– А идите, родимые! – напутствовала старушка. – Народ у нас добрый. Где-нибудь да найдете угол. А то что ж это за жизнь, если переночевать негде? Какое-то время Завьялов и Волошко молча шли по улице. – И что скажешь? – спросил наконец Волошко. – Как говорит наш Гиви, проверять надо, – ответил Завьялов. – Это точно, – согласился Волошко. – Очень уж мне бы хотелось познакомиться с той Любкой поближе. И с ее полюбовниками, конечно. Главное дело, война, а они шастают к ней по ночам и в штатской одежде. А утром – уходят. И оглядываются… Улицу Базарную и пятый дом на ней Ольхин и Вашаломидзе отыскали не сразу, а лишь изрядно поплутав по узким и запутанным улочкам и переулкам центральной части города. Но нашли. Дом представлял собой продолговатое каменное строение с двумя входами – по одному на каждом торце. – Квартира номер один и квартира номер два… – задумчиво сказал Ольхин. – Пока что немцы не соврали ни в чем. Значит, в какой-то из квартирок должен обитать и тот, кого они назвали Битком. – Что такое биток? – спросил Гиви. – Не знаю, – пожал плечами Ольхин. – В детстве, когда мы праздновали Пасху, так называлось битое крашеное яйцо. А еще, по-моему, так называется в бильярде шар, которым разбивают другие шары. А может, еще что-нибудь… Если, допустим, Биток – это кличка, то она могла произойти от фамилии. Вариантов здесь тьма. Да и неважно это… Сейчас важно другое – у кого бы нам разузнать, кто обитает во второй квартире? Разузнать они решили тем же самым способом, что и Волошко с Завьяловым. То есть постучаться в дверь какого-нибудь соседнего дома, завести с его обитателями разговор насчет постоя, а попутно разузнать и о жильцах дома номер пять. Был и другой вариант – под тем же самым предлогом постучаться в дом номер пять и увидеть, что там внутри, собственными глазами. Даже если во второй квартире и впрямь обитал тот самый Биток, особого подозрения у него Ольхин и Вашаломидзе не вызвали бы. Сейчас многие солдаты и офицеры ищут себе постой, а потому какие могут быть подозрения? Решили остановиться на втором варианте. – Обычно квартиры нумеруют слева направо, – сказал Ольхин и кивнул на одну из дверей. – Значит, квартира номер два – эта. Ну что, попытаем счастья? Вашаломидзе ничего не ответил, подошел к дверям квартиры и постучал. И тут же из-за дверей раздался выстрел! Как пуля не попала в Гиви и как она минула Ольхина – остается лишь гадать. Вашаломидзе отпрянул от дверей и укрылся за каменной стеной. Ольхин упал на землю и засуетился, судорожно пытаясь вынуть из кобуры пистолет. За дверью раздались еще два выстрела, и две пули, пронзив тонкую деревянную дверь, с визгом ударились в стену. Ольхин знаками показал, что он будет менять позицию, и тут же короткими перебежками скрылся за углом дома, на ту его сторону, куда выходили окна, не упуская при этом Гиви из виду. Теперь он и Вашаломидзе занимали правильную позицию, контролируя входную дверь и оба окна. Это означало, что те, кто находился в доме, не смогут выйти из дома беспрепятственно, не угодив под пули пистолетов Ольхина или Вашаломидзе. Но это, конечно, была лишь теория. Что касаемо практики, то с ней дело обстояло хуже. Сколько людей находилось в доме? Почему они стали стрелять? Кто они? Ни на один из этих вопросов ответа не было, да и получить такие ответы было невозможно. Как их можно было получить? Попробуй-ка вот так запросто проникнуть в дом, из которого в тебя стреляют! И отойти от дома, чтобы позвать кого-нибудь на помощь, также было нельзя. Отойдешь, а те, кто в тебя стрелял, тут же выскочат из дома, и ищи их потом хоть до полной победы над фашизмом. Ольхин подал Гиви знак. Тот сделал ответный знак, отпрянул от стены, изо всех сил ударил в дверь ногой и тут же вновь приник стене. Из-за двери тотчас же раздались два выстрела. «Стреляют из пистолета, – стал размышлять Ольхин. – По звуку – ТТ. Это ясно. Вот только вопрос – из одного и того же ствола стреляют или из нескольких? Если из одного, то, может статься, и стрелок там один? А если не из одного, а палят по очереди? Или ствол один, а за дверью несколько человек? И ведь никак не узнаешь, сколько их там… И как их оттуда выкурить, этих стрелков, сколько бы их там ни было? Брать дом штурмом? Так ведь нас лишь двое – я и Гиви. Убьют… Положение у нас невыгодное, мы на виду. А они в укрытии… Хоть бы кто-нибудь услышал выстрелы и прибежал на подмогу…» Общеизвестная древняя истина гласит: везет тому, за кем правда. Так получилось и на этот раз. – Дяденька! – вдруг услышал Ольхин чей-то голос. – Слышь, дяденька!.. Это что, по тебе стреляют? А кто стреляет? Ольхин удивленно оглянулся. Сзади него на корточках сидел худенький мальчишка лет двенадцати. Это был один из тех проныр-мальчишек, которые всюду суют свой нос, которым все надо знать, которые на ногах с утра до позднего вечера. Любопытный, целеустремленный, смышленый пацаненок. Все это Ольхин определил сразу же, буквально с первого взгляда, да и что тут было определять? Он, Ольхин, еще совсем недавно сам был таким же пацаненком. – Ты что тут делаешь? – цыкнул на мальчишку Ольхин. – Ну-ка марш отсюда! Чтоб я тебя не видел! – А тот, который у двери, он тоже с тобой? – спросил мальчишка: он будто и не слышал грозных слов Ольхина. – Ты еще здесь? – разозлился Ольхин. – Вот как дам сейчас по шее! Пристрелят же, дурак! – Не пристрелят! – презрительно сплюнул мальчишка. – Немцы, и те не пристрелили. А тут – Клешня… – Какая еще клешня? – не понял Ольхин. – Дядьку того так зовут, который в тебя стреляет! – пояснил мальчишка. – Вот видишь – он в тебя стреляет, а ты и не знаешь, как его зовут! – А почему Клешня? – спросил Ольхин, все так же внимательно наблюдая за Вашаломидзе, за дверью и за окнами. – Это мы с пацанами его так прозвали, – пояснил мальчишка. – Рука у него – вот так вот! – пояснил он и согнул левую кисть наподобие лодочки. – Оттого и Клешня. – Ну-ка ложись со мной рядом! – велел Ольхин. – Ложись, сказано тебе! Черт тебя принес… Пацаненок иронично хмыкнул, но все-таки прилег рядом с Ольхиным. – Ты что же, его знаешь? – спросил капитан. – Клешню-то? – ответил мальчишка. – Я здесь всех знаю. Ну, значит, и его. Хотя его – не очень. – Почему? – Недавно он здесь, – пояснил мальчишка. – Квартира пустовала, ну, он в нее и вселился. Еще при немцах. Но все равно – недавно. – А если точнее? – спросил Ольхин. – Зимой, – подумав, ответил мальчишка. – Понятно… И что же – хороший человек этот Клешня? – Ага, – ухмыльнулся пацаненок. – Конечно, хороший. Видишь, как в тебя стреляет! Как только не убил! – М-да… – смущенно почесал затылок Ольхин. – Я хотел спросить, хорошо ли ты его знаешь? – Нет, – подумав, ответил мальчишка. – Клешня и Клешня. А больше ничего и не знаю. – Один он живет или с кем-то? – Не знаю, – пожал плечами мальчишка. – Молодой или старый? – спросил Ольхин. – Старый! – уверенно ответил пацаненок. – Старый – это как? – решил уточнить Ольхин. – Ну, старый, – ответил мальчишка. – Может, ему тридцать лет, а может, сорок, а может, восемьдесят. – Угу, – сказал Ольхин. – Клешня… Старый… Вот что, брат… Да, а как тебя звать? – Петькой. – Вот что, Петька. Мне и моему товарищу, который у двери, нужна твоя помощь. Сам понимаешь, коль этот Клешня по нам стреляет, то, значит, дело тут непростое. Значит, он враг. Может, даже настоящий немецкий шпион! – Ух ты! – эмоционально выразился Петька. – Самый настоящий? – Ну, а ты как думал! А коль так, то нам его обязательно нужно обезвредить. Ты со мной согласен? – А то! – Тогда слушай боевой приказ! Сейчас ты на карачках доползешь до забора, перелезешь через забор и побежишь вдоль по улице. В любую сторону! Бежишь до тех пор, пока не увидишь кого-нибудь из солдат. А когда увидишь, то скажи им… в общем, разъясни боевую ситуацию. И скажи, что нам с товарищем нужна помощь. Тебе все понятно? – А то! – Тогда дуй! Потому что нам с тобой обязательно нужно его поймать, этого Клешню. Или кто бы там ни был. Без тебя, братишка, мы никак! – Я быстренько! – с воодушевлением сказал мальчишка и хотел подняться во весь рост. – На карачках, я сказал! – рявкнул на него Ольхин. – По-пластунски! Под вражеским огнем нужно передвигаться только так! Мальчишка ничего не сказал и энергично, как ящерица, пополз к забору, буквально одним движением перемахнул через ограду и пропал из виду. – Так… – сказал Ольхин и сделал Гиви знак рукой: дескать, не предпринимай пока никаких действий, оставайся на месте, скоро прибудет помощь. Помощь и вправду прибыла быстро. Примерно через десять минут за забором со стороны улицы послышался топот ног, и через ограду перевалился парень в солдатской форме и с автоматом в руках. Он быстро достиг угла, за которым прятался Ольхин, и упал рядом. – Сержант Ветряков, – представился он. – Пацаненок сказал, что здесь стреляют… – Капитан Ольхин, СМЕРШ, – коротко отрекомендовался и Ольхин. – Ты один? – За забором еще трое, – ответил сержант. – Так что ждем вашей команды. Откуда стреляют? – Из этого дома, – пояснил Ольхин. – Шмаляют через дверь. Из пистолета. – Сколько их там? – спросил Ветряков. Ольхин пожал плечами. – Из окошек не стреляли? – продолжал допытываться сержант. – Пока нет… – А с другой стороны дома окошки имеются? – Вроде нет. – Может, их гранатой? – спросил Ветряков. – Через окошко? У меня имеется… – А если там посторонние? – покрутил головой Ольхин. – Дети или женщины… Да и потом: они нужны нам живыми. Сколько бы их там ни было. – Понятно, – очень серьезно ответил сержант. – Командуйте.