Часть 15 из 34 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Красиво, – улыбнулся Юлий. – И по-своему логично. Но зачем же после пароля ставить точку? А она в документе стоит. Точка обычно ставится или в конце предложения, или если слово сокращено. Таковы правила грамматики хоть в немецком языке, хоть в русском.
– Может, случайно? – неуверенно предположил Гиви.
– Не согласен, – возразил Юлий. – Скорее всего, это часть какого-то слова, которое начинается на «бах».
– А в немецком языке есть такое слово? – спросил Ольхин.
– Дайте подумать, – наморщил лоб младший лейтенант. – Знаете, не припоминаю.
– Да и не надо, – сказал Ольхин. – Мне кажется вот что. Если первое слово Дуня, то и второе слово также должно быть русским. Иначе – никакой логики.
– Очень возможно! – оживился Юлий. – Остается только вспомнить, какие русские слова начинаются на «бах».
– Бахча, бахнуть, – стал припоминать Ольхин. – Есть еще бахилы. Это такая обувь у меня на родине в Сибири. А больше ничего и не припоминается…
– Бахчисарай! – воскликнул Гиви.
– Да, и Бахчисарай, – удивленно произнес младший лейтенант.
– Бахчисарай… Бахчисарай… – стал размышлять вслух Ольхин. – При чем тут Бахчисарай, когда у нас Симферополь? Он, конечно, от Симферополя недалеко, но все же… Дуня из Бахчисарая… Или, может, Дуня с улицы Бахчисарайской? А? Есть такая улица в Симферополе?
На этот вопрос Юлий и Гиви лишь пожали плечами. Они плохо знали город, да и как они могли знать его хорошо, если советские войска освободили Симферополь лишь несколько дней назад?
– Ну, это никакая не проблема, – сказал Ольхин. – Узнаем! А вот что значит цифра тринадцать?
– Если следовать вашей логике, – сказал Юлий, – то она означает номер дома по гипотетической улице Бахчисарайской.
– В которой проживает некая Дуня… – продолжил мысль переводчика Ольхин.
– Которая зачем-то упомянута в немецком документе, – добавил Вашаломидзе.
– Эге-ге! – прищелкнул пальцами Ольхин. – Если мы не ошиблись и пошли по правильному пути, то уж не немецкая ли это связная для связи с группой «Вольф»? Ведь упоминал же этот самый полковник Кляйн об оставленных в городе связных! А иначе зачем было писать ее координаты на черновике?
– Клянусь, так и есть! – воскликнул Гиви.
– Да ты погоди клясться, – махнул рукой Ольхин. – В документике значится еще и вторая шифровка.
– Ну, тут все просто, – сказал Юлий. – Если следовать нашим логическим рассуждениям, то Биток – это, должно быть, кличка, слово «базар» с точкой – сокращенное название улицы, а цифры – это номер дома и, соответственно, квартиры. И, кстати, на «базар» может начинаться название улицы – Базарная. Возможно также, что это номер прилавка на городском базаре, за которым чем-то торгует этот самый Биток.
– Тут возможны два варианта, – почесал затылок Ольхин. – Или мы все втроем такие умные, или все вместе пошли по неправильному пути. Потому что уж слишком все просто…
– Я думаю, что это мы такие умные, – улыбнулся Юлий. – Потому что в наших рассуждениях я не вижу никаких изъянов.
– А ты, Гиви, что думаешь? – спросил Ольхин.
– А что тут думать? – нетерпеливо взмахнул рукой Вашаломидзе. – Проверять надо! Искать улицу Бахчисарайскую и Базарную!
– Что да, то да, – согласился Ольхин. – Причем искать немедленно. Террористы – народ нетерпеливый. Того и гляди где-нибудь бабахнет. А надо, чтобы не бабахнуло. Ну, генацвале, седлай коня и поскачем! А тебе, – Ольхин глянул на Юлия, – отдельная задача. Проверь все бумажки самым тщательным образом. А вдруг найдешь еще что-нибудь интересное? И коль найдешь, немедленно докладывай. Хоть днем, хоть ночью. Задача ясна?
– Так точно, – уныло произнес Юлий.
– Ну, а что так безрадостно? – Ольхин потрепал переводчика по плечу. – Между прочим, вот эти немецкие огрызки – это тоже война. Еще какая война! Вот полистав эти бумажки, мы напали на след фашистской диверсионной группы. Между прочим, исключительно твоими стараниями. Так что вперед, в атаку! И не унывать!
12
– Ну, наконец-то! – воскликнул Волошко, увидев Ольхина и Вашаломидзе. – А мы уж вас ждем не дождемся. А между прочим, ждать-то и некогда. Да! Потому что нашелся след. Хороший след, отчетливый. Я говорю о Бильярдисте.
– Отставить Бильярдиста! – сказал Ольхин и, натолкнувшись на недоуменные взгляды Волошко и Завьялова, пояснил: – Тут у нас неожиданно образовалась другая закавыка. И она куда как важнее, чем Бильярдист.
– А можно подробнее? – спросил Завьялов.
– Садитесь в машину! – приказал Ольхин. – Там обо всем и расскажу!
Расселись, и Ольхин поведал Завьялову и Волошко о найденном немецком документе и обо всем, что из этой находки проистекало.
– Вот такие дела, – сказал Ольхин. – Так что не до Бильярдиста сейчас. Бильярдистом займемся позже.
– И что будем делать? – спросил Волошко.
– По пути к вам мы с Гиви разузнали, что и улица Бахчисарайская, и улица Базарная в городе таки имеются, – сказал Ольхин. – Нам сказали, что и при немцах они назывались так же. Следовательно, должны быть на них и дом номер тринадцать, и дом номер пять с квартирой номер два. Пока что все сходится.
– Проверять надо! – сказал Гиви. – Немедленно!
– Надо, – согласился Ольхин. – Вот и давайте думать, как проверять.
Решили действовать таким образом. Для начала найти нужные адреса и аккуратненько присмотреться к ним: много ли там обитает народу, кто они, как живут… То есть сделать предварительную разведку. Брать дома штурмом смысла не было, так как это было бы глупо. А вдруг на момент штурма там никого не будет? А то и того хуже – вдруг там затаились вооруженные люди, которые станут отстреливаться? Завяжется бой, а бой в городе – дело такое: и безвинных людей можно погубить, и себя зазря под пули подставить. Тут надо действовать хитро и тонко, в полном соответствии с правилами и традициями СМЕРШа.
– Значит, так, – решил Ольхин. – На Бахчисарайскую к Дуне идут Завьялов и Волошко. А мы с Гиви – на Базарную к Битку.
– Опять к бабе! – недовольно произнес Волошко и покрутил головой. – И в мирной жизни я с ними навоевался, так еще и на войне приходится!
– А что такое? – недоуменно спросил Ольхин.
– Это у него приятные воспоминания о недавней встрече с Надеждой, – улыбаясь, пояснил Завьялов. – Ну, которая жена без вести пропавшего Бильярдиста.
– Что, так понравилась? – Ольхин тоже улыбнулся.
– А то! – ответил Завьялов и указал на Волошко. – Особенно Степану. Да и он ей тоже. Просто-таки любовь с первого взгляда.
Волошко хотел что-то ответить, но не сказал ничего и лишь досадливо крякнул.
– Ладно, – хлопнул ладонью по коленке Ольхин. – Седлаем коней и осторожными перебежками в атаку! Встречаемся в девятнадцать ноль-ноль здесь же.
Улицу Бахчисарайскую и на ней дом номер тринадцать Завьялов и Волошко нашли без труда. Для начала они остановились в отдалении и присмотрелись. Дом был как дом, небольшой, приземистый, сложенный из неоштукатуренного камня-ракушечника, с двумя окнами, выходящими на улицу, и деревянной некрашеной дверью. От улицы дом был отгорожен невысоким забором из того же ракушечника. Под окнами располагался палисадник, в котором росли два можжевеловых куста и какие-то желтенькие цветочки. Возле дома никого видно не было, окна – занавешены, дверь, похоже, была наглухо заперта.
В сам дом Волошко и Завьялов не пошли. Они лишь окинули его оценивающим взглядом и постучали в дом напротив.
– Хозяева, а хозяева! – громко окликнул Волошко. – Если вы есть, покажитесь!
Скоро из дома вышли двое – старуха и старик. Подойдя к калитке, они стали молча смотреть на Завьялова и Волошко.
– Здравствуйте, люди добрые, – учтиво поздоровался Степан. – Тут, понимаете ли, такое дело… Квартирку мы подыскиваем для временного поселения. Может, пустите на постой? Люди мы тихие, не стесним. Заплатим чем пожелаете – хоть деньгами, хоть харчами. Ну, так как? Сговоримся?
– Да оно бы, конечно… – неуверенно произнес старик, переглянувшись со старухой. – Мы бы с радостью. Да вот только – такая беда…
– А что такое? – участливо поинтересовался Волошко.
– Дочь к нам поселилась на долгое жительство, – пояснил старик. – С тремя малыми детьми. – Ее-то дом разбомбили. Вот ведь какое дело… А потому у нас теснота. Да еще и малые дети. Так что, солдатики, вы уж извиняйте. Не по злу мы вам отказываем.
– Оно конечно, – участливо сказал Волошко. – Какой уж тут постой при таких-то делах? Что ж, извиняйте. Будем искать дальше. Домов-то на улице много. А вот скажите, кто, к примеру, проживает в этом домике? – Волошко указал на тринадцатый дом. – Как думаете, к ним можно поселиться?
– А Любка там проживает, – скороговоркой ответила старуха. – А больше никто, одна только она. Да вот только шалопутная она. И не смотри на меня так! – накинулась она на старика! – Знаю, что говорю! Шалопутная, и все тут!
– Это как же понимать? – спросил Волошко.
– А вот так и понимай. Шалопутная! – исчерпывающе пояснила старуха, но затем решила дать дополнительные разъяснения: – Ну, а кто же она, если к ней почитай каждую ночь шастают мужики? То один, то другой… Понятное дело, что полюбовники! Вечером, значит, придут, а ранним утром уходят. И озираются кругом, когда выходят из дому! А я-то все вижу! У меня оконце как раз напротив! Говорю же – шалопутная!
– Ну, ты гляди, что делается! – поразился Волошко. – Будто и войны никакой нет! Вечером приходят, а утром уходят… Но с другой-то стороны, откуда им взяться, мужикам-то? Ведь война. Все мужики на фронте. Вот ведь какое дело! А тут, понимаешь, приходят, и все разные… Сомнительно…
– А ты не сомневайся! – оскорбилась старушка. – Коль я говорю, то так оно и есть! Приходят, и всякий раз разные!
– А может, это солдаты? – предположил до этой поры молчавший Завьялов.
– Какие такие солдаты? – удивилась старушка. – Солдатам полагается быть в солдатской одежде! Вот как у вас. А эти совсем в другой одежде. Говорят тебе – полюбовники!
– Ох, доведет тебя твой язык! – старик неодобрительно повертел головой и даже дернул старушку за руку. – Да и меня заодно. И дочь нашу вместе с малыми детьми… Все пойдем под откос из-за твоего языка!
– А ты меня не дергай! – отмахнулась старушка. – Не немцам я все это рассказываю, а своим, родным!
– Вот это – правильно! – согласился Волошко. – Золотые твои слова, мать! Ну, что ж… В дом с полюбовниками мы, конечно, селиться не станем, а пойдем вдоль по улице. Где-нибудь да найдем приют.