– Тебе этого не понять. Я не могу. – Иззи! Он смел пакет с полированной тиковой стойки и оттолкнул меня так, что я упала на пол. Пролетев мимо меня, он опрометью выскочил из бара. Луис поднял бокал, будто провозглашая тост, и молча с улыбкой выпил, пока официант ринулся мне на помощь. Когда Иззи пришел в квартиру, у двери его ждали сумки с одеждой, нотами и запиской оставить ключи. В воскресенье 20 июля 1969 года корабль «Аполлон-11» совершил посадку на Луну, и я была счастлива. Накануне мне позвонил Иззи. Мы не виделись где-то больше года, но все же ему захотелось со мной увидеться и вместе посмотреть посадку на Луну. Его восторг был заразителен, и я порадовалась, что с ним все в порядке. Он пришел и часами не отрывался от телевизора, и мы втроем наблюдали серебристую лунную поверхность через скошенное обзорное окошко лунного модуля и вместе с Хьюстоном смотрели посадку «Аполлона». Потом продолжали следить за взволнованными астронавтами, пока они не открыли люк и Армстронг не спустился по трапу. Мы напряженно ловили каждое слово Армстронга, когда он совершил этот вроде маленький, но гигантский шаг. Иззи ликовал как ребенок, открывший рождественские подарки. Мы не спали всю ночь, его радостное настроение не иссякало с тех пор, как астронавты вышли на орбиту. Снимки Земли, сделанные с Луны, потрясали. В понедельник в обед «Аполлон» стартовал в космос, и, когда вечером «Орел» состыковался с «Колумбией», мы, усталые и довольные, легли спать. Проснувшись на следующее утро, я удивилась, что Иззи не в постели и телевизор не включен. Граса еще спала. Я встала, приняла душ и побрела на кухню варить кофе. Я принесла кофе в гостиную и обошла вытянутые ноги Иззи, чтобы поставить поднос. На мое приветствие он не ответил, но меня это не смутило. Я шагнула назад и неожиданно вскрикнула от боли, наступив на что-то твердое и острое – это оказался брошенный шприц. У меня екнуло сердце. Сморщенную, покрытую рубцами руку Иззи все еще перетягивал жгут. Шприц, доставив смертельный груз, выпал из вытянутой руки. Глава 20. Накладные ресницы Нет, ma chère, сегодня они мне не нужны, сегодня я должна выглядеть естественно, согласна? Я так нервничаю, и, хотя хочется выглядеть самым наилучшим образом, даже безупречно красивые женщины понимают, что в состязаниях за красоту грация и возраст идут рука об руку. Когда мне было чуть за тридцать, я еще прикрепляла этих маленьких паучков к глазам, но потом перестала: уж слишком театрально они оттеняют глаза. Ну да, согласна, весь мир – театр, но нужно отдавать себе отчет, что театр театру рознь, как и публика, и играть нужно соответственно. И уж совершенно ни к чему наносить один и тот же макияж на новогодний вечер в Лос-Анджелесе и воскресный обед в каком-нибудь особняке на Лонг-Айленде. Для успеха в обществе не мешает разбираться в неписаных законах макияжа, не говоря уже об одежде. Только подумай, ma chère: кто ввел в моду эти трепещущие черные ресницы? Да, точно: звезды немого кино, такие как Луиза Брукс. Они же слов не произносили, а мы должны были как-то понять их чувства, так что им приходилось «говорить» глазами. Я уже давно догадалась, что мужчины часто женщин не слышат, но видят хорошо и отзываются на визуальный язык. Вот посмотри, если я оттеню глаза этими длинными черными ресницами, как бы неестественно они ни смотрелись, любой мужчина поймет намек. Но и тут свои недостатки: с накладными ресницами мы выглядим по-детски невинными. Мне кажется, поэтому они вновь стали популярными в шестидесятых наряду с цветами. Но носили их не босые хиппи, одетые в юбки макси, с обнаженной талией, а модницы в мини, как я. После смерти Иззи я пошла в салон Vidal Sassoon и попросила сделать мне короткую стрижку и окрасить волосы в темный шатен, и холодным пронизывающим взглядом стала похожа на Мэри Куант. Я накладывала на веки темные тени с подводкой, маскируя серые круги от бессонных ночей. Приглашение «включайся, настройся и выпадай» мне надоело. Хиппи с их многообещающей любовью, призывами к миру и наркоманией казались наивными и глупыми. Я стала серьезнее, носила костюмы с мини-юбками с отчетливыми геометрическими рисунками ярких цветов. Это был мой новый образ. Я заявляла миру и себе тоже, что с легкомыслием покончено, в частности с любовью. Хотя я и не встречалась с Иззи целый год перед тем, как он умер, все равно чувствовала себя абсолютно опустошенной. В последнюю ночь он был так оживлен, так взволнован высоким уровнем прогресса, который позволил отправить человека аж на Луну, что я уснула счастливой, надеясь, что он снова станет прежним, человеком, спасшим меня от горя лирической, страстной музыкой. Я потеряла всех своих любимых: Томаса, Лорина, Шарля и теперь Иззи. После его смерти меня трогала лишь одна музыка – звук кассового аппарата. Проведя тщательный анализ своего бизнеса, я поняла, что на плаву меня держали только независимость и работоспособность. Я жила в Америке, ma chère, в стране неограниченных возможностей, и спасти меня могли тяжкий труд, расширение дела и воплощение «американской мечты». Этим и занялась. Окунувшись с головой в работу, увеличила количество торговых точек, разбросанных по штатам, и расширила площади. Однако поглотить можно лишь ту площадь, что имеется, дальше не прыгнешь. «Нейман Маркус», «Бергдорф Гудман», «Сакс», «Лорд энд Тейлор», «Блумингдейл» – все торговые центры продавали одежду дома моды Дюмаре, ювелирные изделия и косметику Beija Flor. Я объездила все крупные города и заключала сделки на приоритетные продажи в лучших торговых центрах, но слышала одно и то же снова и снова: нужно, чтобы имя было у всех на слуху. Экспериментальный магазин во Флориде продавал больше, чем я надеялась, но я убедилась, что моя торговля заглохнет, если я не укреплю свою позицию на рынке. Разработав зимние коллекции, я поняла, что пора набраться смелости и наглости и сделать решительный шаг. Мне нужен был крупный магазин в Нью-Йорке и потом в Париже и Лондоне. До сих пор я вкладывала большую часть прибыли в расширение компании. У меня постоянно растущая команда модельеров и собственная фабрика, но кроме арендной платы в Бал-Харбор затраты на недвижимость низкие. Если бы я открыла свой магазин в Нью-Йорке, было бы очень эффектно заполучить недвижимость и аренду на Манхэттене. Это была бы большая дорогостоящая авантюра. Магазин в Рио был мне по средствам, но здесь, в Нью-Йорке, заключить выгодную сделку невозможно. Инвестиции в наиболее выгодно расположенную недвижимость, которая необходима, оставят меня беззащитной. Газета пестрила сообщениями о делах крупных застройщиков, их доходах, зданиях и ослепительном стиле жизни. Никакие деньги не спасали их от нападок журналистов «Times». И тут мне в голову пришла любопытная мысль. Спустя два года после смерти Иззи я встретилась с Джимми Митчелом, знаменитым на Восточном побережье магнатом в сфере недвижимости, который создал свою империю с помощью невероятной способности во всеоружии предвидеть тенденции и закономерности рынка. Поговаривали, что он не просто контролирует спрос, а им управляет, выгодно покупает, когда другие продают себе в убыток, меняя вокруг кварталы и целые районы. Джимми Митчел был также известен своим дерзким образом жизни и чередой смазливых спутниц, его похождения не сходили со страниц газет. Он появился из ниоткуда, или точнее, из Монтичелло, небольшого городка в северной части штата Нью-Йорк, и построил империю на отцовских контрольных акциях в нескольких местных магазинах и окружной газете. Когда я с ним познакомилась, ему было почти пятьдесят. У него было лоснящееся лицо, редкие напомаженные темные прядки плохо прикрывали лысину, живот прятался под элегантным костюмом. Джимми был сказочно богат, но отличался простодушием и безвкусием. На такую важную встречу я не могла явиться одетой кое-как. Многие недооценивают момент появления на публике, ma chère. Я свой вход в зал отполировала до блеска еще в Париже, наблюдая за местными дамами и манекенщицами Диора. Я даже не входила, а, чуть раскачиваясь, вплывала. Нет, не с тем преувеличенным вихлянием бедрами из стороны в сторону, как ходят модели по подиуму, а с едва уловимым балетным движением – изгибаясь, балансируя, изящно перемещаясь, когда нога ступает нежно, но твердо. Я собиралась войти в святая святых одного из богатейших деловых людей США с безумным планом, и, чтобы его покорить, нужно было быть во всеоружии. В моей новейшей коллекции тропические краски Бразилии сочетались с модным в то время геометрическим рисунком. Я осторожно подбирала цвета, выгодно подчеркивавшие внешность: изумрудное неотрезное платье, бирюзовый жакет и туфли с изумрудными пряжками, может быть, и отвлекали внимание, если бы не подчеркивали глаза. Наклеила огромные ресницы, окаймляющие голубые глаза так, что от них было невозможно оторваться. Сделав буквально пару шагов в кабинет мистера Митчела на верхнем этаже его новейшего здания на Пятой авеню и взглянув на толстый ворсистый ковер, я мысленно поблагодарила Роже Вивье и наследника моего мэтра, Ива Сен-Лорана. На высоких шпильках мне бы эти спутанные дебри ни за что не преодолеть, но, к счастью, Вивье ввел в коллекцию Диора устойчивый квадратный каблук. Со всем доступным мне изяществом я шагнула на лохматую шерсть. Передо мной был угловой кабинет, в котором за огромным старомодным письменным столом красного дерева, выглядевшим совершенно не к месту на белом ковре, сидел, откинувшись в просторном черном кожаном кресле, мистер Митчел, за ним виднелись стеклянные стены, открывавшие захватывающий вид на город. Перед столом стояло такое же кресло меньших размеров. В центре кабинета через стеклянный журнальный столик смотрела друг на друга пара коричневых кожаных двухместных диванов. И сразу стало понятно, что меблировка была дорогостоящей, но совершенно безвкусной. Он ковал золото, но окружил себя дорогим хламом. Остановившись у стола, я протянула ему руку, и мой жест заставил его подняться с приветствием. Сделав навстречу символический шаг, я ощутила крепкое рукопожатие. – Миссис Дюмаре, – сказал он, – рад познакомиться. – Взаимно, – задержав на секунду руку и улыбнувшись, ответила я. Он махнул в сторону диванов и уселся, не дожидаясь меня. Не обратив внимания на его команду, я подошла к окну. – Мистер Митчел, отсюда все кажется таким маленьким, – заметила я, глядя на город. – Как в игре в «Монополию». Если не ошибаюсь, тут почти все принадлежит вам. Он тут же встал с дивана и подошел ко мне. – Хотите, покажу вам свои владения, – предложил он. – Конечно, хочу. Я одарила его улыбкой. Он показал мне каждое здание и земли, которыми владел, от Мидтауна до Нижнего Манхэттена, в придачу с участками, которые планировал приобрести. Я-то определилась заранее, но при виде обширных территорий чуть призадумалась: все свидетельствовало о том, что свое дело он знает четко. Он вернулся к диванам. И опять уселся первым и откинулся на мягкую обивку, прежде чем предложить мне сесть. – Итак, миссис Дюмаре, что же привело вас ко мне? Я села напротив, сложив ноги, чтобы он не заглядывал под юбку. – Ну, моя мысль может показаться нагловатой, но, как вы понимаете, кто не рискует… – Тот не пьет шампанское. Выкладывайте, – перебил он. – Я весь внимание. Я откашлялась, прежде чем продолжить: – В прессе немало сообщений о новом небоскребе, который вы достраиваете на Шестой авеню, вероятно, жемчужине вашей короны. И вы подбираете достойных арендаторов. – Верно подмечено, – кивнул он, внимательно следя за мной. Я разгладила юбку. – Я считаю, в ваших интересах предоставить мне в аренду на десять лет первый этаж для торгового центра без оплаты в течение года в новом здании на Шестой авеню. Он запрокинул голову, засмеялся и откинулся на подушках. – Я вовсе не шучу, – заметила я, ледяным взглядом отвечая на его веселье. – В этом есть смысл. И неплохой. Когда он понял, что я говорю серьезно, улыбка с лица пропала. Он закинул ногу за ногу и положил их на журнальный столик. – И с чего вдруг мне это рассматривать? Я улыбнулась. – Вы честолюбивы, вам нужно признание, хотите, чтобы вас принимали в обществе. А ваши интрижки с юными подругами… как бы мне поделикатнее выразиться… не приносят должного уважения. Я говорила быстро, чтобы он меня не перебил, но не настолько, чтобы показать, что нервничаю. Он, не перебивая, наблюдал за мной, и по склоненной голове я видела, что он внимательно слушает. – Вы должны быть императором Манхэттена, а вы, мистер Митчел, вроде клоуна. Люди над вами смеются, и вы об этом прекрасно знаете. Я могу все изменить. – Сколько желчи, – заметил он, не изменившись в лице. – И как вы намерены это сделать? – Знаете ли вы хоть что-нибудь обо мне? – Немного. Вы перспективный модельер среднего класса с доходным бизнесом. Основали свое дело в Бразилии и раскручиваете здесь. – Это только часть истории, – сообщила я. – Позвольте рассказать вам остальное. И поведала, как начинала портнихой, как меня заметил Диор, как создала дом моды Дюмаре и линию косметики Beija Flor. Рассказала, как наращиваю бизнес в США, что дом моды Дюмаре готов покорить страну, и все, что мне нужно, – это престижный торговый центр и общественное признание. – Короче, мистер Митчел, я предлагаю следующее: мы объявляем о помолвке. – Я подождала, пока слова улягутся в голове. – И как невеста я буду повсюду вас сопровождать: на общественных собраниях, открытиях, вечеринках и обедах. Научу, как себя вести в высших слоях общества. Другими словами, введу вас в него. За это вы даете мне в течение года бесплатную аренду, а в последующие девять по рыночной цене, и мы обговорим время, когда прервать помолвку.