения за совершение тяжкого преступления категории «Е»? С точки зрения закона у Мюриэль и Эндрю не было поводов для беспокойства. Карелла снова вернулся к записи, датированной 27 августа. Но общество защищает себя от подобных союзов, издает соответствующие законы… Впрочем, я не знаю, существуют ли в действительности законы, запрещающие такие браки. Но церковный запрет есть, в этом я совершенно уверена. Пока я пишу эти строки, Патриция наблюдает за мной со своей кровати. Буквально минуту назад она спросила, о чем только можно писать каждый вечер. Я ответила, что каждый день происходит миллион разных вещей, и я их хочу записать, чтобы ничего не забыть. Она на это сказала, что жизнь у нее скучная, так чего докучать себе еще раз рассказами о ней. Просто она очень маленькая. Я ее очень люблю, но ей всего пятнадцать. В этом-то все и дело. * * * Четверг, 28 августа Сегодня мы снова обедали с Джеком. Он степенный и рассудительный и во многом очень отличается от Энди. Я вот, например, не могу представить, что Джек стал бы устраивать скандал из-за какого-то дневника. Сегодня утром в разговоре с Энди я вскользь упомянула о том, что Патриция спрашивала меня про дневник. Энди немедленно осведомился, пишу ли я что-нибудь про нас. Я сказала, да, о нас я пишу много. Он сказал: «Я имею в виду про нас, ну, ты понимаешь». Я отвечаю: «Да, понимаю, про нас». Когда я ответила ему, я улыбнулась и чуть-чуть передразнила его манеру говорить. И тут он неожиданно дал мне пощечину. Мы сидели на кухне и пили кофе, и, когда он меня ударил, чашка с кофе упала на пол, а тетя Лилиан крикнула из спальни: «Что у вас там происходит?» Стены в квартире тонкие, как бумага, и поэтому все слышно. Энди ответил, что мы случайно уронили чашку с кофе, а тетя Лилиан сказала, чтобы он непременно вытер пол. Энди пообещал это сделать. Когда Энди вытирал пол, он поднял на меня взгляд и сказал, что тут нет ничего смешного и он не понимает, почему я с такой легкостью стала ко всему относиться. Я сказала, что не нахожу во всем этом ничего смешного, более того, я постоянно твержу, что мы поступаем неправильно, а он только и думает, чтобы залезть ко мне в трусы. Тут Энди велел мне заткнуться, иначе о наших отношениях узнают во всем доме. Но мне в тот момент было плевать, услышит нас кто-нибудь или нет. Он меня очень больно ударил. Он не имел права так поступать. Одним словом, я сказала, что мой дневник – не его собачье дело. А когда он спросил, можно ли его прочесть, я решительно отказала. Я, собственно, о чем? Джек никогда бы так себя не повел. Это точно! Он твердо знает, что человек имеет право на личную жизнь, в которую никто не должен совать свой нос. Именно поэтому его бесит жена. Она буквально не дает ему побыть одному. Если он садится почитать книжку, она подходит и спрашивает, что он делает. Неужели самой не видно? Он сидит и читает, чего тут непонятного? Обычно он отвечает, что скачет на верблюде по Сахаре или что строит ковчег – вдруг начнется потоп. Задаешь дурацкий вопрос, будь готов получить дурацкий ответ. Причем так она себя ведет постоянно. Читает ли он книгу, слушает ли музыку, возится ли в подвале – она подходит и начинает его доставать: «Чего ты делаешь, Джек?» Он говорит, что жена ведет себя так, потому что она человек пустой и жизнь у нее праздная (надеюсь, я не сделала ошибки в слове «праздная»). Да, он ее по-прежнему любит, но при этом ему бы хотелось, чтобы она была более самодостаточной. Все это Джек поведал мне с предельной честностью. Его рассказ не был похож на заурядное нытье «моя жена меня не понимает». «Надеюсь, ты понимаешь, что я и не думаю к тебе подкатывать», – сказал он. Джек пояснил, что со мной просто ужасно интересно разговаривать, а еще он обожает на меня смотреть, потому что я чертовски хорошенькая. Он так и сказал, «чертовски хорошенькая». Когда он это говорил, он положил свою ладонь на мою руку. Да-да. Отложил вилку и положил ладонь мне на руку. Я подумала, что почувствую неловкость, – он ведь все-таки женатый человек. Но на самом деле мне было очень приятно. Он очень славный человек, и мне ужасно жаль, что у него такие нелады дома. Некоторые люди не желают понимать, что нельзя быть собственниками. Да, кое-кому это очень трудно осознать. Пятница, 29 августа Сегодня мне пришлось солгать Энди. Сегодня днем стояла такая шикарная погода, что где-то в четыре (а может, и полчетвертого) Джек вдруг сказал, что было бы здорово в конце дня сгонять в соседний штат – он там знает отличное местечко, где можно пропустить по бокальчику. Обычно Энди заезжает за мной в начале шестого, как раз под конец рабочего дня. Банк, при котором мы работаем, закрывается, естественно, в три, но нам приходится трудиться до пяти. Я Джеку прямо сказала, что боюсь не успеть обратно, поскольку за мной заедет двоюродный брат, а он улыбнулся и сказал, что уже давно ломает голову над тем, правда ли то, что этот парень приходится мне кузеном. Я такая: «Ну, конечно же, он мой кузен, и он должен меня встретить». Одним словом, я сказала Джеку, что если мне не удастся ему дозвониться, то на поездке в соседний штат можно поставить крест. Ну, или отправиться туда как-нибудь в другой раз. Кроме того, я напомнила Джеку, что в нашем штате алкоголь продают только с двадцати одного года, а когда я пыталась купить выпивку, у меня всегда спрашивали документы. На это он сказал, что за мостом в соседнем штате пить можно с восемнадцати, а я явно выгляжу на восемнадцать, и поэтому он думает, что документы мне предъявлять не придется. Тогда я позвонила Энди и сказала, что мне придется задержаться, мол, у нас ведомости не сходятся – куда-то делось 104 доллара, и мы уже все тут озверели, силясь их отыскать. Пусть, мол, не заезжает за мной сегодня, я сама до дома доберусь на метро. Он такой: «Ладно, до встречи, у меня есть для тебя хорошие новости». Джек и вправду отвез меня в потрясающее местечко – маленький коктейль-бар рядом с отелем километрах в пятнадцати от моста Гамильтон-бридж. Джек оказался прав, у меня и вправду никто не стал спрашивать документы, хотя официант, который принес нам заказ, очень внимательно на меня посмотрел. Когда я обратила на это внимание Джека, он сказал, что я потрясла официанта своей красотой, и добавил, что только безумец не станет на меня засматриваться. Когда он говорит такие вещи, меня всю пробирает дрожь. Не знаю, что со мной. Сегодня он снова сказал, что безгранично предан своей жене, хотя она ему уже все уши прожужжала насчет отпуска. Мол, его надо взять до окончания лета, причем поехать отдыхать вдвоем: дочку пока оставить на бабушке – его теще. На это Джек ответил, что у него сейчас много дел, и предложил ей поехать одной. Она не желает понять, что человеку хочется побыть наедине с самим собой. Ей-то самой это не нужно. Он сказал, что мечтает, чтобы она куда-нибудь уехала. Джек милый человек, и я ему очень сочувствую из-за того, как он мучается с женой. Подойдя к дому, я обнаружила, что Энди поджидает меня у подъезда. Он сказал, что ходил к католическому священнику узнавать, что церковь говорит о браке между двоюродными братьями и сестрами. Священник ответил, что церковь разрешает браки лишь тем, кто состоит в троюродном родстве. Иными словами, чтобы вступить в брак с благословения церкви, мы должны быть троюродными братом и сестрой. Когда я спросила Энди, почему он счел это хорошей новостью, он ответил, что иногда церковь допускает исключения. Не исключено, что его сделают и для нас. «Похоже, с браком связана куча жутких хлопот», – сказала я на это. Энди на меня очень странно посмотрел и сказал: «Я думал, что ты обрадуешься новостям». Потом мы поднялись наверх, зашли в квартиру. Там нас уже ждал ужин. За едой мы не проронили ни слова. Тетя Лилиан спросила, не случилось ли чего. Я ответила, что все нормально. Суббота, 30 августа Сегодня утром в десять Энди явился в мою комнату. Сначала я подумала, что он рехнулся, но он сказал, что никого нет дома. Он был в одних пижамных штанах. Я сказала, чтоб он убирался, пока никто не пришел, а он сказал, что ему плевать, если о нас узнают, мол, он меня любит и хочет на мне жениться. Я говорю: священник же ясно сказал, что церковь не одобряет брак между двоюродными братьями и сестрами. Энди рассердился и сказал, что я его плохо слушала. Он же ясно объяснил, что иногда церковь может сделать особое исключение. На это я заявила, что слушала его как раз очень внимательно, и выразила уверенность, что такие исключения – вещь очень редкая и их не делают каждым встречным-поперечным. Мол, специальное разрешение на брак между двоюродными братом и сестрой – штука очень редкая. Он признал, что священник вчера сказал ему то же самое и при этом добавил, что кровосмешение – это плохо. «Но лично мне, – добавил Энди, – глубоко плевать, чего там думает церковь». И вообще, кто сказал, что мы будем венчаться в церкви? Можем съездить в центр города, зарегистрировать брак в мэрии, и пошла эта церковь к черту со своими благословениями. Я ему: «Энди, если церковное благословение тебе не важно, зачем ты тогда вчера ходил к священнику? Энди, мне кажется, это важно и для тебя, и для меня. Если церковь против таких браков, значит, нам надо хорошенько обо всем подумать, вместо того чтобы нестись вперед сломя голову. Вдруг мы натворим такого, о чем будем жалеть всю оставшуюся жизнь?» К этому моменту он уже забрался в постель и, лежа на мне, пытался стянуть с меня ночную рубашку. Я попросила его остановиться, сказала, что мне сейчас не хочется. А он сказал, что раньше мне постоянно хотелось, а теперь я вечно не в настроении. Я ему: «Верно. Ты мне уже все уши прожужжал с нашей свадьбой. Правильно, Энди. Ты мне все желание отбиваешь». Он встал с постели и отправился в свою комнату. Я слышала, как он одевается за стенкой, грохочет дверцами шкафа и выдвижными ящиками. Он пулей вылетел из квартиры. За весь день я его больше не видела. Воскресенье, 31 августа Сегодня утром в церкви я молила Бога, чтобы Он помог мне порвать с Энди.