— Хм. Марика села на песок и обняла колени. Я ухмыльнулся: — А чего не купаешься? Плавать не умеешь? — Умею! Просто не хочу! — Высокомерно фыркнула девушка и отвернулась в сторону «лягушатника». Оттуда раздавались счастливые визги и крики. Детвора развлекалась на всю катушку. Я набрал в рот воды, пустил струёй в сторону Марики. Она не обращала внимания. Нет, я не заигрывал с ней. Сам удивился, но эротического влечения я к ней не испытывал. Скорее мне нравилось её подначивать. Ишь ты, принцесса наёмников. А по мне — обычная девка, каких много. Макаровским может пыль в глаза пускать, а я всё вижу. Хочет казаться крутой насмешливой воительницей, а сама — просто девушка, не очень в себе уверенная, с обычными человеческими чувствами. Довольно красивая, это не отнять. Но кажется, что себя она красоткой не считает и поэтому старается компенсировать эту неуверенность «крутизной». Так что фиг тебе, Калинина, а не «очарованный поклонник». Меня не проведёшь, блондиночка. — Слу — у-ушай, а может ты стесняешься? Так я отвернусь. Марика гневно сверкнула глазами: — Чего-о-о?! Я — стесняюсь?! Хе-хе. Такие как она, «крутые», почти всегда ведутся на «слабо?». Если я правильно разгадал её, то Марика сейчас из чувства противоречия и нежелания признать свою слабость не то что купаться полезет, а и стриптиз покажет. Гы, я бы с удовольствием посмотрел на это, но меня вполне устроит, если она просто будет купаться, хотя и не желала вначале. Да, вот такой я вредный. А нечего пытаться мной крутить! Если предлагаешь работу, это не значит, что покупаешь с потрохами. Ничо, ей будет полезно. Марика немного поспешно вскочила, быстро стянула платье через голову. Хм. Округлости в нужных местах у неё вполне присутствовали. Раздельный купальник это не скрывал. Девушка гордо вздёрнула носик и не спеша продефилировала к воде. Тронула волночки ногой. Закусила губу. Ага, прохладно, я знаю. Наткнулась на мой ожидающий взгляд и независимо, смело пошла в воду. Зайдя по пояс, Марика на секунду остановилась и быстро окунулась, чуть слышно при этом пискнув. Да, подруга. Привыкай. Оглянулась на меня, фыркнула и поплыла к другому берегу. Надо признать — плыла она легко, красиво. Но я с ней соперничать не собирался, тут не чемпионат по плаванию. Пару раз нырнул и вышел на берег. Разлёгся на тёплом песке, стал наблюдать за Марикой. Она с достоинством проплыла до противоположного берега, развернулась. Увидев, что я уже валяюсь на песочке, на мгновение растерялась, но быстро вернула независимое выражение лица и поплыла обратно. — Чего вылез? Напугался девки в купальнике? — Не… Наплавался. — А говорил, что только во вкус вошёл? — Как вошёл — так и вышел. — Ха. Марика победно улыбнулась и нырнула, мелькнув розовыми ступнями. Да, победа. Над кем? Она думает, что надо мной. Я думаю, что победа у неё над собой. Купаться не хотела, а потом с радостью полезла, лишь бы мне что-то доказать. Ну и что она доказала мне? Что не стесняется при мне раздеться до купальника и плавать? Так этим в Мире мало кого удивишь. В основных здешних религиях женское тело — не предмет табу. Потому и одежда у мирянских женщин, по крайней мере в Федерации, довольно откровенна для общего уровня развития цивилизации. Если общий уровень лично я оценивал как конец тридцатых — конец сороковых годов применительно к земной истории за вычетом второй мировой войны, то уровень отношений между полами и манеру одеваться я бы оценил как конец восьмидесятых примерно. И никакого парадокса тут нет. Основная религия Мира, Учение Святой Семьи, предполагала равное положение женщины и мужчины, а не подчинённое. Соответственно и нормы приличий формировались не только мужским мировосприятием, но и женским. Женская красота не демонизировалась, впрочем как и мужская, а считалась благодетелью. Опять же в местах, где вечное лето и нет шовинистических религий, некому заставлять женщин обряжаться в плотные одежды до пят. Если местным представительницам прекрасного пола рассказать про паранджу в плюс тридцать, то можно узреть изумление и неверие в такую, с их точки зрения, невозможную хрень. Так что Марика доказала себе, а не мне, что не стесняется. Она ещё поплавала туда-сюда, поныряла, невольно (или нарочно) демонстрируя задние полушария. Я с улыбкой отметил, что некоторым людям эти полушария вполне заменяют полушария головного мозга. Это, конечно, не про Марику. А она уже выходила из воды, на ходу отжимая волосы. Хорошая у неё фигура. Мускулистая, но не перекачанная. Видно, что есть постоянные физические нагрузки. Не удивлюсь, если Марика владеет чем-то рукопашным… Она ловко собрала волосы в пучок и особым образом стянула в подобие узла. Села на песок неподалёку. — А вода и правда хороша. — Угу. — Завтра с утра поедем. — Хорошо. Во сколько? — Около трёх. Я заеду к тебе. — Ладно. Мы замолчали. Свет хорошо грел сверху, песок — снизу. Марика легла на спину, закинула руки за голову и закрыла глаза. Ну и я сделал то же самое. А действительно — хорошо вот так лежать и ни о чём не думать. Признаюсь — я чуть не уснул. Кто-то посчитает это странным. Рядом лежит блондинка в купальнике, а он дрыхнуть собрался. Но во-первых я не настолько кобель чтобы мой детородный орган мною командовал, во-вторых я не ощущал к Марике сильного влечения. Не, дело не в импотенции. Слава Богу у меня сейчас организм двадцатипятилетнего мужика и с ЭТИМ всё хорошо. Просто я воспринимаю её не как потенциальную любовницу, а скорее как потенциальную подругу в изначальном смысле этого слова. Никому же не приходит в голову лезть на друзей с целью совершения полового акта? Ну вот. А я почему должен? Мысли блуждали где-то далеко, поэтому я замешкался с ответом, когда Марика сонным голосом спросила: — Корбин, а почему ты из армии ушёл? — Ась? Из армии? Как тебе сказать… Из-за ранения у меня случилась потеря памяти. Полная. Я даже ходить временно разучился. — Да? Обалдеть. А куда ранение? Вроде шрамов нет. — Ты чо, Калинина? Пялилась на меня что-ли? — А ты на меня не пялился, да? — Э… Ладно, ничья. — Так куда ранило-то? — Контузия. Взрывом приложило. — Понятно… И чо — совсем прям память отшибло? Марика даже приподнялась на локте. Я грустно подтвердил: — Ага. Заново говорить учился, ходить, читать, писать. Ничего из прошлого не помню. Ни родителей, ни сослуживцев. Никого и ничего. — Жуть какая… а сейчас ты как? — Сейчас всё в норме. Врачи сказали, что такие случаи бывают — один на миллион. Всё восстановилось, кроме памяти. Из армии уволили, вот я в глухомань и перебрался. — Да… Жизнь иногда преподносит сюрпризы. Ну ладно хоть жив остался. — Это да. Слышь, Калинина. А как ты в наёмники попала? Девушка вздохнула, помолчала. Я уж думал, что она не ответит. Но Марика снова легла, закинув руки за голову, и сказала: — Я с детства хотела быть солдатом. Не смейся. Ходила в военные кружки, записалась на курсы тарко (единоборство такое). К окончанию школы у меня была шестая ступень из десяти, кстати. Со временем узнала, что девчонок в боевые армейские подразделения не берут, но зато берут в спецотряды ВГБ. Это был для меня выход. Ты наверное думаешь: «- Вот дура!»? Но я не мыслила себя без околовоенной карьеры, раз уж нельзя было стать настоящим солдатом. После школы поступила в учебный центр ВГБ «Семь холмов». Программа там жёстче армейской. — А как твои родители отнеслись? — Я… Я не знала своих родителей. Приютская я. — О… Извини. А дядя с тётей? — Они нашли меня уже старшеклассницей, а до того о моём существовании не знали. Они, конечно, меня бы забрали к себе, но я отказалась. — Ясненько. — Блин, и чего это я разоткровенничалась? Наверное размягчилась на жаре. А может на меня какое-то заклятье действует?.. Хе-хе. Ты не колдун? Хотя ладно уж. Лучше узнай из первых рук, чем со слухов. Девушка помолчала, потом ухмыльнулась: — Я, конечно, не могу рассказать всех подробностей. Сам понимаешь — спецведомство. Но из него я ушла сама. Там одна история была, нехорошая. Короче — так и докатилась до наёмничества. Кушать-то хочется, а я, кроме как стрелять, и делать ничего не умею. Не в забегаловку же идти, или, там, в «Весёлый дворец»? Ну, вот так и живу. Марика замолчала, а я мысленно пожал плечами. Сколько таких историй слышал на Земле? Профессионалов выставляли на улицу и они, не умея адаптироваться к гражданской жизни, уходили в криминал или наёмничество. А оно на Земле уголовно наказуемо, так что тот же криминал. Здесь, в Федерации, такое тоже случалось. При всех плюсах государственного устройства здешней «России» система тоже работала не идеально. Утопии, они только в книжках. — Я, наверное, домой пойду. Вдруг засобиралась Марика. Встала с песка, отряхнула налипшие песчинки с ног. Натянула платье поверх купальника. Я не вставал. Зачем? Полежу еще. Мало ли какие тараканы зашевелились в голове у Марики. Если уж так приспичило, то пусть идёт. Я ей не пастух и не воздыхатель, чтобы везде сопровождать. Чай не маленькая. Да ещё оказывается — бывшая «конторщица». — Так я завтра в три заеду? До завтра. — Угу, валяй. Я закрыл глаза и расслабился, намереваясь подремать. Прошуршал песок под ногами девушки и я отпустил мысли в свободный полёт. Хорошо. Марика не опоздала. Ровно в три часа утра она подъехала к моему дому и посигналила. Вот чёртова девка! Соседей переполошит же! Но соседи не отреагировали. Привыкли уже ко множеству машин, приезжавших к такому популярному жителю Макаровки. Я, одетый по-походному, ждать себя не заставил. Проходя мимо вездехода Марики махнул рукой девушке, одетой как в день нашей первой встречи. Завёл движок, прогрел немного. Марика вырулила из-за грузовика и поехала впереди. Что-то мне подсказывало, что вернусь я сюда не скоро. Ехали мы весь день, до семи часов. Проехали Сосновск, Орлово, Александрин. Остановились на ночлег в деревне, названия которой не запомнил. С непривычки я здорово устал. Поужинали с Марикой в маленьком пустом трактирчике. Комнат для отдыха в нём не было, поэтому Марика подняла брезентовый верх своего вездехода, разложила заднее сиденье и завалилась туда в спальном мешке. Хорошо ей — готовая палатка. Мне палатку ставить было лень, поэтому я сделал ход конём. Залез в кузов грузовика, благо тент был одет на дуги, зашнуровал задний полог и последовал примеру Калининой — залез в спальный мешок и отрубился. Проснулся полтретьего как по команде. Выбрался наружу, убрал мешок. За ночь посвежело, но росы не было. Свет медленно разгорался, подсвечивая небесную дымку в оранжевый цвет. А Калинина дрыхла. Соня. Хы, фильм я в детстве смотрел — «Рыжая Соня». А эта почти рыжая. Пока вспоминал фильм — достал и повесил походный умывальник, налил из канистры воды, умылся. Уже и жить захотелось. Немного ныли плечи, но это пройдёт, надо просто втянуться в ритм. А Калинина всё дрыхла! Я пошёл её будить. Заглянул в дверцу вездехода. Девушки в машине не было. Странно. Я уже хотел идти обратно, но услышал шелест травы и тихие звуки, похожие на резкие выдохи. Выглянул из-за машины. На маленькой лужайке между тремя большими деревьями в оранжевых сумерках двигалась тёмная фигура. Она то начинала делать резкие выпады руками и ногами, сопровождающиеся теми самыми звуками, то замирала, припав к земле, то плавно как бы перетекала из одной позы в другую. Становилось светлее и я рассмотрел фигуру. Это была Марика, босая, в широких свободных штанах, скорее даже шароварах и в верхе от купальника. Она тренировалась. Наверное это и было то самое тарко. Чёрт возьми! Твою дивизию! Красиво! Я не разбираюсь в стилях и направлениях этих рукомашеств и ногодрыжеств, но это было завораживающе. Я, конечно, парень не хилый и в репу мог дать довольно квалифицированно, но глядя на Марику понимал, что в случае чего она меня «уделает» довольно быстро. Объективная реальность именно такова. По словам Марики она этим тарко с детства занимается, чего же удивляться. Моё кредо в таких случаях простое: «Лучше старенький ТТ, чем дзюдо и каратэ». Хотя теперь я думаю, что стреляет она наверное тоже хорошо. Вобщем получается, что если вместе с такой девушкой нарваться в тёмном переулке на хулиганов, то самое разумное — не путаться у неё под ногами, а оттаскивать в сторону тела. Марика сделала каскад низких выпадов, остановилась. Спросила, не оборачиваясь: — Тоже размяться желаешь? — И тебе доброе утро, Калинина. Не, я за рулём разомнусь. — Понятно. Сейчас умоюсь и пойдём завтракать. Я вчера с трактирщицей договорилась. — Иди к грузовику, там умывальник. Марика кивнула и пружинистым шагом пошла к вездеходу. Я вернулся к грузовику, присел на подножку. Через минуту подошла Марика в своих жёлтых шароварах-трениках и с полотенцем. — Может отвернёшься? — Пажалста. Я сунул руки в карманы штанов и с независимым видом пошёл к трактиру. А то я сисек не видал! Да не больно-то и хотелось. А вот жрать уже — да, хотелось. В трактирчике было сумрачно и тихо. Я сел за столик у окна и стал ждать. Кто-нибудь, да придёт — или хозяйка, или Калинина. Первой пришла трактирщица. Благообразная пожилая женщина поздоровалась и спросила — подавать ли завтрак? Надо бы, но как-то неудобно одному есть. Да, я спутницу подожду. Спасибо… Сидел, урчал животом. Пришла Марика. В дорожном. Свежая вся такая и активная. Тётушка в переднике принесла поднос с завтраком и удалилась. Я набросился на еду, Марика тоже стала с аппетитом уплетать яишницу, хотя и более сдержанно. Девушка всё же. Расправившись со своей порцией, я откинулся на спинку стула и сыто вздохнул, дожидаясь пока Марика дожуёт. Она ела быстро, но аккуратно. После разминки и умывания на щеках играл румянец, глаза светились активностью. Сейчас она была похожа на Зайца из «Ну, погоди!». Жизнерадостная — аж противно. Я сам «сова», не люблю рано вставать, и меня раздражают люди, брызжущие энергичностью поутру. Ничего не могу с собой поделать. — Сегодня заедем к моему бывшему согруппнику. Помнишь, о котором я говорила? Это он отряд собирает. — Угу… Кто командиром будет? Он? — Думаю — да. — Ясненько.