Глория начала собираться. Мы с Майло подошли к ней. – Джи, что-нибудь новенькое? – Несколько пятнышек чего-то похожего на рвоту. – Она указала на пятачок в паре метров позади тела, чуть ниже ступеней верхнего яруса. – Как будто она шла, а тут ее вдруг стошнило, и она брякнулась. К ней делово подбежал один из криминалистов: – Лейтенант, если труп больше не нужен, я даю добро на транспортировку? – Давай. – Спокойной ночи, Майло. – Глория махнула на прощание. – Тебе, наверное, с этим делом хлопот больше не предвидится. – Твои слова да богу в уши… Она ушла. Техники принялись паковать свое оборудование и разбирать штативы фонарей. Место на глазах обезлюдело. Стало тихо, а на душе как-то пусто. Я направился домой. Глава 15 Когда я тайком влезал в постель, Робин все-таки проснулась. Я поцеловал ее в лоб и постарался особо не шевелиться. Наутро рассказал ей о Зельде; она внимательно выслушала и спросила, не нужно ли мне что-нибудь. Когда я убедил ее, что нет, Робин отправилась к себе в студию, а я решил сосредоточиться на людях, которым реально мог помочь. Все пошло набекрень, когда в начале третьего позвонила моя служба. – На ваш звонок откликнулся Стивен Бил, – сообщил оператор. – В свое время он играл в сериале… названия не помню, а его самого – да. – «Субурбия». – Точно. Он сказал, что сейчас занимается риелторством. – Я вижу, вы неплохо меж собой потолковали. – Гм… Доктор, не хочу, чтобы у вас складывалось впечатление, будто я чересчур сближаюсь с вашими пациентами. Просто он очень разговорчивый, а мне было неловко его перебивать. – Вы все сделали правильно. Вам нравился тот сериал? – Да нет, не сказать чтобы… Поначалу вроде смотрел, а потом он как-то резко поглупел. Так оно всегда и бывает, верно? Сюжеты выдыхаются, а снимать надо. * * * – Стив Бил. Чем могу помочь? Густой баритон. Никаких намеков на бабистость, которую он разыгрывал в течение двух с половиной лет. Я сообщил ему о смерти Зельды. – Что?! Вот черт… Зельда, бедная… вот же черт. Я думал, вас заинтересовало одно из моих предложений, а это… Это куда важнее. Она что, покончила с собой? – Когда вы ее знали, она была склонна к суициду? – Не хочу открыто себе вредить, но если б она это сделала, я был бы не так уж и удивлен. Ваш человек сказал, что вы психиатр. Разве ее проблемы не лежали на поверхности? – Голос Стива вкрадчиво понизился. – Если откровенно, зачем вы мне звоните? – Я был терапевтом ее сына и сейчас пытаюсь его найти, дабы удостовериться, что он в порядке. Из родственников никто не отыскался, вот я и ищу людей, с которыми она хотя бы работала. – Вы полагали, что мы в курсе насчет всего, потому как мы ее суррогатная семья? – Стив усмехнулся. – Да, официально всегда звучит именно так: мы неразрывно связаны. Но позвольте угадать: никто, кроме меня, вам не перезвонил. – Честно сказать, недалеко от истины. – Спасибо за откровенность, доктор. – У вас есть мысли, чем Зельда могла заниматься после того, как сериал закрыли? – Наверняка приуныла и впала в депрессию, как и все мы. Хотя, думаю, для нее все это было гораздо хуже. Из-за ее проблем… Док, извините, мне сейчас на показ в «Тарзане», надо рвать когти. Но если вы настроены, скажем, сегодня встретиться и поболтать о Зельде, почему бы и нет? Это позволит мне хотя бы мысленно вернуться к дням моей славы. Мы договорились встретиться в четыре в кафе в Шерман-Оукс под названием «Ле Флер». Я сделал пробежку, принял душ и загрузил видео «Субурбии», мысленно отмечая лицо Стива Била, после чего влился в набирающий силу транспортный поток, ползущий вверх по Глену. В сериале Стив был на исходе третьего десятка – стройный, с коротко стриженными смоляными волосами и бородкой клинышком. На экране он носился эдаким жеманным живчиком, то и дело срываясь на пение зонгов. Мужчина, ожидавший меня за угловым столиком, был килограммов на двадцать массивней, чисто выбрит, с густой седеющей шевелюрой; одет в костюм овсяного цвета, шоколадную футболку и мокасины от Гуччи. – Доктор? Приветствую, я Стив Бил. При этом обе его руки продолжали обнимать кофейную кружку. Он подозвал официантку и спросил, что я буду пить. – Да то же самое, – ответил я. – Тогда еще пару круассанов, Тара, – скомандовал Стив официантке. – Мой чтобы с миндалем. – Само собой, Стив. – А вы не такой, как я ожидал, док. – Вы представляли себе джентльмена с сигарой? Стив рассмеялся. – Хотите от меня резкости? Психиатры, которых я знал – а мне кое-кто из них знаком, – подавали себя эдакими актерами, которые еще не наигрались вдоволь в своем школьном театре. Да, это навешивание ярлыков, и прошу в этом винить мою бывшую профессию. Актерство – это всегда путь напрямик, но зачастую он не так уж отличается от окольного. – Актеры склонны быстро принимать решения? – Актеры телевидения – да, мы всегда под прессингом времени. Никогда не читали сценарий телеспектакля? О-о. Всё по таймеру. Сплошь аббревиатуры, втиснутые фразы, контент сосредоточен вокруг рекламных пауз; то есть чтобы сеть могла выгодней продавать рекламное время. Хотя ладно, вы же здесь для того, чтобы поговорить о Зельде… То, что вы сказали, чертовски меня расстроило. Какая зряшная, бессмысленная потеря… – Она была талантлива? – Где у других получалось хорошо, у нее все равно чуточку лучше. Не сказать чтобы совсем уж Мерил Стрип, но была у нее перед камерой та фишечка, с которой нужно родиться. Трансформация в мгновение ока. Люди, которым такое удается, иногда переходят на большой экран – но Зельде после ареста, как видно, было уже не суждено. Хотя другим причуды на пути к успеху не мешали, скорее наоборот. Вы, я думаю, знаете о том ее аресте. – Да, знаю. Прибыли круассаны, а заодно мой кофе. Стив Бил поднял свою кружку: – За Зельду и все прочие истерзанные души, перемолотые индустрией. Звучит горько? По-моему, да, док. Мысли о ней воскресили память о моем собственном рабстве. Мне было всего полгода, когда я получил свою первую работу – ролик с рекламой мыла – ну а затем продолжил жертвовать своим детством, подростковостью и еще много чем, потому что маман у меня страдала маниакальной тягой пролезать во все закулисные двери. Я не получил почти никакого образования, поэтому когда «Субурбия» загнулась и мой агент перестал брать трубку, я стал востребован на рынке не более чем гнутый четвертак. Зато впоследствии это оказалось лучшим из того, что произошло со мною в жизни! Он азартно щелкнул пальцами: – Опыт-навыки приобрел, теперь пора реально чего-то достигать. Вы «Субурбию» иногда посматриваете? – Иногда, на видео. – Видели меня в действии? Я кивнул. – Тогда вы, наверное, удивлены, что я не педик. – Он стукнул себя в грудь. – Внимание, играю специально для вас! «Эксельсиооооор!» Я рассмеялся. – Док, мне нравится ваша спонтанная реакция. Видно, Стиви Бил еще на что-то годен… Так что вы хотели узнать насчет Зельды? – Расскажите мне о ее психических проблемах, – попросил я. – О’кей… Ну что сказать? Особа с прибабахом, со своими прихотями, как, собственно, и все в нашей индустрии. Но в Зельде это было более ярко выражено. Она могла опуститься ну реально низко, да так быстро, что и глазом не моргнешь. А затем – рраз! И она снова на взлете, аж до стратосферы, и опять так резко, что задаешься вопросом: а не водила ли она тебя за нос, когда была внизу? – Это вызывало проблемы на съемочной площадке?