– Ага, в лисьей… Не зоофилка. – Проститутка, – усмехнулся Степан. Он знал Агнессу и потому ничуть не сомневался в ее способностях. За деньги она не только зоофилкой бы стала, но и некрофилкой. – Проститутка?! Вы ее знаете? – встрепенулся мужчина. – Тут очень интересная картинка складывается. – Да? – И я обязательно вам все расскажу. От «а» до «я». Но с одним условием. Никому ничего не говорить. Никому. Ни Михалычу, ни Лене. – Да-да, могу вспугнуть жильца… Значит, все-таки он! – Лена сейчас с ним… Там все тихо, мирно, но если вдруг что-то из ряда вон, сразу звоните в милицию. И мне. А если ничего такого, если вдруг появится Агния, тоже позвоните… Степан задумался. Неплохо было бы самому остаться здесь, понаблюдать за квартирой и, если вдруг что, принять меры. Но в то же время нужно было поговорить с Агнессой. Это ведь она была в гостях у Яшки. Значит, есть между ней и Леной прямая связь. Интересно. Очень интересно. Глава 15 Пять минут, не больше. Ага, счас! Сафрон растянул эти пять минут на часы. Агнесса – баба она интересная, и в микрофон дует в ритме рок-н-ролла, и в уши кладет умные вещи. Сильная она на ум, сколько советов ценных дала. В конце концов у ментов лопнуло терпение. Сафрона попросили на выход чересчур настойчиво. – А что такое? – Сафрон нахально глянул на толстощекого старшину. – Все-все, хватит! – А так? – Он достал из кармана всю свою наличность, показал менту. Тот не удержался, сделал глотательное движение. – Ну, можно еще на часок, – он протянул руку, но Сафрон убрал деньги. – Да мне и пяти минут хватит… Где у вас тут Скатов сидит? – К нему нельзя. – Ну, нельзя так нельзя… – Сафрон повернул к выходу. Толстощекий возмущенно глянул ему вслед. Действительно, как можно спокойно смотреть на деньги, которые ускользали из-под самого носа? А деньги приличные… – Если только пять минут! Сафрон усмехнулся. Ну вот как можно бояться ментов, когда есть реальное «бабло», подкрепленное реальным авторитетом? Толстощекий сгреб деньги, немного подумал, сходил в каморку дежурного по изолятору, вернулся оттуда с напарником. Они вдвоем зашли в камеру к Скатову, спустя пару минут вернулись. – Пять минут! – сказал толстощекий. Скат стоял посреди «хаты», руки у него были скованы впереди. Вот, значит, для чего менты заходили в камеру. – Ну, ты и гнида! – произнес он, с ненавистью глядя на Сафрона. – Это не я гнида, это ты слизняк. Под моей ногой. Захочу, раздавлю. – А давай без наручников поговорим! Раз на раз! – Скат повел плечом, изображая удар. Сафрон и готов был схлестнуться с ним в рукопашной. Можно даже сказать, настраивался на это. Но раз уж менты догадались провернуть этот финт с наручниками, то и незачем пытать судьбу. – Ты что, ничего не понял? – ухмыльнулся Сафрон. – У меня все везде схвачено, а ты на подсосе. – Это ты сейчас так говоришь. – Скат побагровел от злости. Сафрон усмехнулся. Надо бы продлить визит, глядишь, эта тварь лопнет от ненависти. – Я всегда буду так говорить. Потому что это мой город, а ты здесь никто и зовут тебя никак. – Мы еще с тобой поговорим, – прошипел Скат. – В морге поговорим. Схожу туда, плюну на твой труп. Скат ударил без предупреждения. Ринулся на Сафрона как бык, но не боднул, а ударил головой. В грудь. Оттянул голову назад и ударил, точно рассчитав момент. А силу удара он рассчитывать не стал. Ощущение было таким, как будто пушечное ядро в грудь ударило. Сафрон вдруг понял, что не может дышать. Он задом ударился в дверь, стукнул по ней кулаком. Дверь открылась, он упал. Менты схватили его за руку, вытащили в продол. – Что с ним? – в ужасе закричал толстощекий. Сафрон точно знал, что он кричит во весь голос, но слышал его едва-едва. Казалось, что их разделяет толща прозрачной воды. Но мент оставался наверху, а Сафрон куда-то погружался. Над ним кто-то склонился, он различил знакомые черты, даже услышал какое-то эхо, исходящее издалека. И тут же последовал удар в грудь. В легкие хлынул воздух, толща «воды» исчезла. И черты склонившегося над ним человека приобрели ясные очертания. Это был Круча. – И что здесь произошло? – Степан строго смотрел на старшину Толстогаева. – Да вот, драка в камере, – испуганно хлопая глазами, торопливо проговорил он. Именно поэтому Степан и заподозрил его в неладном. Если бы Толстогаев не набедокурил, он бы говорил по-другому, вальяжно, через губу. – В камере? Степан заглянул за дверь и увидел там сержанта Елеева, который торопливо снимал со Ската наручники. Заметив Степана, Елеев дернулся и встал так, чтобы не видно было наручников. – Ну-ну. А что здесь делает гражданин Сафронов? – Так это, задержали. – Глазки у Толстогаева забегали. – Когда? – Ну, пару часов назад… Степан решил не продолжать. И так ясно, что врет старшина. Продался Сафрону, притащил его в изолятор. Чтобы тот избил Скатова… Да и некогда было разбираться. – Давай его в четвертую камеру. – Так это, там же цыгане. – Толстогаев виновато глянул на Сафрона. – И что? – Ну, ножи у них… могут быть… – А как же им без ножа коней угонять? – Степан врезался взглядом в Сафрона. – Коня сначала отрезать надо. Вместе с бубенцами. А потом уже угнать… – Ну может, и нет ножей… Мы шмон… в смысле, обыск проведем, – зачастил Толстогаев. – Проводите. Елеев закрыл дверь, и Толстогаев потащил его за собой в четвертую камеру. – А может, лучше к Скатову? – спросил Степан. Толстогаев и Елеев остановились, нервно переглянулись. – Или не надо? – глядя на Сафрона, усмехнулся Круча. – Он тебя в наручниках уработал, а без наручников точно уроет. – А это мы еще посмотрим, кто кого уроет! – полыхнул бандит. – Ставлю на Ската.