— Там, во мгле, особо за одеждой не поухаживать, — объяснил. Подошёл и осторожно выглянул, оценивая обстановку. У республиканцев движение, возможно, готовятся к атаке. Осмотрел, насколько возможно, позиции лоялистов, так их, наверное, можно называть. Как-то безлюдно. — Они сейчас в атаку пойдут, — предупреждаю сержанта. Убивать не хочется. Просто не хочется, какие-то случайные парни, мне они не угрожают. Обезвредить? А если перестараюсь? Да и среди них раненый. — Ничего, пусть идут! — храбрился сержант. Ему страшно, но не хочет показывать виду. Дурак. — Вас маловато, чтобы отбить атаку. — Хватит! — уверен боец. — У нас здесь одержимая. Пусть приходят! Она всех зажарит! Так вот, на что они надеются. — Как её зовут? Сержант посмотрел на меня оторопело. — Я что, дурак, у такой имя спрашивать? Именно что дурак. — Ладно, искать её где? Прикрою, если что. Я глянул в траншею, но дальше шёл резкий поворот, так что видно только стены. — Не знаю и знать не хочу! Мы специально на самый фланг ушли, чтобы подальше сидеть! Слух уловил свисток в окопах республиканцев. Мысленно матерясь поспешил дальше по траншеям. Одержимая может устроить много проблем и обязательно устроит, а это лишние трупы. Прислушиваюсь к себе, но не чувствую быстрого восстановления сил. Придётся действовать как есть. Солдаты в траншеях, стоило мне появиться, смотрели удивлённо, но не пытались остановить или как-то иначе препятствовать. Армия, видишь уверенно прущего куда-то мрачного мужчину — не мешай. Всего скорее это офицер и у него может быть важное дело. Мне приходилось самому задавать один и тот же вопрос: где одержимая. Не успел, начали падать снаряды, артподготовка перед атакой. Не слишком плотно, даже скорее жиденько. Я поморщился, прикрывая глаза, чтобы не поймать очередной осколок. К счастью, меня всего лишь немного присыпало землёй. Наконец, я оказался рядом с блиндажом. Из него как раз выходил офицер, уж не знаю, какого там звания, не присматривался. — А ты ещё... Задать вопрос он не успел. Я ударил ему в грудь открытыми ладонями, отбрасывая обратно в блиндаж. Шагнул внутрь сам, готовясь принять лицом пару пуль или даже заклинание. Сначала пули, стреляли из пистолетов, два офицера. Тот, что после моего удара валялся на полу, только начал подниматься, пытаясь выхватить из сбившейся на спину кобуры оружие. Рывком сближаюсь с ним и бью по голове, стараюсь регулировать силу, чтобы не убить. Не проверяя результат, двигаюсь к следующему. Быстро, даже возникает ощущение замедления времени. Осторожный удар в молодое лицо. Совсем пацан ещё. Заклинание, ударившие в плечо, вызывает сильную боль. Куда больше, чем должно быть от слабенького разряда молнии. Прижимаюсь к стене, уходя с прохода. Блиндаж сложный, на несколько комнат, били из перехода между комнатами. С улицы врывается солдат, направляя на меня винтовку. Вскидываю руку, ловя пулю ладонью. Свинцовый шарик слегка обжигает ладонь, но не более того. Хватаю какую-то железку, висевшую на стене, и швыряю солдату в лицо, чтобы на время обезвредить. Офицер, прижавшийся к стене с другой стороны от прохода и, видимо, не видевший, как я ловлю пули руками, перезарядил пистолет с явным намерением в меня выстрелить. Рывком перемещаюсь к нему. Силы у меня достаточно, чтобы мои рывки казались расплывчатым силуэтом. Хватаю за руку, не давая выстрелить, и бью лбом в лицо. Выхватываю пистолет и ударом кулака отправляю отдохнуть. Перемещаюсь к проходу и стреляю в готовившего заклинание одарённого. У моего милосердия есть предел. Пуля попадает в плечо и разворачивает офицера на месте, бросая на пол. Может, и выживет. Дальше два солдата, целятся из винтовок. Закрываю голову рукой и иду прямо них. Два выстрела, одна пуля бьёт в руку, вторая в живот. Рывок, два удара. Оба лежат на полу. Просто быть милосердным, когда тебя настолько сложно убить. Проверяю плечо. Ожог от молнии какой-то... Странный. Как будто кислотой плеснули. Уже не болит, но это необычно. Применяю восстановление, рана затягивается, но на коже остаются следы. Это... Магия одарённого на меня так подействовала? Потом разберусь. Двигаюсь дальше, пытаясь найти одержимую. Уверен, она где-то здесь. Судя по доносящимся снаружи звукам, там во всю бой идёт, отбивают атаку. Вот и хорошо, занимайтесь. Когда увидел девушку, появилось большое желание вернуться и добить всех тех, кого я пощадил. Одержимая, держащаяся за толстый стальной ошейник, сидела в углу и смотрела прямо перед собой. Одежда на ней была нормальная, в целом, но сам вид забитого ребёнка... Сколько ей? Пятнадцать, самое большое, хотя скорее даже поменьше. С другой стороны, она сидит на месте и не торопиться бросаться в бой, что меня полностью устраивает, но надо убедиться. Подхожу и приседаю прямо перед ней, ловя взгляд. Ноль эмоций, килограмм презрения. Переключаюсь на оглушённых, что могут очнуться в любой момент. Мне сопротивление совсем ненужно. Всех, кроме раненого, связываю тем, что попадается под руку. Раненого одарённого приходится тащить на стол, что стоят в той же комнате, где сидела одержимая. Я не особо церемонился с раненым, но с моей силой не составило труда сделать всё аккуратно. Приступил к лечению. Сюрреалистичная ситуация, мягко говоря. Я, непонятно кто, непонятно к чьей армии относящийся, помогаю офицеру королевской армии, которого сам же подстрелил. Лечу, чтобы раненый попал в армию республиканцев, к которым я и хочу присоединиться. И вишенка на торте — сейчас эти самые республиканцы штурмом берут траншеи, в блиндаже которых я и нахожусь. Вроде ничего важного не упустил. Ну, здесь ещё эта девочка, но это уже сущая мелочь. Пуля застряла в ключице. Офицер спешил, насыпал мало пороха. Врач из меня был... специфический. Пулю достал, кровь остановил, зажав рану, начал заматывать. — Я бы его убила, — неожиданно высказалась одержимая. Я оглянулся, девушка всё так же смотрела перед собой. — Верю. Даже не исключаю, что ты была бы права, по-своему. Но сейчас всё зависит от моей воли, а я его убивать не собираюсь. Смирись. Закончив с раной, я вновь обратил внимание на девушку. — Ошейник пока снимать не буду. С тобой будут разбираться республиканцы. Если они те, о ком я думаю, то всё для тебя закончится хорошо. Знаю, ты не поверишь, убеждать не буду. Трата времени. От входа уже какое-то время доносились крики и стрельба. Думаю, войска атакующих ворвутся сюда с минуты на минуту. Я сел у стены и расслабился. Пришлось подождать. Республиканцы ворвались в траншеи, но сразу штурмовать блиндаж не стали. — Эй! В блиндаже! Сдавайтесь! — крикнули снаружи. Хороший знак. — Свои! Можете входить. Я здесь всех повязал, — крикнул в ответ. Снаружи явно удивились, но после короткой перепалки, осторожно вошли. Я выглянул из-за угла, показывая пустые руки. — Связанные там. Один, раненый, на столе. И здесь одержимая, так что давайте без резких движений. Глава 20 Ко мне подошёл офицер, чьего имени я не запомнил, и протянул флягу с водой. Пить не хотелось, но я принял и сделал вид, что приложился к ней. — Придётся подождать. Твой случай, мягко говоря... — он задумался, подбирая слова. — Я понимаю, — кивнул. — Помимо всего прочего, он вне твоих полномочий. Под стражу, надеюсь, не станешь заключать? Мужчина сам приложился к фляге. — Нет, не буду. Ты точно не из армии лоялистов. Я нескольких пленных опросил, о тебе никто не знает. Из всего, что я могу придумать, твоя версия самая правдоподобная. Да и твои действия во время боя тоже показательны. В общем, определим на постой куда-нибудь... — пообещал республиканец. Республиканцы и лоялисты. Эти слова действительно появились. Конечно, слово «республиканец» шло производным от слова «республика» в моём мире, и здесь имело несколько иное происхождение, соответственно, и дословное значение. Главное, что подразумевающийся смысл вызывал у меня ассоциацию именно со словом «республиканец». — Спасибо. Скажи, сколько времени прошло со взрыва? По моим ощущениям около месяца или где-то так. Офицер отрицательно покачал головой. — Не, мгла начала распространяться почти шесть месяцев назад. Я мысленно выругался. От идеи сорваться и бежать искать Оли меня останавливало понимание — слишком много времени прошло. Волчицу либо давно уже вытащили, либо давно убили. И суета мало что может изменить. На постой меня определили в деревянный домик, явно новостройку. Словоохотливый сержант, формально осуществлявший за мной надзор, на деле помогавший обустроится, был так любезен, что рассказал об основных событиях, которые я пропустил. — Когда стены рассыпались и Верхний Город подорвали — суматоха была, страх! — эмоционально рассказывал вояка. — Одни бросились искать Конрада, другие разбирались, кто там следующий претендент на престол. А затем в Янтау провозгласили создание Республики. Я тогда подготовку в королевские ещё войска проходил. Никто ничего понять не может, у кого паника, у кого страх. У нас в форте наёмники... Ну, братья по оружию, власть перехватили, разъяснили, что да как. Я одним из первых к ним записался, потому что ясно было — война продолжится точно. Насколько я знал, Янтау осторожничали всё время. Имели свои соображения. Теперь понятно, почему. Да, поддержка у братьев была шире, чем я предполагал. Если за них встал целый город со всеми родами, а столица уничтожена, то... Рискованно, но попытаться завоевать власть возможно. — Почти следом Суран к нам присоединился, — продолжал сержант. — Как только мы армию собрали, и Эстер перешёл в нашу коалицию. В королевской армии разброд и шатание, единства нет, должно было всё быстро закончиться. Но ублюдки договорились с соседями. Видел, с кем воевали? Это не наши, пришлые, тангирцы, целая армия. Не будь их, всё бы закончилось уже, наверное. Сержант ещё болтал, но ситуация в целом мне стала понятна. Не думаю, что республиканцы именно так всё и планировали заранее, ещё когда отпускали меня убивать Конрада. Прямо бы сказали, зачем это скрывать от убийцы короля? Рассказать я никому не рассказал, а если бы знал — действовал более осознанно. Значит, дело не в смерти Конрада, а в уничтожении всего правящего аппарата. Будущие республиканцы оценили обстановку, прикинули свои силы и начали действовать. И судя по тому, что сейчас на их стороне три города из четырёх оставшихся — всё было сделано правильно. — С чернотой этой, конечно, непонятно ничего, — посетовал сержант. — Изучают её, сам видел. У нас два лагеря стоят, западнее. Что-то они там изучают. Растёт чернота, чтобы её. И погода тоже из-за неё меняется. Сержант не был достаточно достоверным источником. Знает руководство... республики... не могу так сразу к этому привыкнуть. Знает руководство республики о том, кто создал Мёртвую Руку, или нет — вопрос. Если знает, понимаю, зачем такую информацию укрывать. Им ещё волны расправ над жрецами не хватало. Особенно если учитывать, что именно жрецы понимают, как это заклинание останавливать. Если не знают — придётся им срочно узнавать. С погодой было сложнее. То, что в королевство пришла зима, какой здесь раньше не было, я уже заметил. Если ещё ударят крещенские морозы, народ прикурит. Гражданская война, интервенция соседей, чёрная клякса на месте столицы, что медленно растёт, подтверждено, молодая власть и зима, чтобы картинка была полной. И ещё где-то посреди всего этого я. Некогда человек, одарённый, одержимый, а сейчас превратившийся в нечто иное, новое. Даже не знаю, что может сделать ситуацию ещё более хитро закрученной.