– Алеша, поздравляю! Уля, милая, ты чудо! Сын – просто богатырь! Ульрика ответила улыбкой. Да уж, если бы сейчас ей дали выбор – выходить замуж в Швецию или на Русь, – она бы и минуты не колебалась. И письма, которые она писала брату, были искренне пронизаны счастьем. Муж, любимый и любящий, замечательные дети, большая семья, в которой никто не держит в кармане нож, в которой приняли ее как родную, нашли ее собственное место, на котором она – именно она! – незаменима, разве этого мало? Да это безумно много! – Сонечка, а от вас мы еще детей дождемся? Софья пожала плечами. – Как получится. Не то чтобы она специально избегала зачатия, но после дочери пока не беременела. И не жалела об этом. Дела отнимали столько времени… Они втроем, с Алексеем и Иваном, едва тянули этот неподъемный воз! И не факт, что с течением времени станет легче. Хорошо хоть Уля умничка, отлично включилась в цепочку и воспитывает всех детей в нужном ключе. В результате Александр, старший сын Алексея, был твердо уверен, что ему надо учиться и учиться, чтобы стать хорошим правителем. У Ангелины проявились незаурядные актерские способности – хитрая лисичка могла очаровать кого угодно. Софья считала, что это полезно. Выйдет замуж – так особо оценит. Второй сын Алексея, Михаил, чуть ли не с рождения тянулся к кораблям и всему водоплавающему. Вот пройдет царевичеву школу – и добро пожаловать на флот. Да и ее собственные дети не отставали. Правда, склонностей к войне не было ни у одного, но вот математические способности мальчишки унаследовали в полном объеме, уже сейчас решая в уме задачки и перемножая трехзначные числа. Ну и ладненько, будет кому Ваню заменить, когда тот на покой уйдет. А вот кто заменит ее? Пока в молодой поросли Софья не видела никого подходящего. Тут нужен особый склад ума, сочетание холодной расчетливости с жестокостью, при этом человек должен применять оба качества без наслаждения, просто по необходимости и математическими способностями. Плюс импровизация… Но время еще есть. Может, что-то подобное получится из Ангелины. Или из ее собственной дочери, которая уже сейчас обожает тавлеи, или из этого малыша… – Как назовете? – Дмитрием, – пожал плечами Алексей. Ну, почему бы и не Дмитрием. Хорошее имя, царское. Были уже на Руси такие царевичи… * * * – В монастырь? Женский? Банщиком? Софья не собиралась церемониться с братом. Федор надулся, как крыс на рис. – Соня, твои шутки неуместны. – Федя, неуместно твое поведение. Какой монастырь, когда у тебя ребенок? Ты на кого его оставишь? – На тебя. Соня, милая, ты же понимаешь, что мне жизнь не в радость… – Да мало ли кому она не куда! Живут же люди, а ты с жиру бесишься! – Соня… Протопоп Аввакум вошел в комнату как раз вовремя, помешав сестрице оторвать любезному братику голову. Ну надо же – монастырь! Вместо работы на благо общества и лично Руси! Мало ли у кого жена умирает?! Так все ж потом живут! И ничего, нормально! Работают, детей растят… А этот – то в алкоголизм, то еще куда. Что за наглость?! – Сонечка, отпусти его. Аввакум был неотразимо убедителен. Но не для царевны. – Нас не так много, чтобы принцами разбрасываться. Дети когда еще в возраст войдут, а Федя уже сейчас помочь может. – Пусть примет послушание, а там и постриг. Тяжело ему в миру, я же вижу… – А кому сейчас легко, отче? – Софья топнула ножкой в дорогой туфельке. – Федя хоть звезд с неба и не хватает, а все ж его присутствие в тех или иных местах полезно! – У него другое призвание… – У всей царской семьи одно призвание – родине служить. Иного и быть не может. Софья уперлась бараном, Аввакум настаивал, Федя просил… Одним словом, через два часа обе договаривающиеся стороны пришли к консенсусу. Еще десять лет Федя добросовестно пашет на благо родины и брата. Потом – хоть в монастырь, хоть куда. Сейчас ему тоже никто не мешает готовиться к постригу, но так, чтобы это делу не мешало. Лучше бы, конечно, еще раз жениться и детей нарожать, но тут Софья настаивать не будет. Имеющегося воспитаем, а там – кто знает? Может, еще и передумаешь? Федор передумывать не собирался, но об этом собиралась позаботиться Софья. Надо бы наведаться в школу, есть там такая Марфуша Апраксина. Красавица, аж глаз не отвести. Попала к царевне после смерти отца, семья бедная, в долгах как в шелках, но боярыня ведь, не кошка безродная! В жены царевичу сгодится, ежели что… Вот и подумаем, как их правильно подвести друг к другу. Девочка хорошая, умненькая, правильная… хватит горевать по почившей китаянке! По ней даже родной брат не горюет, а муж никак в себя прийти не может! Софья ее, вообще-то, хотела выдать замуж за другого человека, но чего не сделаешь для родного брата? * * * Мария кормила дочь. Сыновья играли у окна. Фрейлины были безжалостно выставлены за дверь. Ворчите, не ворчите – мне все равно. Пусть здесь Испания, но я – русская! И попробуйте только мне возразить! Мигом со двора выгоню! А потому дети проводят много времени при матери, которая учит их говорить, в том числе и по-русски, рассказывает сказки своей родины, поет песни, учит играм… Дверь скрипнула. – Дорогой! Мария улыбнулась супругу. Дон Хуан выглядел уставшим и осунувшимся – и она еще раз подумала, что правильно нарожала детей. Так вот стукнет супруга инфаркт, а у нее наследники останутся. Законные – и единственные из Габсбургов, кто будет иметь права на престол после смерти Карлоса. – Налить тебе вина? – Корми ребенка, я сам. Супруг удобно разместился в кресле, потянулся… – Куда бы сбежать от этих государственных дел? – У меня так брат всегда говорит, – улыбнулась Мария, – так ведь все равно не сбежите, потому как это – ваш долг. – Да, ему надо написать… Разговор шел своим чередом. Русь, политика, Франция, война с турками, Испания, колонии… Потом муж ушел к себе, а она осталась. Все равно супружеские отношения им пока не грозили – слишком мало времени прошло после родов. Дети играли у окна, смеялись, шутили, она уже собиралась спать… Мария так и не поняла, в какой момент насторожилась. Но… будь она кошкой – у нее бы вся шерсть распушилась и спина выгнулась. Потом уже, вспоминая, она поняла – шаги. Ее насторожили именно шаги. Быстрые, уверенные, ничего общего с тем, как ходят во дворцах. Тем более – на женской половине дворца. Мария схватила детей, быстро впихнула их в гардеробную, сунула старшему дочку. – Что бы ни было – не вылезайте, пока я вас не позову. Или отец. Поняли? Во дворцах взрослеют быстро. Мальчишки кивнули, прячась в платьях матери. Они не выйдут, а она… «Господи, помоги! Не за себя прошу, но, переступив через мой труп, они пройдут к моим детям… Только после моей смерти!» За дверью послышался лязг металла… охрана дорого продавала свою жизнь. Мария рысью метнулась по комнате. Когда-то ее учили защищаться тем, что есть под рукой. И умирать, как овца на бойне, она не собиралась. Сверкнул нож, распарывая неудобные юбки, остатки ужина еще не унесли – и слава богу! Первый вошедший поскользнулся на жирной подливке и умело разложенных фруктах – и достаточно неудачно упал навзничь. Сейчас бы и добить, но… Шестеро… Мария трезво оценивала свои шансы. Ей не справиться. Да, один временно выбыл из строя. Она хотя бы выиграет время, потому что ее смерть – это и гибель детей. Но если она протянет время – может прийти помощь. Главное – поднять шум, позвать на помощь. Это нападающие надеются убить ее и уйти. Она уйти не надеется. Ей – некуда. За своего ребенка любая женщина кинется зверем. Мария же, загнанная в угол, была вдвойне опасна.