Они отошли уже довольно далеко, но всадники даже не думали отставать. Они окружили их широкой «подковой» и носились в отдалении, оттесняя их все дальше и дальше от злосчастного укрепления. Группа миновала еще один «тотемный знак», с четырехкрылым орлом, правда, чуть меньшего размера, но преследователи не отставали. – Я больше не могу! – стонала Ксю. – У меня не осталось сил! Игнат поддерживал ее, но было видно, что сам он устал не меньше – ведь и груз, который он тащил, был втрое тяжелее. – Вот твари… – оборачиваясь, хрипел Новичок. – Как зверей загоняют! – Вперед, вперед! – подгонял Змей. – Сами виноваты, что сунулись на их территорию. – Я только одного не понимаю, – не унимался бандит, – чего это наш генералиссимус налегке идет? Навьючить его, как осла – и гнать! У нас же больше шансов отстреляться будет… – Стой! – рыкнул Змей. – Ни шагу! Они едва успели остановиться перед предательским снежным карнизом, зависшим над пропастью. Дна ее видно не было – его скрывал туман. Новичок зачем-то попробовал карниз ногой – и тот с треском, в облаках снежной пыли обрушился вниз. Вскрикнула Тана, Ксю, не выдержав, всхлипнула. – Вот что они задумали, значит, – глухо засмеялся Новичок. – Загнать нас, как безмозглый скот – чтобы мы сами спрыгнули в пропасть. Даже патроны тратить не надо. Красиво, ничего не скажешь. – Не вижу ничего красивого! – сжав кулаки, вскрикнула Тана. – Делайте что хотите, но живой я им не дамся! Она бросила в снег рюкзак, сдернула с плеча автомат. Прицелилась. Змей поразился – как быстро она вжилась в роль воина. Словно это всегда было в ней, легко мимикрируя в пластичности и силе танцовщицы. Жаль, в этой роли ей быть недолго. Как и всем остальным, прижатым к пропасти в разы превосходящим их противником. Черные всадники теперь были близко, и уже явственно слышался приглушенный плотным снегом топот копыт. Под развевавшейся плотной тканью стали видны и сами скакуны. И лошадьми их назвать можно было лишь с большой натяжкой. Это были монстры – с уродливыми клыкастыми мордами, желтыми выпученными глазами, издававшие не лошадиное фырканье, а низкий рык. Это были мутанты, покрытые плотной шерстью, явно приспособленные к холоду и, похоже, отнюдь не травоядные. Впрочем, породы горных скакунов – последнее, что сейчас интересовало загнанных в угол людей. Они следили за оружием в руках неизвестных врагов, готовые ответить огнем на огонь. То, что поначалу можно было принять за стволы, оказалось луками. Неожиданное открытие, однако, не добавило чувства превосходства. Со стороны тех, кто гарцевал на мохнатых тварях в первых рядах, хлестко свистнуло – воздух прочертило черным пунктиром, и шагах в пяти от оборонявшихся возник частокол из нескольких десятков стрел. – Пристреливаются, падлы! – прорычал Новичок, целясь. – Ну, это я тоже могу! – Они предупреждают, – быстро сказал Игнат. – Может, предлагают переговоры… – Никаких переговоров! – рявкнул Новичок. – Сейчас я их… – Не стрелять! – крикнул Игнат. – Патронов мало! Береги до последнего! – Не хочу я ждать последнего! – огрызнулся бандит. Наверное, он мог и сдержаться, но попятившаяся от стрел Ксю испуганно шагнула назад, к обрыву. Ее нога скользнула, и девушка едва не сорвалась вниз. В последний момент ее подхватил Игнат, но ее вскрик, как электрический разряд, заставил палец Новичка рефлекторно дернуть за спусковой крючок. Короткая очередь прорезала небо. Он не попал, но ответная реакция была мгновенной. Протяжно засвистело – и на беглецов с неба посыпались увесистые черные стрелы. Они втыкались в снег справа и слева с силой молний, яростно швыряемых с небес громовержцем. Прямое попадание в голову такой штуковины означало мгновенную смерть. Все сжались, пригнулись, выжидая момента для точной стрельбы. Один только Полковник стоял с видом полководца и, задрав голову, наблюдал за полетом стрел. Одна из них пробила насквозь полу его шинели, другая сбила с его головы фуражку, он поднял стрелу, с детским любопытством рассматривая нанизанный на нее головной убор. Единственное, почему черные всадники до сих пор не расстреляли их окончательно, – было, наверное, расстояние, с которого непросто прицелиться из такого оружия. Но стоило им подъехать ближе… – Не стрелять! – кричал Змей. – Они сами прекратят, если мы… Острая боль пронзила левое плечо. Дернуло вниз, пригвоздив руку к земле. Тана увидела его искаженное болью лицо – и у нее будто тормоза сорвало. Она вскочила на ноги и с рычанием разозленной львицы открыла огонь. Секунду спустя били из всех стволов. Автоматный огонь на первых секундах показал куда большую эффективность, даже учитывая неопытность большинства стрелков. Пара скакунов-мутантов рухнула под седоками, вывалился из седла один всадник, еще пара завалилась прямо в седлах. Стрелял даже Змей, держа автомат одной рукой, вдавив его магазином в снег и стиснув зубы от боли. Несколько секунд спустя последний автомат выплюнул последнюю пулю. Слишком много патронов было потрачено в схватке с «летучими волками» на далеком теперь ГОКе. – Ну вот, – проговорил Игнат, доставая из ножен штык-нож. – Теперь только врукопашную. – Не будет рукопашной, – исподлобья наблюдая за всадниками, процедил Новичок. – Расстреляют из луков, в упор, шагов с десяти. – Не отдавай меня им… – хрипло говорила Тана, обнимая друга, который шипел от боли, пытаясь выдернуть из предплечья стрелу. – Я лучше туда – в пропасть… – Они только этого и ждут, – зло бросил Змей. – Чтобы мы все туда сами сиганули. Не доставим им этого удовольствия… Всадники надвигались страшной черной волной, уже не особо опасаясь приближаться. Видимо, поняли ситуацию с боеприпасами у противника и теперь намеревались завершить начатое. Во всяком случае, хитро изогнутые композитные луки со вложенными стрелами держали наизготовку: только резко натянуть, спустить тетиву – и готово. Оставался единственный шанс – договориться. Осторожно отодвинув вцепившуюся в него девушку, Змей поднялся на ноги. От боли и кровопотери качнуло – стрела продолжала торчать, плотно засев в мышцах. Жестом остановив порыв Игната и Новичка подняться следом, Змей вышел вперед. Его качало, и говорить он начал с закрытыми глазами: – Послушайте! Мы не желали вам зла! Мы не хотели вторгаться в ваши земли. Мы даже не думали прикасаться к вашим святыням. И мы до конца не желали стрелять по вам – вы первые пустили свои стрелы, – превозмогая боль, он поднял руку, пробитую плотным деревянным стержнем с острым, как бритва, металлическим наконечником и растрепанным оперением. – Давайте прекратим бойню! Нас, людей, слишком мало осталось на Земле. Вы понимаете это? Каждый человек нужен, каждый имеет значение! Нам нечего делить – просто потому, что ничего вокруг не осталось. Просто отпустите нас, и клянусь – вы совершите лучшее, что можете в этой жизни! Замолчав, он уже понимал, что все эти слова глупы и бессмысленны. Этих, в черном, абсолютно не волновала судьба человечества, и уж тем более – жизнь подозрительных чужаков. Их интересовала только жизнь их собственного клана, сгрудившегося вокруг новой родовой башни. Эти люди охотно вернулись в Средневековье, их мир сжался до радиуса пары верховых переходов – и этого было достаточно для выживания. Трудно винить людей в желании выжить. Но еще труднее умирать ради чужого желания выжить. В глазах снова потемнело от боли и отчаяния, а когда «отпустило», до слуха донесся удаляющийся звук копыт. С некоторым недоумением Змей поднял помутневший взгляд: – Что такое? Черная смерть в лице всадников на чудовищных скакунах удалялась в туман, подобрав своих мертвых. Но причиной неожиданного спасения была вовсе не пламенная речь видящего – досюда еще не дошла его сомнительная слава. Вслед удалявшейся черной волне неподвижно смотрел старый знакомый. Медведь. Зверь проводил черных всадников взглядом, повернул голову в сторону замерших от напряжения и усталости людей. В этом взгляде не было ни злобы, ни плотоядной жадности. Было что-то другое. Любопытство? Сочувствие? Словно прочитав в сердцах людей настороженность и недоверие, зверь неохотно отошел на несколько десятков шагов, освобождая путь. И лег, по-хозяйски развалившись в снегу. – Пошли, – сказал Змей. – Он уступает дорогу. – Погоди, – остановила его Тана. – Стрелу надо вытащить. Стрелу достали классическим методом: спилили пилкой на тыльной стороне штык-ножа часть с наконечником и выдернули оставшуюся с другой стороны. Продезинфицировали и перевязали тем, что нашлось в армейской аптечке Игната. Все это время зверь терпеливо наблюдал за процессом. И только когда группа удалилась достаточно далеко от опасного обрыва, медведь поднялся и неторопливо, переваливаясь с лапы на лапу, поплелся следом. – Ждет, когда дохнуть начнем, – оборачиваясь в его сторону, ворчал Новичок. – Падалью полакомиться. – Он здесь хозяин, – возразил Змей. – Он возьмет то, что ему нужно, в любой момент. Он нас дважды спасал. – А может, мы для него как стадо, – не унимался Новичок. – Он нас просто пасет, пока не проголодается. – А может, некоторые просто привыкли по себе судить, – отозвалась Тана. – А он – не человек. Ни подлости, ни коварства от него ждать не надо. – Но и спиной к нему поворачиваться неохота, – заключил Игнат. День клонился к закату. Спешили – места для стоянки до сих пор так и не нашли. Им пришлось сделать крюк, чтобы обойти расщелину. Но перевалив через бугор, они встали как вкопанные. Машинально схватились за оружие, забыв, что не осталось патронов. Глазам предстало страшное дежавю: черные всадники снова надвигались на них из-за бугра безжалостной волной, которой нечего было противопоставить. Но… Нет, не надвигались. Несколько черных верховых фигур застыли в неподвижности ледяных статуй. Они и были ледяными статуями. – «Дыхание смерти»? – недоуменно произнес Новичок. – Как они могли так подставиться? Ведь это их территория, они знают ее. Почему они не укрылись? – Им просто не дали, – сказал Игнат. Указал рукой. – Вон те. На фоне черных фигур не сразу стали заметны тела в звериных шкурах, замершие в атакующих или просто нелепых позах и ничком лежавшие на красном снегу. Эти, в шкурах, только казались более слабым противником. Их оружием были длинные пики, которыми они снимали всадников на высоте седел, и странные ружья, вроде гарпунных, стрелявшие, видимо, короткими увесистыми копьями, одно из которых торчало из туши убитой «зверолошади». Наверное, люди в шкурах напали на отделившийся от основной массы всадников небольшой отряд. В пылу боя ни одна из сторон не заметила приближения ледяной смерти, которая и примирила их. – Хорошо, нас «холодком» не зацепило, – проговорил Змей, потирая ноющую поврежденную руку. – Наверное, потоки действуют локально и рассасываются быстро, – предположил Игнат, оглядывая поле боя. Присел рядом с телом человека в шкурах. – Теперь понятно, кого так боятся эти всадники, от кого укрепления строят. «Шкуроносцы», видать, ребята не робкого десятка. – Вот-вот, – проворчал Новичок. – Не хотелось бы тоже на таких наткнуться. – А теперь не страшно. С нами вон кто. – Тана кивнула в сторону медведя, который наблюдал за своими «подопечными» с вершины небольшого холма. «По-хозяйски смотрит, – подумал Змей. – Так его и следует называть – Хозяин». – Неужели никто не выжил? – оглядывая поле сражения, засомневалась Ксю. – Мы же как-то уцелели, когда на нас такое же обрушилось… – Да мне как-то неинтересно, выжил тут кто или нет, – презрительно сказал Новичок. – Они свое заслужили. Уже миновав поле боя, Змей обернулся. И увидел Хозяина, стоявшего над небольшой ложбинкой. Медведь вел себя странно: аккуратно касался снега лапой, но не спешил загребать или, напротив, уходить прочь. – А ну, подождите… – Змей неторопливо направился в сторону зверя. – Ты с ума сошел… – ахнула вслед Тана. – Спокойно, – тихо, скорее самому себе сказал видящий. Зверь заметил его приближение и деликатно отошел в сторону. Приблизившись к точке интереса медведя, Змей присел на корточки, провел по снегу рукой. И обнаружил под тонким слоем снега шкуру – вроде той, какие были на врагах черных всадников. Ухватившись за край шкуры, Змей резко сдернул ее.