— Эй, ты что, засыпаешь уже? — Ник улыбнулся, когда Шэрен заворочалась в его объятиях, удобно устраиваясь и прикрывая глаза. Он посмотрел на Трейси, обреченно пожимая плечами: праздник подходил к концу. Она поставила бокал на пол, забралась в широкое мягкое кресло с ногами и кивнула Нику, что может нести жену в спальню. Трейси спать не хотелось, а посидеть в тишине, наблюдая, как горят свечи, а мороз раскрашивает окна причудливым узором, не самый плохой досуг. И когда она стала такой романтичной? У Ника пискнул телефон, он осторожно начал стучать по экрану, косясь на спящую жену, а Трейси вспомнила, что когда-то его ненавидела, а сейчас ничего. В компании Ника даже уютно и спокойно, почти хорошо. Не хватало только Брендона. «Как собеседника и друга», — про себя уточнила она. Желтый свет автомобильных фар мазнул по большим окнам, спешно пробежался по задумчивым лицам и тут же погас. Через минуту в дверь постучали, негромко, но Шэрен вздрогнула, сонно поднимая голову и озираясь по сторонам. — У нас гости, — успокоил Ник и бросил Трейси: — Иди открывай, это к тебе. Как только крепкая дверь распахнулась, а колючая ночь юрким ёжиком пробежалась по открытым рукам и лицу, Брендон протянул Трейси короткую еловую веточку и потряс перед лицо бутылкой «Дом Периньон». — С новым годом, — улыбнулся он. — Проходи, — принимая дары, пригласила Трейси. — У вас есть еда? — громко спросил Брендон, оказавшись в сонной гостиной. — Да-да, — начала Шэрен, нехотя высвобождаясь из рук мужа. — Давайте сами там, — кивнул Ник, не выпуская жену. Трейси открыла дверцу холодильника, критически рассматривая содержимое: готовить она не то чтобы не умела, но не очень любила. — Ждала? — Он обнял ее сзади, зарываясь носом в волосы и теснее прижимаясь к бедрам. — Нет, не ждала. — Трейси развернулась в его объятиях, разглядывая красивое лицо в поиске следов неловкости или смущения, и не находя. Она действительно не ждала, не потому что не хотела, а потому что была уверена, что Брендон останется на том празднике. И сейчас чувствовала досаду. Трейси понимала: никто никому ничего не должен, даже более того — идти в оперу она не собиралась, и не пошла бы, но обиду от того, что Брендон не пригласил ее, чувствовала. Выходить в свет — с Наташей, заниматься сексом — с ней, Трейси. Она осознавала, что идет по классическому пути женских ошибок, но ничего не могла с этим поделать. — Так, — бодро начала она, проглатывая неприятное чувство, — у нас есть салат с тунцом, остатки ягненка… — Брендон прервал ее, чувственно целуя уголки губ. — Ты есть хочешь, или что? — выдохнула Трейси, ощущая его руку у себя на внутренней стороне бедра. — Я и есть хочу, и «или что» тоже хочу. — Он подхватил ее, усаживая на мраморную столешницу и закинув руки себе на плечи, предложил: — Поехали погуляем. Трейси удивилась. Выходить в холодную ночь — не то, на что она сейчас рассчитывала. — А Ник и Шэрен? — слабо запротестовала она. — Уверен, они уже в постели. Иди оденься. — Он чмокнул ее в нос и помог слезть. — Я знаю бар, в котором представлено пятьдесят сортов шотландского виски. — Ты предлагаешь их все попробовать? — застыв в дверях, обреченно поинтересовалась Трейси. Определенно планы на ночь у него были далеки от мягкой постели. — Тебе для чего-то нужно меня напоить? — Тепло оденься, — посоветовал он, ныряя с головой в холодильник. Внедорожник Брендона спокойно двигался по свободным улицам, съедая милю за милей. Трейси не спрашивала, куда именно они едут, просто зачарованно рассматривала мелькавшие в окне картины. Днем Аспен — рай для поклонников величественной природной красоты, американский оплот горнолыжного отдыха, а ночью городок представлял собой ожившую рождественскую сказку, феерию, насыщенную особым, удивительным очарованием. Романтикой дышало все вокруг, а мгла, ниспадавшая с подсвеченных луной горных пиков, смешивалась с музыкой, громко игравшей в каждом баре и ресторане, окутывая и кружа в божественном ритме настоящей жизни. Трейси бросила взгляд на приборную панель — третий час ночи, а шумные компании и не думали расходиться. Несмотря на холод и сильный ветер, они толпились у дверей баров и клубов, курили и дурачились. — Здесь всегда так весело? — улыбнулась Трейси, рассматривая пересекавших перекресток парней — машина притормозила на светофоре, и в окно ворвались громкие голоса: ломанный английский с вкраплениями то ли русского, то ли польского. — В сезон — всегда, — ответил Брендон, плавно выжимая газ. — А правда, что в город можно выехать только на внедорожнике? — встрепенулась она, вспоминая жалобы одного из лыжников, с которыми она вчера проходила через турникет. — Правда, здесь бывают сходы лавин, засыпает дороги. В город не пустят на легковушке. — Вернусь в Нью-Йорк — подам в суд на прокат автомобилей и их ржавый шевроле! — решила Трейси и, не выдержав, воскликнула: — Куда мы все-таки едем? — Скоро узнаешь. Машина свернула с оживленных улиц к предгорью и через пару миль остановилась возле ярко-освещенного ресторана в деревенском стиле. Брендон загадочно кивнул на дверь, и Трейси, ступив на утрамбованную снежную дорожку, замерла, не веря ушам: собачий лай — последнее, что она ожидала услышать в новогоднюю ночь. — Где мы? — изумилась она, оглядывая невысокие постройки сбоку от основного помещения. Брендону не пришлось отвечать — навстречу уже шел крепкий невысокий мужчина в коротком пуховике и смешной меховой шапке с длинными боками, закрывавшими уши и шею. — Готовы? — приблизившись, весело спросил он. — Брендон, — они пожали руки. — Мэм. — Трейси, это Сэм Грин — друг всей нашей компании. — Ага, когда вам приспичит покуролесить, — проворчал он. — Очень приятно, Трейси. Она пожала большую твердую ладонь в шерстяной перчатке, ненавязчиво разглядывая нового знакомого: около пятидесяти, приятная внешность, — может, нос слегка крупноват — из-под шапки видна светлая чёлка. — Пойдемте, — махнул Сэм, приглашая их к деревянному строению. — Что происходит? — вцепившись в локоть Брендона, забеспокоилась Трейси. — Увез меня ночью в горы, напустил таинственности, а сейчас нас ведут непонятно куда, — бурчала она. — Наберись терпения, детка. — Не называй меня так. — Вчера ночью ты не возражала. Трейси вспыхнула, вспоминая, что она делала, когда он называл ее «детка», и послушно последовала за ним. Зрелище, представшее на тускло-освещенном заднем дворе, заставило ее ахнуть. Сани разных видов и размеров стояли несколькими рядами, в одни была впряжена шестерка собак! Хаски, белоснежные и с черными спинами, с яркими светлыми глазами и высунутыми розовыми языками, нетерпеливо скребли лапами по снегу то заливаясь лаем, то тихо поскуливая. — Мы будем кататься сейчас? — недоверчиво уточнила Трейси. — Они прекрасно знают маршрут, — потрепав по холке собаку, кивнул на своих питомцев Сэм, — а ночь светлая. Трейси подняла голову, глядя в темно-синее небо, звездное и ясное, и рассмеялась, не веря, что это происходит с ней. Судя по ворчанию Сэма, Брендон, а может, и не только он, не в первый раз привозил сюда женщин, стремясь произвести впечатление и очаровать, и, черт возьми, ему удалось! Она обняла его и поцеловала в гладковыбритую щеку. Собаки быстро неслись по предгорью, сопровождая звон маленьких колокольчиков веселым лаем. Живописной, нетронутой, дикой природы разглядеть не удалось — ночь скрадывала образы, оставляя только темные очертания горных великанов, — но впечатления все равно были ошеломляющими! Ступив на землю Колорадо, Трейси мечтала о чудесной сказке, и она ее получила, а когда Брендон отвез ее в небольшой охотничий домик, в котором они провели остаток ночи и весь следующий день, она даже увидела бога, четыре раза… Принципиальные девушки чаще ложатся спать в одиночестве Первая половина января выдалась чрезвычайно насыщенной: подготовка к предварительному слушанию шла полным ходом, и если с бракоразводным процессом все было относительно просто — супруги подтвердили обоюдное желание расторгнуть брак и оба согласились с выбранной причиной, — то раздел имущества стал камнем преткновения. Большим камнем — Сизифу и не снилось! Дональд Палмер — политик, причем, амбициозный и, естественно, предпочел бы остаться женатым человеком, но удерживать супругу «силой» не самый удачный ход, поэтому с будущим статусом «разведен» он смирился, но цель «оставить жену без средств к существованию» стала для него главной. Возможно, финансовым давлением Дональд надеялся повлиять на решение Меган, если это так, то он просчитался — она была настроена решительно! Как и ее адвокат. Трейси собиралась добиться полного удовлетворения требований своей клиентки, какие бы огромные палки не вставляли ей в колеса. Она думала, драка начнется на этапе оспаривания брачного контракта и раздела имущества, но нет. Пелена бешенства Дональда Палмера застилала ему глаза настолько, что адвокаты не могли согласовать даже список материальный благ, которыми владела чета Палмеров. Если она говорила черное, он говорил белое. Когда Меган описывала предметы искусства, дорогие вещи, антиквариат, находившиеся в их владении и приобретенные в браке, Дональд утверждал, что ничего подобного в их особняке в Форест-Хилс нет, и жена, видно, помешалась. Особенно это касалось вещей, дорогих лично ей. Брендон горой стоял за своего клиента, невзирая на абсурдность его поведения, да и закон был на их стороне, и вертел он им как хотел, тем более, Палмер за это хорошо платил. Не могла Трейси с миссис Палмер просто прийти в их дом и сфотографировать — в качестве наглядного доказательства — все ценности. Незнание закона не освобождает от ответственности, а Меган именно по незнанию ослабила их позиции. Поэтому удивляться затруднительному положению, в котором оказалась Трейси, было глупо. Как и тому, что отношения с Брендоном в Нью-Йорке кардинально отличались от зимней аспенской сказки. Жизнь закрутила их в бешеном ритме, разбрасывая в разные стороны. Пару раз она звонила ему в нерабочее время, хотела предложить встретиться и поговорить о них. Ведь они так ничего и не решили, а Трейси желала знать, кто они теперь: пара, любовники, друзья или всё сразу, а, возможно, уже никто. Но Брендон не отвечал и соответственно не перезванивал. А самое главное, он и раньше поступал именно так: не берет трубку — занят, не перезванивает — и черт с ним! Но сейчас всё обрело совершенно иное значение, окрасилось в приглушенные интимные тона, поэтому Трейси, чтобы не казаться навязчивой, звонила ему только по делу и исключительно в офис. И уж точно не ожидала увидеть его у себя в кабинете после двух недель молчания. Когда Сидни Лейк — администратор, крутившаяся, как белка в колесе, встречая клиентов и принимая звонки практически всего офиса (личные секретари были только у партнеров), — сообщила, какой видный визитер пожаловал, Трейси немало удивилась. — Привет, — плотно закрывая за собой дверь и оглядывая небольшой кабинет, поздоровался Брендон. — Не ждала? Трейси откинулась на спинку кресла, складывая руки в замок и, выразительно кивнув напротив, разрешила ему присесть. Брендон тихо засмеялся, поставил дипломат на стол и, обойдя его, положил руки ей на плечи, кончиками пальцев касаясь шеи, перебирая каштановые волосы. — Почему не позвонил? — стараясь отвлечься от легкой ласки, нарочито небрежно поинтересовалась она. — У меня здесь недалеко встреча была — вот, решил заглянуть к тебе, поздороваться. — Его рука медленно спускалась вниз, к вырезу блузки, потом смело нырнула, сжимая левую грудь. Трейси пару секунд молчала, обдумывая ситуацию, принимая единственно верное решение. — Так не пойдет. — Она убрала его руку и, поднявшись, развернулась. Между ними была только высокая спинка кресла — так себе препятствие, — но взгляды, которыми они обменялись, разделяли их больше, чем самая длинная дистанция: у Трейси — решительный, Брендон смотрел с надменным спокойствием: даже когда ничего не обещаешь женщине, она найдет тысячу причин упрекнуть тебя во всех смертных грехах. Жаль, что с Трейси оказалось так же, как с другими. Все это он даже не потрудился скрыть, позволяя ей увидеть в глазах отражение его мыслей. — Брендон, я не хочу, чтобы между нами все было так. — Как так? — Мы ведь можем быть друг с другом откровенны? — Он кивнул, и Трейси расслабилась, почти физически ощущая, что напряжение, преследовавшее ее с самого возвращения, начало постепенно отступать. — Чтобы ты обо мне ни думал, я самая обычная женщина, и если ты рассчитывал обрести в моем лице нетребовательную постоянную партнершу, то ошибся. — Она грустно улыбнулась и начала перечислять: — Я обидчивая, капризная и могу даже плакать. Если мы продолжим в том же духе, я, скорее всего, влюблюсь в тебя и если узнаю, что у тебя есть кто-то еще, мне будет больно. — Я не сделаю тебе больно, — возразил Брендон. — Сделаешь, — мягко ответила она. «Уже сделал», — но этого Трейси вслух не произнесла. — Действительно откровенно, — подытожил он и после секундного колебания заметил: — Мне кажется, ты что-то хочешь мне предложить? — Брендон сложил руки на спинке кресла, ожидая продолжения: она его либо пошлет, либо предложит серьезные отношения. — Я хочу опровергнуть теорию, что после секса не бывает дружбы. — Да я готов совместить! — шутливо воскликнул он. — Не сомневаюсь, — поддержала веселый тон Трейси, но лучшее враг хорошего: отличный секс может испортить даже крепкую, проверенную дружбу, что уж говорить о их! — Последний вопрос, только, пожалуйста, ответь честно.