– Да, я, – ответила девушка. – Очень хорошо. Постарайтесь вспомнить, что вы там увидели. Просто-таки все до самых мелких подробностей. Юная следовательница старательно наморщила лоб, и Завьялов опять едва удержался от неуместной улыбки. – Что, тяжело припомнить? – участливо спросил Завьялов. – Ничего, бывает. Убийство – это не то, о чем нужно помнить вечно. Давайте поступим так. Я буду задавать вам вопросы, а вы – на них отвечать. Договорились? Девушка кивнула. – Итак, это именно вы выезжали на место происшествия? – спросил Завьялов. – Да, – сказала девушка. – Одна? – Нет… Со мной еще был милиционер Анисимов. Завьялов вопросительно взглянул на подполковника. – Есть у нас такой, – подтвердил Ярошенко. – Правда, сейчас он отсутствует. Дежурит на рынке. Наблюдает там за порядком. Может, за ним послать? – Пока не надо, – махнул рукой Завьялов и задал юной следовательнице следующий вопрос: – Кто вам сообщил об убийстве? – Соседи, – ответил за девушку Ярошенко. – Сначала – дежурному, дежурный – мне, ну, а я послал туда наших сотрудников. Вот ее и Анисимова. – Замечательно, – сказал Завьялов и посмотрел на следовательницу. – И что же вы увидели, прибыв на место? – Мертвеца, – испуганно ответила девушка. – Угу, – кивнул Завьялов. – Значит, мертвеца… Что, и больше никого? – Никого… – Где лежал мертвец? В какой позе? Постарайтесь припомнить все как можно точнее. – На постели, – ответила девушка. – Вверх лицом. А на лбу у него была рана… – Какая именно рана? – внимательно глянул на девушку Завьялов. – Опишите подробнее. – Ну, такая, небольшая… Кругленькая… С запекшейся кровью. – Так, – кивнул Завьялов. – Небольшая и кругленькая. Еще что-нибудь вы заметили на постели? Скажем, следы борьбы, разорванные простыни, какие-то пятна… – Нет, ничего, – попыталась припомнить девушка. – Только покойника… А, вспомнила! – вдруг воскликнула она. – Еще там была подушка! – И что же с ней было не так, с той подушкой? – спросил Завьялов. – Почему вы ее вдруг вспомнили? – Она тоже была прострелена, – неуверенно произнесла следовательница. – Большая такая дыра… Даже – копоть на наволочке. Она лежала рядом с убитым. – Хорошо, – после некоторого молчания произнес Завьялов. – Картина начинает проясняться. Скажите, а как выглядела комната? – Комната? – девушка непонимающе взглянула на Завьялова. – Комната как комната… Кровать с убитым, комод, стол… – А что было на столе? – спросил Завьялов. – Грязная посуда, – стала припоминать следовательница. – А еще – пустая бутылка и два стакана. И какие-то объедки. – А бутылка из-под чего? – уточнил Завьялов. – Не знаю, – пожала плечами девушка. – Бутылка, и все тут… С какой-то нерусской надписью, – припомнила она. – Точно, с нерусской. Анисимов еще сказал: вот, мол, пили нерусскую водку. – Ну, а документы убитого вы искали? – спросил Завьялов. – Да, – кивнула девушка. – Искали. Но ничего не нашли. Ни в карманах убитого, ни в комоде – нигде. – В деле упоминается, что к убитому накануне приходил какой-то человек, – сказал Завьялов. – Я ничего не перепутал? Все так и было? Приходил? – Ну да, приходил, – не очень уверенно подтвердила следовательница. – Я же записала в деле… – Да, конечно, – согласился Завьялов, изо всех сил стараясь не рассердиться на девушку, не рассмеяться и даже не выругаться – и все это одновременно. – В деле так и записано… Но там нет никаких примет этого гостя. Как он выглядел, сколько раз приходил к убитому… Может, убитый что-нибудь рассказывал о нем соседям, называл его по имени или прозвищу, может, этот гость общался с соседями… Вот видите, сколько вопросов, а ответа – ни одного. А ведь все это очень важные вопросы! Потому что этот гость не просто сам по себе гость, а подозреваемый! Очень может быть, что именно он и убил Афанасия Рыбакова! Не факт, конечно, но все же. Так вот: может, соседи вам говорили что-нибудь этакое, а вы не записали в протокол? Постарайтесь припомнить. Завьялов не был охотником до длинных речей и потому, закончив монолог, ощутил, что утомился. – Нет, – испуганно покачала головой следовательница. – Ничего такого мне не говорили… Ярошенко, испытывая неловкость из-за того, что его сотрудница ничем не может помочь, досадливо крякнул. – Ничего, – ободряюще улыбнулся ему Завьялов. – В общем и целом – все хорошо. Нужно только еще разок побывать на месте происшествия. Посмотреть, что к чему, пообщаться с народом… Вот я сейчас туда и отправлюсь. Вместе с вашей сотрудницей – если вы не возра-жаете. – У нас имеется машина! – подполковник явно обрадовался, что наконец-то хоть чем-то может реально помочь Завьялову. – На машине – это мигом. Ну, а она, – он кивнул на следовательницу, – покажет, куда надо ехать! – Вот и чудесно! – еще раз улыбнулся Завьялов. Конечно же, убитого Афанасия Рыбакова уже давно успели похоронить, а в его комнате – прибраться. Поэтому – какой уж тут дополнительный осмотр места происшествия? Более того, в квартире уже проживали новые жильцы. – А мы по закону! – горячо заверили они Завьялова. – Нам разрешила советская власть! Мы не самоуправно! Завьялов лишь махнул рукой и ничего не сказал. Оставалась одна надежда – может, кто-нибудь из соседей припомнит какие-то интересные штрихи и моменты в деле убийства Рыбакова. Соседи – они народ бдительный и внимательный, надо только найти к ним нужный подход и задать правильные вопросы. И тут-то Завьялову повезло – он отыскал такого соседа. Вернее сказать, соседку. Это была женщина средних лет с усталым лицом и большими натруженными руками, по виду солдатка. – Муж-то воюет? – спросил у нее Завьялов. – Может, воюет, может, уже отвоевался, – ответила женщина и вздохнула. – С сорок первого ни одного письма. – Ну, это еще ничего не значит! – успокоил ее Завьялов. – Мало ли… Да и куда было писать? Немцев только-только прогнали из города. Значит, напишет. А может, уже и написал. Да только военная почта – она неспешная. По себе знаю. Женщина промолчала, думая о своем. – Одна проживаете или как? – спросил Завьялов. – Две девчонки у меня, – встрепенувшись, ответила женщина. – Четырнадцати и восьми лет. – Большие уже, – усмехнулся Завьялов. – То-то батьке будет радость, когда вернется. Не успеешь руками развести, как и замуж отдавать. – Лишь бы вернулся, – печально покачала головой женщина. – Обязательно вернется! – заверил Завьялов. – Войне-то скоро конец. Вон как драпают фашисты. Да, а звать-то вас как? – Алевтиной, – ответила женщина. – У меня вот какое к вам дело, Алевтина, – сказал Завьялов. – Я насчет убийства вашего соседа… – Так ведь уже у меня спрашивали, – ответила женщина. – А больше мне и сказать нечего. Что знала, сказала, да ничего особенного я и не знаю. – Как знать, – не согласился Завьялов. – Может, сказали, а может, чего и позабыли. Поэтому-то я и хочу задать вам парочку вопросов. – Задавайте, если надо, – спокойно ответила Алевтина. – Я вот что хотел спросить, – сказал Завьялов. – Насчет гостя, который приходил к Афанасию незадолго до убийства… Ведь приходил же? – Ну, приходил, – неуверенно подтвердила женщина. – А вы его случайно не запомнили в лицо? – спросил Завьялов. – Смогли бы в случае чего опознать? – Да для чего же мне его запоминать? – Алевтина даже удивилась такому вопросу. – Замуж мне за него выходить, что ли? Человек как человек. Мужчина. Вроде как не слишком старый. Высокий. Да и видела-то я его лишь мельком. Мало ли кто к кому приходит? – А сколько раз вы видели его у Рыбакова? – спросил Завьялов. – Один, два, три?.. – По-моему, один раз, – попыталась припомнить женщина. – Или два… Нет, не припомню. – Ну, а, может, вы запомнили какую-то особенность в этом мужчине? – с надеждой спросил Завьялов. – Скажем, он хромал или, может, у него имелся на лице шрам или еще что-нибудь запоминающееся. – Нет, ничего, – покачала головой женщина. – А я видела! – вдруг раздался откуда-то тонкий девчоночий голосок. – Я видела этого дяденьку! Завьялов оглянулся. За спиной у него стояла худая светловолосая девчушка лет четырнадцати.