— Это из области фантазий, — тихо заметила она. — Фантазий у меня много, — обжигая ее ухо дыханием, шепнул Брендон и громко втянул воздух. — От тебя так вкусно пахнет, что за… — Ладно, все. — Трейси максимально спокойно отстранилась. — Мне нужно в туалет. Она неспешно бродила по дому — третий этаж был абсолютно пуст — и, отыскав небольшую библиотеку, устроилась в кожаном кресле, пропахшем дорогими сигарами. Среди молчаливых книг Трейси размышляла: как она оказалась в такой дикой ситуации? Она чувствовала себя героиней какой-то дешевой мелодрамы: жена, муж, любовница. — Бутерброд с сосиской, ей богу! — вслух воскликнула она, потом здраво рассудила, что Наташа — не жена. Это ведь смягчающее обстоятельство? А то, что сама Трейси не испытывала никаких угрызений совести, даже более того, наслаждалась флиртом с Брендоном — отягощающее? Через две четверти часа она вернулась к гостям с мыслью, что либидо — враг современной эмансипированной женщины, и удивленно осмотрелась, наблюдая странное оживление. — Приехали «Имейджин Драгонс»? — поинтересовалась она у Шэрен. — А я и не знала. — Нет, — наклонилась та. — Наташу с прошедшим Днем рождения поздравляют. — Надо было в туалете пересидеть. — Тебя и так долго не было, — заметила Шэрен, затем нахмурилась. — Он подарил ей засохший кактус? — Они переглянулись, Трейси изумленно пожала плечами. — Но ей вроде нравится. Действительно, Наташа обнимала Брендона за шею, улыбалась и выглядела достаточно счастливой. — Наверное, там в комплекте средство от запора, — оглядываясь, тихо ответила Трейси. Да, она была предвзята и груба, но что поделать, она всего лишь женщина и некоторое чувство ревности все же испытывала. Трейси непроизвольно коснулась холодного камня, висевшего у нее на шее. Неужели это действительно подарок для Наташи? Колючий кактус — вполне в духе отношений Стеклер-Полански. Она повернулась к большому зеркалу, висевшему над камином, и встретилась взглядом со своим отражением: бриллиант вспыхивал у нее на груди, разбрасывая в стороны серебристые искры, играя со светом и замирая в тени. «Ну вот и что мне с тобой делать?» — спросила она у молчаливого камня, затем посмотрела в сторону именинницы и поймала на себе взгляд Брендона, горящий, затуманенный алкоголем и отчего-то безумно притягательный. «Что мне с собой делать?..» — Пойдем, поздравим Наташу, — сказала Шэрен, беря подругу за руку. Они подошли ближе и услышали голос матери Брендона. — Дорогой, может, сыграешь нам что-нибудь? — предложила Патрисия сыну. — А что сыграть? — Что-нибудь лирическое, — донеслось до уха Трейси. — Брендон играет? На чем? — удивилась она. — На фортепиано, — ответила Шэрен. — Пойдем послушаем. — Странно, а я не знала. — Вам нужно больше разговаривать, а не подначивать друг друга. В холл переместилась основная масса гостей: мужчины громко беседовали, курили и часто прикладываясь к бокалам с виски, женщины вышли, исключительно привлеченные обещанием красивой игры. Брендон театрально откинул невидимые фалды и чинно присел, резко вздернув руки, будто манжеты ему мешают. Зазвучало мощное вступление, обещая, как минимум, Баха, но затем музыка стала тише и нежнее. Секунда, пять, десять, мелодия нарастала, заставляя сердце биться сильнее и снова замирать, когда надрыв угасал, превращаясь в успокаивающую плавную композицию, которая через несколько вздохов снова превращалась в ураган. Трейси слабо улыбнулась, ей знаком этот ритм. Это адвокат Брендон. Сначала обходительный и вежливый, затем путем необъяснимых метаморфоз он превращается в бульдога, вцепляющегося противнику в глотку, — первое столкновение с подобным ошеломляет. Потом он деликатно добивает соперника и с сочувственной улыбкой дает последнего пинка. Это любовник Брендон! Нежный и неторопливый, резкий и дикий, который заканчивает медленными, тягучими поцелуями, оседая горько-сладким пеплом на губах. У Трейси не было мужчин, игравших на фортепиано, поэтому для нее стало открытием, как мужские пальцы легко порхают по клавишам, словно ласкают инструмент. Завораживающе и сексуально. «Понятно, почему он научился играть», — подумала она, бросая короткие взгляды вокруг. Интересно, она тоже выглядит так, словно собирается выпрыгнуть из трусов? Наверное, да, потому что играл Брендон великолепно. Трейси даже узнала мелодию и удивилась: кто бы мог подумать, что инди-рок может по-настоящему звучать: глубоко, пронзительно, чувственно. Текст песни тоже начал в хаотичном порядке всплывать в голове: Я предупреждал тебя: Смотри на вещи проще. Продолжать в том же духе Не так уж просто Я трахал двух телок, Прежде чем увидел тебя, И ты должна будешь Жить в таком режиме Я просто стараюсь Жить моментом, Когда все эти мудаки Мечтают о настоящей любви. Да, лирика действительно от Брендона… Интересно, миссис Стеклер, с гордой улыбкой слушавшей сына, знакома эта песня? Два последних аккорда, спокойных, плавных, и он резко захлопнул клап*, подводя черту, и, поднявшись, шутливо поклонился, купаясь во внимании и аплодисментах. Трейси повернулась к Шэрен, которая, заливаясь румянцем, с рассеянной улыбкой слушала шепот мужа, обнимавшего ее сзади. — Мы, наверное, поедем, — смущенно начала Шэрен, встречаясь с понимающим взглядом подруги. — А ты развлекайся, водитель Стеклеров тебя отвезет, когда скажешь. — Нет, — отозвалась Трейси, — я как Золушка в полночь убегаю от принца. — А вот и он, — кивнул Ник в сторону приближавшегося к ним Питера. — Мы пойдем попрощаемся с хозяевами. — И за меня тоже, — попросила Трейси. — Уже уходите? — разочарованно вздохнул Питер. — Да, сегодня был насыщенный день. — Мы с Ником соседи, может, останетесь, а я потом провожу вас. — Он, как истинный бойскаут, поднял руку вверх. — Клянусь доставить в целости и сохранности. — Только не говорите, что правда влюбились, — шутливо удивилась она. Питер только улыбнулся. Он был милым и действительно понравился ей, но не настолько, чтобы провести с ним остаток ночи, пусть и в большой компании. — Мне действительно было приятно познакомиться с вами, но… нет. Блаженно потянувшись и зевнув, Трейси укуталась в одеяло и, крепко обнимая подушку, закрыла глаза. Сон медленно проникал в сознание, путая мысли и тасуя образы. Пока неясный звук не царапнул слух, заставляя сесть в постели. Трейси нахмурилась. Вокруг было тихо. Она снова легла, но через пару секунд шум повторился. Она поднялась и подошла ближе, когда что-то глухо врезалось в стекло. — Птица что ли? — Трейси подняла вверх створку и снежок больно ударил ее в плечо. — Ты ненормальный?! — выглядывая, приглушенно крикнула она. Брендон, в небрежно наброшенном поверх смокинга пальто, стоял прямо под ее окнами. Он знаком прочертил траекторию, выдавая молчаливую просьбу подняться. Трейси округлила глаза, поражаясь такой наглости, и резко захлопнула створку. Она постояла несколько секунд в темноте, раздумывая насколько холодно на улице и, передернув плечами, широко распахнула окно. Брендон в мигающем свете ярких рождественских гирлянд, ловко забрался на крышу, прошел, как пьяный канатоходец, — разведя руки и опасно клонясь вниз — по бортику, перемахнул на балкон, прошмыгнув мимо темных окон соседней спальни, ухватился за оконную раму и, подтянувшись, буквально ввалился в комнату Трейси. — Завтра я точно об этом пожалею, — вслух обреченно рассуждала она, наблюдая, как Брендон скинул пальто и снял черные туфли с налипшим на них снегом. — Если ты все равно будешь жалеть, предлагаю, чтобы это было что-то более существенное! — Он подхватил ее за бедра и закружил, пряча нос в соблазнительной ложбинке меж грудей. Трейси спала в белой хлопковой сорочке, не сексуальной, но достаточно короткой, поэтому его холодные руки, скользнув по горячей коже, вызывали легкую дрожь. — Прекрати! — возмутилась она. Брендон поставил ее на пол, но отстраниться не дал. — Зачем ты это делаешь? Иди к себе, тебя там Наташа ждет.