Детоубийство? Пфф… какое грубое и гнусное слово. Несчастный случай – и только-то. И не первый в истории, кстати. Так что… Подождем, помолимся. Главное, что теперь Эдвард может пока не опасаться за свою жизнь и флот, а остальное… На все воля Божия. То, что беседа вельмож может стать достоянием посторонних ушей, им и в голову не пришло. Но стала. Уши… они же такие. И из стен растут, и из потолка, и слышат, что им не надо. Тут слуги, там матросы, здесь камердинер… Вот и складывается у неприметного человечка полная картинка происходящего. И ой как она ему не нравится. Или нравится? Смотря что будет выгоднее для Руси. Стоит ли упоминать, что весточка тут же отправилась с почтой через пролив, а оттуда с голубями и гонцами – на Русь-матушку? О таком афронте государь знать должен, иначе в жизни нерасторопных не простит! * * * – Ванька! Вырос-то как! Ну да, в этом парне чуть ли не на полголовы выше старшего брата и не узнать было уезжавшего мальчишку. Крепкий, загорелый, волосы выгорели чуть ли не в белизну… И рядом – прехорошенькая девушка. Громадные черные глаза, черные косы, робкая улыбка… Изабелла была очаровательна. – Здравь… здравстьвуйтье… Акцент у нее тоже получался премиленьким. Алексей Алексеевич не удержался – и расцеловал красавицу в обе щеки. – Добро пожаловать, сестренка! – Так-так. – Иван извлек невесту из рук братика. – Ты, вообще, женат! – И что с того? Белла – твоя невеста, значит – моя сестра. Так что не ревнуй. – Вот еще! – Так, иди-ка сюда! – Софья поспешно заключила младшего братца в объятия и крепко расцеловала, пока чего не ляпнул. – Эка вымахал! Каланча! – Сонечка! Старшую сестру Иван обнял так, что у той ребра хрустнули. От всей души. – Полегче, медведь! Раздавишь! Лучше невестой похвастайся! Изабелла единогласно понравилась всей семье. Милая, неглупая, обаятельная – и искренне любящая своего жениха. Что еще надо? Свадьбу! И поскорее! А еще детишек, штук десять! – А мне сказали, что с тобой целый кортеж приехал? – поддразнила Софья. – Что, без свиты никуда? Иван прищурился в ответ. – Да пес бы с ней, со свитой! Со мной столько интересных людей! В Университете оценят! Винченцо Вивиани! Ян Сваммердам! Вильгельм Хомберг! Софья этих имен отродясь не знала, но, надо полагать, баранов Ванька на Русь не потащил бы. – Замечательно! Но раньше чем через десять дней ты в Университет не попадешь! Иначе мы тебя точно не увидим. Ваня надулся, но было видно, что в синих глазах проскакивают веселые искорки. – Вредная ты, сестренка! – Я – что? Мы тебя еще со всеми племянниками не познакомили! А уж они… Софья посмеивалась, отгоняя мысль, что… А хорошо бы Белла стала правительницей, а Ванька – консортом, а? А то Педру женился второй раз на Марии-Софии Пфальц-Нойбургской – и та вроде как была в тягости… ну к чему им еще наследники престола? К чести Софьи, мысли «помочь» бедняжке с родами у нее не возникло. Воля Божья – это хорошо, но и пределы жестокости у нее тоже есть. Пусть все идет как идет. А брат с невестой побудут пока на Руси. Ведь несколько лет не виделись! * * * «Прими все усилия для охраны сына. Англия не оставит его в покое». Анна знала этот почерк. Эту бумагу с тонкими сиреневыми прожилками, этот запах духов… Хочешь что-то скрыть? Положи на видное место. Записочка, переданная украдкой, всегда вызывает подозрения, если это не любовное письмо. Или сонет. Или мадригал. Вот последний и был начертан на листке изящными буквами. Воспевалась красота Анны, ее глаза, приносились соболезнования Англии, которая лишилась своего главного украшения… А точки над некоторыми словами – это просто капельки чернил. Наверное, с пера стекло. Бывает. Анна мило запунцовела, бросила мадригал в камин и обмахнулась веером. – Нет, это слишком плохо написано. Я не знаю, от кого это, но пусть сей милый человек оттачивает свое искусство стихосложения. А сама Анна этой же ночью выберется из дворца, чтобы получить более подробные инструкции. Или хотя бы информацию. Что же произошло такого, что англичане зашевелились? Что?! * * * Ответ Анна узнала той же ночью. И про беседу адмирала с принцем, и про итоги ее… И выругалась. Не то чтобы она была сумасшедшей мамашей, нет. Но убивать ее ребенка?! Да вы хоть знаете, каково это?! Сначала сделать его так, чтобы никто не заподозрил измены! Потом носить девять месяцев! Лодыжки отекают, и спина болит просто безбожно, и выспаться не всегда удается, потому что твои внутренности – это полигон для отработки пинков, да и нервы не в порядке, потому что во время беременности ни у одной женщины они не в порядке. А ей-то надо было быть не просто бабой – королевой. То есть даже истерику не закатишь! А роды? Между прочим, больно! Очень больно! Так, что второго в ближайшее время и рожать-то не хочется, хотя и надо бы, пока Людовик не впал в полное бессилие. И так-то раз через три удается. Эх, спасибо тебе, Ибрагим! Настоечки у тебя чудеса творят, и мази с притираниями, тут главное – подать правильно. Но это – другой вопрос. А главное сейчас – ее ребенок! Твари, сволочи, негодяи! Их бы рожать заставить, а до того чугунное ядро привязать к пузу, и пусть ходят так цельный год! Ее ребенка! Гр-р-р-р!!! Вслух Анна этого не высказала, но, возвращаясь со встречи с агентом, кипела возмущением. И ведь Людовику не пожалуешься – тут же возникнет вопрос: откуда дровишки? То есть сведения? Ему-то пока ничего подобного не доносили. Впрочем, впервые ли ей рассчитывать лишь на себя и доверенных людей? При ней двое слуг и служанка, все – ее однокашники из царевичевой школы, просто выпуском кто постарше, кто помладше, это уже само по себе грозная сила. Она справится. Они справятся. А английский адмирал Рассел ей еще ответит! Шкурой ответит, тварь такая! Ее ребенка подставлять?! Голубиной кротостью Софьины воспитанницы отродясь не страдали. И всепрощением – тоже. Уничтожу, мразс-с-сь! * * * Кристиан Датский читал письмо русского государя с громадным удовольствием. – Дорогой? Супруге Кристиана позволялось многое. И спокойно входить в его кабинет без доклада, и отрывать мужа от любых дел, да что там! Шарлотта Амалия даже веру не поменяла! В отличие от всех остальных датских королев.