— Идём. Обед скоро. Она улыбнулась, потянула за рукав. Почему я снова ощущаю себя идиотом, да ещё и сволочным? Проходим мы по аллейке, вот уже скоро больничное крыльцо, и вдруг: — Молодые люди, подождите! Оборачиваемся. Нас догоняет подзапыхавшийся мужчина преклонных лет, толстенький такой, в широких светлых штанах и светлом пиджаке. Мне он напоминает товарища Огурцова из «Карнавальной ночи». Этот «товарищ» держит в руках прибор, более всего похожий на довольно большой пленочный фотоаппарат. — Извините! Не могли бы вы мне помочь? — Чем? — Опережает меня Лани. Мужчина поясняет: — Понимаете, я светохудожник. Издание «Здоровая жизнь» заказало мне несколько картин на тему здоровья. — Немного странно искать сюжеты о здоровье в больнице. — Иронично бормочет вэйта. Художник смущается и разводит руками. Он переводит просящий взгляд то на меня, то на Лани. Она меняет гнев на милость: — Ну ладно. Что вам нужно? — Не могли бы вы со своим спутником побыть моделями? — Ч… Что?!. М-мо-моделями?! — Да. Вас что-то смущает?.. Вы такая красивая, спортивная девушка. По — моему вы хорошо получитесь на светокартинах. — Ну… Я… Фрам? — А? — Ты как? — Я?. А я-то что? Лани смотрит на меня со смесью просьбы и смущения в глазах. Видно, что ей хочется поучаствовать в съёмках, но она стесняется. Я пожимаю плечами: — Почему бы и нет? «Огурцов» радостно подхватывает: — Ну же, девушка! Соглашайтесь! Это будут замечательные картины! Лани молча кивает. Художник развивает бурную деятельность. Он выстраивает композиции с участием Лани, меня, цветов, кустов, и подобных штучек. Вариантов — десятка полтора. Лани удивительно точно воспроизводит пожелания художника, чем приводит его в восторг. То и дело, сливаясь со щелчками аппарата, слышны его возгласы: — Так! Прекрасно!. Замечательно! Ручкой волосы поправьте. Прелестно!.. Вы прирождённая светомодель. Вэйта на седьмом небе. Глаза блестят. Эта идиллия длится довольно долго. Но вот у «Огурцова» кончается плёнка и съёмки заканчиваются. Он удовлетворённо потирает руки: — Замечательно, молодые люди! Кстати, меня зовут Нико Петелин. А вас? — Зачем вам наши имена? — Спрашиваю я. Мне что-то реклама не нужна. Но вэйта улыбается: — Я — Лани Рэн, а он — Фрам Корбин. — Очень приятно. Одну минуточку. Петелин достаёт из нагрудного кармана блокнотик и быстро записывает наши имена и фамилии. Я подозрительно интересуюсь: — Это зачем? — Когда опубликуют картины, надо же будет перечислить вам вашу плату за участие в съёмках?. Деньги хоть и небольшие, но таков порядок, молодой человек. — Понятно. Мы прощаемся, жмём руки. Отходим буквально на пару метров, сзади слышится: — Лани. Вэйта оборачивается: — А? В этот момент щёлкает аппарат. Петелин хитро подмигивает, опуская светограф: — Извините, милая Лани. У вас чудесная улыбка. Наверное этот кадр будет лучшим. До свидания, молодые люди. Художник ушёл, а мы отправились в больницу. Лани забежала в раздевалку, я же проследовал сразу в палату. В этот день больше ничего интересного не случилось, и в следующие несколько дней — тоже. Я смотрел светоленты, впитывал полезные сведения. Лани навещала меня, но большую часть времени отсутствовала. У неё начались какие-то промежуточные испытания, зачёты. Выглядела она устало и я в конце концов запретил ей приходить. Пусть лучше отдыхает. Несколько раз перед сном я думал о своём отношении к Лани. Она, конечно, девчонка симпатичная, хоть и не человек. Я всё ещё не до конца привык и к большим, анимешным глазам, и к остроконечным ушкам, и к волосам цвета пламени, и к тёмной коже. Но если привыкнуть, то… Мне нравился её открытый характер. Нравилась её способность легко смущаться от, казалось бы, вполне невинных вещей и в то же время она иногда вела себя довольно… Нет, не беспардонно, а как бы сказать? Вела себя так, словно и не подозревала о своей фривольности. Эти перепады в поведении придавали ей милую непосредственность. Она вела себя так, как будто она не медсестра в больнице, а — моя соседка или одноклассница в старшей школе. Это мне нравилось и одновременно тревожило. Отношения явно начинали выходить за рамки «пациент-медперсонал» в сторону не просто привязанности, а в сторону сильных эмоций или даже — любви! Я понимал, что надо обязательно не допускать такого сценария. Лани хорошая, добрая девушка и заслуживает достойной жизни. Ей нужен молодой человек одной с ней крови, с будущим, тот, который будет её любить. У неё в перспективе должен быть крепкий брак, дети. Уж точно ей не стоит испытывать серьёзные чувства к беспамятному человеку, который сам не знает — «кто» он и «что» он. Будущее его неясно, перспективы туманны. И никто не гарантирует, что не произойдёт обратный обмен разумом с настоящим Фрамом Корбиным. Так что — никаких «шуры-муры». Через пару дней меня выпишут и переведут в Центр Восстановления. А потом сама Священная Семья не знает — куда меня забросит судьба… За день до выписки я отпросился у Нерона и сходил в книгохран — сдать ленты. Лани в этот день не пришла. Я не спал всю ночь, думая о расставании. Не хотелось обижать вэйту и причинять ей боль, но так будет нужно сделать для её и моего блага. Хоть бы она не пришла… После завтрака я оделся в одежду, подаренную Лани, больничную же оставил в палате. Книги сложил аккуратной стопочкой. Световизор откатил в угол, на прежнее место. Посидел на стуле. Время ползло издевательски медленно. Наконец в дверь постучали. Я встал и открыл. На пороге стояла враста, которая часто мелькала в этой части больницы. Она отступила: — Ставр Нерон просил вас зайти к нему. Я кивнул и прошёл мимо нее. Поднялся к кабинету моего куратора. Постоял перед дверью. — Доброе утро, Фрам. Сегодня вас выписывают. С минуты на минуту должен прибыть сотрудник Центрвосста. Желаю вам удачи, Фрам. Надеюсь, что ваша память восстановится со временем. Я достал уже привычный блокнотик и написал: — «Спасибо, ставр. Я очень вам благодарен». Нерон покачал головой: — Да что от меня зависело-то… По-настоящему благодарить нужно врасту Лани Рэн. Жаль, что она сейчас очень занята и попрощаться у вас не выйдет. — «Скажите ей от моего имени „Огромное спасибо“. Она столько возилась с безмозглым идиотом». — Обязательно скажу. Как по заказу в дверь постучали и в кабинет вошёл высокий мужчина в официальном синем костюме. Он кивнул ставру: — Доброе утро, ставр Нерон. Я из Центрвосста, за человеком по имени Фрам Корбин. Я поднял руку, привлекая к себе внимание. Ставр протянул мужчине папку с моими сопроводительными бумагами. Я встал и, прежде чем выйти вслед за неэмоциональным представителем Центра, пожал Нерону руку. Мы с молчаливым мужчиной в синем шли по коридору в полном молчании. Все уступали нам дорогу. Даже попавшаяся навстречу достопамятная беловолосая млавра Кейна посторонилась. На крыльце я взглянул в абрикосовое небо, вздохнул. Успел привыкнуть к этой уютной больничке и вот теперь придётся окунуться в неизвестность. Синекостюмый оглянулся на меня и направился по аллее прочь. Пришлось догонять. Я шёл и думал о том, что Лани не пришла. Радовался и огорчался одновременно. Но если быть честным перед собой, то больше огорчался. Что ни говори, а привязался я к этой огненной девчонке сильно. Вот уже стали видны ворота и стоящий возле них автомобиль во врачебной раскраске, голубой с розовой полосой по борту и перевёрнутыми галочками на дверях. Представитель открыл дверь, сел на переднее пассажирское место, а мне кивнул на заднее. Я уже шагнул за ворота, как вдруг послышался торопливый топот и сбитый дыханием крик: — Фрам! Я обернулся. По аллее бежала Лани в своём спортнаряде. — Фрам!. Подожди! Остановилась в нескольких шагах, пытаясь отдышаться. Я ждал. Более-менее восстановив дыхание, она укоризненно сказала: — Как невежливо. Я хотела с тобой проститься, а ты… — Я не хочу мучить тебя прощанием. — Почему это — «мучить»? Я не мучаюсь. Просто хочу сказать тебе — мы обязательно встретимся снова. — Но. — Я знаю это, Фрам. Не могу объяснить — почему. Но знаю. Мы снова встретимся. Тогда ты не убежишь. Поэтому — до свидания, сумасшедший Фрам… Не — «прощай». — Не знаю, Лани. Не уверен. Но пусть будет по-твоему. Если мы встретимся снова, то я не убегу. Обещаю… А на всякий случай — прощай, добрая Лани. Я взял её руки в свои, поцеловал каждую и не оборачиваясь пошёл к машине. Меня догнал тихий стон: — Фрам. Я замедлил шаг, но сжал кулаки и дошёл до машины. Сел на заднее сиденье. Автомобиль тронулся. Я не смотрел в окно. Знал, что если посмотрю, то наделаю глупостей и испорчу судьбу хорошей девушке-вэйто. Я уезжал и оставлял здесь кусочек сердца. А это, чёрт возьми, больно!