– По крайней мере, они получают здесь необходимый уход. – А какой здесь, интересно, контингент пациентов? – поинтересовался я. – На лечение у нас нет полномочий, поэтому они не пациенты, а скорее жильцы. Но у всех серьезные умственные заболевания – не врачебный диагноз, а просто наблюдение, констатация. Отчасти это то, чем я здесь занимаюсь, хотя технической данную работу назвать сложно. – Вы определяете их на вид, – сказал Майло. – В основном да. – Джудит кивнула. – Цель – обеспечить теплое, по возможности безопасное место тихим невротикам, а также кухню со сносным питанием. Я поинтересовался: – Кто-то из них приобретает медикаменты где-нибудь в других местах? – В идеале, они получают и лекарства, и медпомощь в различных амбулаторных клиниках. Когда у нас есть свободные водители, они их туда отвозят, хотя здесь в пешей досягаемости есть и несколько амбулаторий. – Послушание пациентов – не вопрос? – Вопрос, да еще какой. Стараемся быть обходительными, но, сами понимаете, без борьбы ничего не обходится. В целом не давим: этот принцип у нас основополагающий. – Фондирование у вас частное? – На сто процентов, – ответила Джудит. – Религиозные организации проявляют себя с наилучшей стороны. Если б не они, ничего не было бы. Одно время тёк мелкий ручеек из госдотаций, но он пересох. «Непростые времена», – песня, которую я от чинуш слышала множество раз. «Чем меньше вам, тем больше перепадает Кристин Дойл-Маслоу». – А с ненасилием здесь всё в порядке? – осведомился Майло. – В целом да. – Что значит «в целом»? – Лично у меня проблем не возникало ни разу. Ребята здесь изначально проходят проверку на неагрессивность, а многие из них обо мне пекутся. Или им кажется, что они меня оберегают. – Даже так? – По большей части они очень нежны, лейтенант. Для меня это работа по совместительству, и до темноты я здесь не задерживаюсь: в пять за мной приезжает муж. У него в Голливуде работа, так что все удачно срастается. – Скажите еще, что он вышибала и габаритами может потягаться со мной, – ухмыльнулся Майло. Джудит рассмеялась. – Представьте себе, может. Он юрист в «Кэпитол рекордз». И сложения, надо сказать, не мелкого. Я пожелал ей удачи, и мы тронулись к выходу. – Вы спрашивали насчет насилия, – сказала вслед Джудит. – Та женщина, которую вы ищете: она совершила что-то криминальное? – Нет, – ответил я. – На самом деле нас интересует даже не она, а ее сын. Дело в том, что ее нашли одну, на отшибе и в состоянии серьезного психического расстройства. А ее сына, которому сейчас одиннадцать, мы пока найти не смогли. – В таком возрасте очутиться на улице? – Джудит нахмурилась. – Я наведу справки. Может, кто-то из ребят что-нибудь вспомнит… Но, как вы можете догадываться, большинство из них с памятью дружат не очень, а ее саму из-за давности могут и подзабыть. – Любые шаги, Джудит, даже небольшие, будут для нас неоценимой услугой. – Одиннадцать лет… Она отказывается говорить, где он? – Сейчас она настолько не в себе, что даже вряд ли что-нибудь знает. – Вот черт… Но мы-то здесь хоть на что-то годны, доктор Делавэр? * * * Мы поехали в Санта-Монику. «Светлое утро – Вестсайд» представляло собой бывший мотель на Пико – подковообразное расположение белых домиков с синими дверями, отделенных от улицы прокаленной солнцем асфальтовой стоянкой. Некогда белая разметка времен мотеля износилась и выцвела, превратившись в шероховатую серую щетину. Соседями парковке приходились магазинчик уцененных шин и склад слесарного оборудования. Политики открытых дверей здесь не наблюдалось; вход блокировали решетчатые электрические ворота. Майло позвонил и представился. Дверь центрального строения приоткрылась, и из нее наружу высунулась женщина; спустя пару секунд дверь снова закрылась. Прошло около минуты, прежде чем решетчатые ворота заскользили в сторону. – Наверное, проверяла мою личность, – сказал вполголоса Майло. – Да, атмосфера здесь несколько иная. К тому моменту как мы выбрались из машины, та самая женщина уже шагала к нам. За пятьдесят, широкоплечая, с военной выправкой и бежевым «ежиком» на голове. – Шерри Эндовер, – коротко представилась она. На бэйдже две ученые степени: «магистр социального обслуживания» и «магистр здравоохранения». – Приятно познакомиться, мэм, – сказал Майло. – А это доктор Делавэр, психолог. – Я в курсе. Джудит из Голливуда сообщила, что вы заедете навести справки о Зельде Чейз. Она что, опять попалась на чьих-то задворках? – Она здесь уже была? – осведомился я. – С месяц, сразу после того как мы открылись. Год с небольшим назад. – Ее бзиком были задние дворы? – поинтересовался Майло. – Она действительно исчезала с территории, раза три или четыре. Далеко не убредала, в основном обнаруживалась за жилыми домами южнее Пико. Особых проблем тоже не создавала – ну подумаешь, выкопает несколько корешков, которые можно снова закопать. Положит их перед собой в рядок и заснет, а кто-нибудь поутру заметит ее и вызовет полицию. В отделении Санта-Моники ее знали уже так хорошо, что сразу отвозили сюда к нам. Справа открылась синяя дверь, и наружу показались две женщины. Одна была болезненно тучной и передвигалась с помощью двух тростей. Второй на вид было едва за двадцать, и она припадала на одну ногу. Шерри Эндовер помахала им, и они вернулись обратно в помещение. – А где Зельда на этот раз? – спросила Шерри. – До завтрашнего утра на ней гриф «пятьдесят один пятьдесят». – Вот как… То есть под замком? Сотворила что-то опасное? – Попытка незаконного проникновения, только теперь в Бель-Эйр. – Ах, Бель-Эйр, – женщина понимающе усмехнулась. – Престижный район. На это система, само собой, реагирует по-иному. Но ничего буйного она все-таки не совершила? – Да вроде бы нет. Завтра ее выпустят. – И вы хотите пристроить ее сюда? «Заметьте, не я это предложил». – А почему бы нет, если у вас найдется место. Шерри подумала. – Как раз недавно освободилась пара коек, – сказала она. – По негативным причинам. Одна из наших дам угодила под машину, со смертельным исходом. Другая с неделю назад ушла и напоролась на нож в Лонг-Бич; убийство с особой жестокостью. Долгая семейная драма с жестоким бойфрендом. И что она первым делом вытворяет? Направляется прямиком в проулок, где он ошивается… – Как они у вас выбираются, при запертых воротах? – спросил я. – Посредством этой вот кнопки. – Шерри указала на черную точку посередине правого столба. – Мы – учреждение не закрытого типа. Каждый может выходить и приходить когда заблагорассудится. Ворота запираются только снаружи, чтобы удерживать наших постояльцев от проблем. – В мужском заведении такого нет. – Если б я командовала, как раз и ввела бы там такой режим. Но при нехватке финансирования руководство распорядилось так. Все психически тяжелобольные люди уязвимы, но быть женщиной – это еще и дополнительный фактор. Майло сказал: – То есть женщины уходят когда захотят, но по возвращении вынуждены набирать вас, чтобы их впустили. – Рассчитываем на это как на сдерживающее средство от того, чтобы уйти. Хотя отдаем себе отчет, что имеем дело с не вполне разумным населением. – Гребете вверх по течению, – сказал Майло. – Могу это понять. – Уповаю на ваше понимание, – она повернулась ко мне, – и на ваше тоже. Зельду мы, конечно же, возьмем, если она захочет здесь быть и действительно не представляет опасности для себя и окружающих. Единственная помеха – это если к завтрашнему утру те места забронируют. В таком случае удача, увы, пролетит мимо нее. – А если такое произойдет, вы не можете подсказать, куда мне лучше ее отвезти? – Отвезти? Вы что, думаете сделать это лично? – Похоже, это самый простой способ. – Она когда-то была вашей пациенткой?