* * * Я внутренне напрягся: Стёрджис зашел на сайт коронера[16]. Слава богу, ничего. То же самое по базе данных пропавших детей Лос-Анджелеса, Сан-Диего, Сан-Бернардино, Вентуры и Санта-Барбары. Затем он прошелся по списку правонарушителей Калифорнийского управления по делам молодежи. – По крайней мере, плохим парнем он не кажется. Давай теперь в национальном масштабе. Море пропавших одиннадцатилетних мальчишек по всей стране. Сплошь полудетские лица – из них многие пропали так давно, что уже давно перешагнули порог указанного в файле возраста. Мука для столь многих семей. Но Овидия Чейза среди них нет. Майло, ерзнув резиной колес по линолеуму, совершил подъездной маневр на стуле. – Тебе, вероятно, приходила мысль, что психическое заболевание может быть и генетическим? В таком случае как насчет педиатрических отделений психбольниц? – Само собой. – Я безрадостно развел руками. – Извини, – сказал мой друг, – но тут обзвон уместней делать тебе, а не мне. Он нашел мне пустующую допросную, откуда я позвонил в педиатрию Рейвенсвуда и отрекомендовался – с нулевым, впрочем, результатом. То же самое ждало меня и в окружной клинике, и во всех прочих государственных больницах, где есть детские психиатрические стационары. Когда я вернулся и сообщил об этом Майло, тот сказал: – А нельзя основать на этом вывод, что отсутствие новостей – уже хорошие новости? Что он, например, живет и бед не знает в образцовой приемной семье? – Если только в совершенном мире… Единственное место, о котором мне думается, это частная психушка, но доступ к их записям нам заказан. – Частная стоит целое состояние, Алекс. Не представляю, чтобы это мог позволить себе ребенок бездомной женщины. Если только он не в заведении, живущем за счет правительства. Но если б так, его имя по-любому всплыло бы в каком-нибудь списке социальных услуг. То же самое и в государственной школе: его зарегистрировали бы для получения субсидий. Ну а навороченные интернаты я уж и в расчет не беру, верно? – Верно. – Тогда что дальше? На это у меня ответа не было. Майло задал вопрос: – Сегодня на вашем свидании она про ребенка не упоминала вообще? – Я упомянул про него сам, но ненавязчиво. Не думаю, что она вообще могла свободно разговаривать. Единственно, что удалось вытянуть из Зельды, это что у нее исчезла мать. При этом она пришла в возбуждение, и я пригасил тему. – Это, по-твоему, всплеск безумия или ты задел нерв? – Понятия не имею. – Мама исчезает… Слушай: учитывая, что она была актрисой, как насчет какого-нибудь сайта типа «Где они теперь»? – Пробовал, – ответил я. – «Субурбия» продержалась два с половиной сезона. Там выложены все серии, и Зельда в составе, но ее биографических выкладок нет. – Может, из них никто дальше и не работал. – Это наталкивает меня на мысль, здоровяк. Попробую-ка я отыскать ее коллег по съемкам. В любом случае спасибо тебе. – Я встал. – Не подкинешь мне заодно тот адресок в Эхо-парке? – Лучше я сам с тобой поеду. – У тебя что, есть время? – Есть, нет… Все одно лучше, чем сидеть за этим. Мой друг убрал с экрана тест и, взяв у меня свою куртку, вделся в рукава. – Большой побег, – назвал это я. – Расстановка приоритетов, амиго, – поправил Майло. – Как раз этому нас на семинарах и обучали. Глава 9 Дорога в Эхо-парк заняла сорок пять минут, на протяжении которых я обзвонил несколько частных психбольниц и диспансеров в слабой надежде, что кто-нибудь там проявит гибкость и отойдет от правил. Эффект нулевой, но я хоть чем-то занимался, а не сидел, погрязнув в пессимизме, в то время как Майло с тихой руганью лавировал в транспортном потоке. Протокольный адрес Зельды в Восточном Голливуде на поверку оказался облезлой трехэтажкой в зигзагах лестниц столетней давности – один из старожилов спального района, обросшего стрип-моллами, почтовыми ящиками и ресторанами в стиле «латино». Что это за место, можно было понять безо всяких дипломов и пояснительных надписей. На скамейках у тротуара покинуто сидели люди. Пустые глаза, обвислые рты. При виде анонимно подчалившего авто сонная стайка вздрогнула и зашевелилась. К тому моменту, как мы с Майло вышли из машины, все они скрылись внутри. На открытой двери три замка. Возле нее – плакат о том, что вход после девяти вечера воспрещен. Вестибюль скудный и унылый, несмотря на бодрые аквамариновые стены; здесь же на подставке доска с правилами и распорядком для обитателей приюта «Светлое утро». Табличка на стене перечисляла источники финансирования: дюжину церквей и синагог. Пациентов видно не было, хотя с верхнего этажа доносилось шарканье шагов. Резной орнамент на обшарпанном прилавке регистратуры выдавал, что когда-то здесь было, вероятно, вполне приличное заведение вроде отеля. Я изготовился к штурму очередной неприступной стены и тут обратил внимание, что лицо за прилавком мне, похоже, знакомо. Может, в этот раз сложится как-то по-иному. Юная невеличка лет двадцати с небольшим, занятая карточками. Утонченное боттичеллиевское лицо в обрамлении темных кудрей украшено большущими карими глазами. Изящные, по-детски тонкие пальчики. Вся серьезная, сосредоточенная. Выпускной курс колледжа, где я преподавал. Пару лет назад читал там лекции по детской психологии, а она задавала вопросы, причем по существу. Усердно записывала. Джудит… фамилии не помню. Наше приближение отвлекло ее от работы (кажется, составление графика питания). – Доктор Делавэр? – сразу узнала она меня. Я успел разглядеть ее бэйджик: «Дж. Марс». – Джудит? Привет. Какая встреча. Ты здесь на стажировке? – Да нет, просто подрабатываю. Ипотека и всякое такое… Да еще и диссертацию пишу. – Молодчина. И как продвигается? – Да так, движется помаленьку. – Она с улыбкой пожала плечами. В эту секунду ее взгляд упал на Майло. – Это лейтенант Стёрджис, из лос-анджелесской полиции. Майло, а это Джудит Марс. – Здравствуйте, лейтенант. Кто-то из наших что-нибудь учудил? – Да нет, всё в порядке, – успокоил ее я. – Мы пытаемся найти женщину по имени Зельда Чейз. Этот адрес она указала как свое место пребывания. – Вот как? Похоже, что эта информация слегка устарела, доктор Делавэр. По программе, полтора года назад у нас ввели разделение по полам, и женщины теперь размещаются в Санта-Монике. – Дистанцирование мужчин от женщин. – Майло понимающе кивнул. – Я тогда еще не работала, – пояснила Джудит, – но, насколько могу судить, совместное проживание здесь провоцировало вполне понятные проблемы. – А у вас остались записи с времен до разделения? – Боюсь, что нет, лейтенант. Все, что относится к женщинам, перешло туда вместе с ними. В то время как она выписывала нам адрес и телефон приюта в Санта-Монике, с лестницы, держась за перила, начал валко, чуть не падая, спускаться какой-то доходяга. Изможденный, с загнанными, уставленными в никуда глазами. Дряблые губы шевелились, но не произносили ни звука. На вид ему было лет сорок, а может, и все сто. Не обращая на нас внимания, он прошел мимо и пошаркал куда-то вправо. Джудит Марс подала мне листок с информацией и вздохнула: