Илона увидела, что Мария готова к разговору. Более того, настроена очень дружелюбно. Только шагни навстречу – и отношения перейдут в категорию родственных. Об этом говорило все. И нарочито простое платье с минимумом украшений, чтобы собеседница не чувствовала себя ущемленной, и улыбка, и главное – выражение лица и тон. Мария недвусмысленно давала понять, что они – союзники. Потому и пришла сначала одна, чтобы не было лишней церемониальности. Мария же видела женщину, которой сейчас приходилось очень нелегко. Смерть дочери, угроза другим детям, гордость, характер – адская смесь, которая бурлила в душе Илоны. Но княгиня Ракоци держалась, пока держалась. Внутри у нежной лилии был стальной стебель. Если они станут союзниками – а полякам в этом прямой резон, – их страны заметно усилятся. А разругаются… Австрия близко. Леопольд не дремлет. Мария понимала, что император опасен, но не могла удержаться от улыбки, вспоминая кота из сказок Софьи. Да уж, этот не предложит жить дружно, тем более мышам. – Да. И моей дочери предстоит остаться у вас… – Клянусь, я ее не обижу! Я понимаю, что Ежи надо жениться, а Юлиана просто очаровательна. Видимо, в мать. Илона чуть расслабилась. Да, очаровательна. И Юлиана, и Ферек взяли лучшее от нее с мужем. И лица, и характеры… – Кстати, Ежи сейчас прогуливается по саду. Может быть… Илона поняла с полуслова. – Пожалуй, моим детям тоже не помешает подышать свежим воздухом. Дети нашлись достаточно быстро – и были отправлены в сад. Пусть знакомятся. И пусть только посмеют губы покривить! Голову оторвет! Лично! Мария тем временем усадила Илону рядом с собой на диван, приказала принести кофе, который (вот странность!) разбавила молоком, сладости – и потихоньку завязала беседу о самом главном. О детях. Ежи и Ферек, Наталья и Юлиана, привычки и вкусы, смешные истории из детства… Примерно на десятой минуте Илона расслабилась, а к концу первого часа они с польской королевой уже были подругами. Обе – матери, что тут еще скажешь? * * * Тем временем молодежь гуляла по саду. Ференц вел сестру под руку, пока не услышал звуки музыки. Струны гитары плакали, стонали, перебор был незнакомым, но приятным. – Посмотрим? На скамейке у пруда оказалось трое подростков, не старше их. Юноша с золотыми волосами перебирал струны гитары, что-то напевая на незнакомом, но приятном языке. Двое – девушка помладше, такая же светловолосая, и черноволосый парень – слушали, а девушка еще и подпевала. Гостей заметил черноволосый парень – и махнул рукой, приглашая присоединиться. Встал, освобождая место на скамье для Юлианы, помог девочке устроиться, расстелил на траве плащ, уселся и приглашающе махнул рукой Ференцу. – Располагайтесь. Ференц не заставил себя упрашивать, уже догадываясь, с кем их свела судьба. – А на каком языке эта песня? – На русском. Моем родном. По уговору ему ответила светловолосая девочка. Ференц пристально вгляделся в знакомое по портрету лицо. Что тут скажешь? Художник не преувеличил. Наоборот, не смог передать обаяния юной красавицы. Дерзкой улыбки, упрямства в глазах, характера… Когда она чуть подрастет – дворяне с ума сойдут. Ферек знал от матери, как отец гонял от супруги самых непонятливых наглецов. Кажется, ему предстоит то же самое? Но печальной эта перспектива мальчишке не казалась. Сейчас, глядя в синие глаза, он понимал, что его невеста очаровательна. И если она еще и умна… – А о чем песня? Девочка лукаво прищурилась. – О том, что век воина недолог и потому славен. Его участь – смерть, и ему не стоит обещать вечную любовь юной деве, но он останется в веках. Я могу попробовать перевести, но… на какой язык? – А вы владеете венгерским? Сейчас они говорили по-польски, и Ферек отмечал, что у девушки даже акцента нет. Словно это ее родной язык. – Пока еще плохо, – призналась девушка, – я учила его и продолжаю изучать, но мне сложно… – Отчего же? – По-настоящему язык можно выучить, только разговаривая на нем. С теми, для кого он родной. А на Руси таких мало. Вот польский изучить мне было легче… – Буду рад вам помочь. – Правда? Как хорошо! Кокетливая улыбка, легкое прикосновение руки… Владимир, который наблюдал за сестрой, только усмехнулся про себя. Беспощадное очарование, так-то. Но хороша, чертенок? Ежи повезло не меньше. В Юлиане не было такой мягкости, как в Наталье (во многом напускной, уж он-то знал, что сестрица пошла больше не в мягкую мать, а в тетку Софью), зато чувствовалась порода. Тонкая линия носа, высокий лоб, громадные черные глаза, длинная шея… когда она научится пользоваться своими преимуществами – будет не хуже матери. А та по праву считается самой очаровательной женщиной Венгрии. – Попробуй спеть на польском, Наташа. А я помогу музыкой. Гитара… На Русь она попала вместе с Николя Маттейсом, который концертировал как скрипач, но нашел себя и как преподаватель. Вот театр на Руси особым успехом не пользовался – патриарх был против, а музыка… да что ж в ней плохого? Красиво, возвышенно… Николя настолько понравилось на Руси, что он так и остался в Кремле, в числе прочего обучая талантливых детей игре на музыкальных инструментах. Невместно царевичу? Ха, попробовал бы кто-то это вслух произнести! Как повторяла постоянно тетка Софья: «Знания неуместными не бывают!» Владимир умел неплохо играть и на скрипке, но гитара нравилась ему куда больше. И сейчас помогала знакомству. В два голоса были спеты несколько песен, потом завязалась беседа, а когда старший брат потихоньку улизнул из сада, дело, считай, было сделано. Молодежь разговаривала о всякой ерунде, но можно было уже четко сказать, что они станут… ну хотя бы друзьями. А это – немало. * * * – Что будем делать, сынок? Гордая королева Гедвига сейчас выглядела… жалко. Руки подрагивали, перебирая пластины веера из слоновой кости, глаза бегали, голос чуть срывался – угроза была более чем серьезной. Датчане и шведы грызлись постоянно, в этом не было ничего удивительного. Но если со стороны финнов еще ударит Русь… могут и не выдержать. Флот сильно потрепан, в казне пусто, войск мало… Нет, против двух таких хищников Швеции не устоять. – Разумеется, мы будем драться. – Для Карла этот вопрос и не возникал. Помирать, как овца на бойне, он не собирался. – Я попросил Марию написать сестре, но толку с того… – Конечно, что может решить мямля Георг? – Гедвига скривила губы. – Кристиан на него и не оглядывается! А Мария… хорошо хоть сына родила. Жаль, что одного. Второй беременностью у Марии родилась дочь, а третьей пока не наступало, несмотря на все старания супруга. Маленький Карл Двенадцатый сейчас бегал по дворцу и беззаботно играл в солдатики, даже не догадываясь о войнах и бедах, которые может ему оставить в наследство отец. – Вот именно что мямля. – Карл хищно усмехнулся. – Георг сам по себе ни на что не способен, даром что королевской крови. Кристиан – правитель, а этот – так, при нем! – Нам это может помочь? – Может, мама. Если ты справишься здесь. Гедвига вскинула голову. – Не путай меня со своей супругой, сынок! Что я должна делать? – До русских я не доберусь, но отколоть от них данов – могу. Как ты думаешь, что сделает Кристиан, узнав, что мои войска высадились в Копенгагене? – А мы… сможем? – У нас нет выбора. Это единственный шанс. Если даны отойдут, русских мы выбьем. – А сил хватит? – Не знаю. Но Георг – это не Кристиан. Он может дрогнуть, растеряться… Это наше единственное спасение. – Нас никто не поддержит?