– …и немцы, попивая чаек в гостинице, спокойно расстреливали их из пулеметов. Годами из-подо льда появлялись останки. А туристы спокойно катались по их телам на сноубордах, и не было им до того никакого дела! – А что, плохо, чтоб люди катались? – робко спросила Ксю. – Я бы тоже попробовала. – То, что катались, – не плохо, – пояснил Старый, с тоской глядя на девушку. – Плохо, что забыли уроки той, прошедшей войны. Думали, что так, весело и беззаботно, будет всегда. Но если забываешь про минувшую войну – жди новой. Еще более жестокой и гнусной. Вот и дождались. Замолчали, каждый думая о своем. Молча ели холодную еду. Все-таки у усталости есть свои преимущества – самый яростный спор гаснет сам собой. * * * На этот раз удалось уснуть. И пришли сновидения. Это были кошмары, причем настолько страшные, что Змей проснулся от собственного вопля. Сел на «постели», собранной из одежды и из всего, что нашлось в рюкзаке, и самого рюкзака. Бок грела Тана – она, как и остальные, не среагировала на крик. Змей повернул голову. И вздрогнул. На него смотрел Полковник. Он сидел на скамейке у стены. И смотрел – прямо, не отводя взгляда. – Старый солдат, мать его, – пробормотал Змей. – Не спится ему. Только сейчас он понял: они не выставили дозор, понадеявшись, что в этих мертвых местах врагов быть не может. Свихнувшийся Полковник на роль часового годился слабо: от него самого можно было ожидать любых сюрпризов. Проснулся он не просто так: что-то его беспокоило. Змей прислушался: из-за тонкой стены доносились какие-то звуки. Припав к запотевшему окошку, протер его рукавом. Огни. Множество огней приближалось сюда снизу. – Вставайте! Слышите? Тревога! Он тряс спутников – но те не реагировали, будто были мертвы. Может, дело в усталости, может, в газе, но тормошить их было бессмысленно. Полковник наблюдал за его тщетными усилиями и злобно ухмылялся. – А, чтоб тебя! Схватив автомат, Змей выскочил за дверь. Он увидел их. Тех самых, что сидели тогда в бетонном склепе, раскачиваясь под мерный барабанный ритм. Теперь они поднимались по склону, сползая по льду, – и снова карабкаясь с упорством одержимых. У некоторых в руках были факелы – плевать они хотели на опасность взрыва. Трудно было предположить, что эти ребята с такой маниакальной яростью совершают восхождение на кандидатский разряд по альпинизму. Это была погоня. Шива держал слово. В магазине было еще три патрона, найденных в кармане и оставленных «на черный день». Видать, черный день наступил – в прямом и переносном смысле слова. И единственное, что он мог сейчас сделать, – увести этих тварей в человеческом обличье в сторону от своих беспомощных спутников. Он бросился вверх и влево по сравнительно ровному склону. Отбежав с сотню шагов, рухнул на четвереньки, ощущая, как заходится сердце и захлебывается дыхание от недостатка кислорода. Развернулся, выстрелил почти не целясь, заорал: – Сюда, сучье братство! Тут он я! Тяжело поднялся, принялся карабкаться выше, надеясь лишь на то, что спящие олухи услышали выстрел. Обернулся, хрипло рассмеялся: огоньки потянулись в его сторону. Прицелился, выстрелил. Наверняка мимо. Но это не важно, главное – бежать – выше, дальше… Огоньки были уже близко, он слышал у себя за спиной смрадное дыхание – эти ребята были куда шустрее. Когда казалось, что нет шансов на спасение, впереди словно из небытия выплыло странное сооружение. Похожий на рухнувший на склон серебристый дирижабль, только с серым бетонным фундаментом и окнами. Он видел его на фото в обсерватории Старого. – Приют Одиннадцати, – прошептали обветрившиеся губы. Уже у самой двери в этом странном сооружении его настиг первый преследователь. Злобный мужик в драном комбинезоне, со шрамом на пол-лица, словно продолжавшим порез на плече комбеза, бросился на него – и рухнул, получив последнюю автоматную пулю в живот. – Убью! – зарычал мужик, одной рукой схватившись за живот, другой продолжая тянуться к потенциальной жертве. Но Змей уже ввалился внутрь здания, рывком задвинул засов и спиной привалился к двери, пытаясь отдышаться. В дверь уже с ревом и проклятиями ломились возбужденные члены Братства. Змей вздрагивал вместе с дверью при каждом ударе и молил духов здешних гор, чтобы друзья проснулись. Ну, и пришли на помощь, если это в их силах. Все это время он ничего не видел вокруг себя, таращась то в пол, то в стену. Но теперь что-то заставило его медленно поднять взгляд. Губы шевельнулись, издав нечленораздельный звук. Перед ним стояли несколько вооруженных людей в незнакомой военной форме. Несколько устаревшего типа, но оттого рождавшей еще более неприятные ассоциации. Мешковатые брезентовые куртки, странные, чуть примятые фуражки с орлами… Он уже видел орлов на фуражках. Только эти держали в лапах смутно знакомый символ. Свастика. – Какого черта… – Змей попытался сделать шаг назад – но в спину уперлась дверь, и в нее тут же ударили с новой силой. – Вас же не может быть! Вы все мертвы! Солдаты с карабинами, стоявшие в первом ряду, переглянулись с недоумением. Вперед вышел рослый офицер, положив руку на расстегнутую кобуру, резко спросил что-то по-немецки. – Иди ты знаешь куда! – заорал Змей. – Не понимаю я вашего карканья! Немец, видимо, не понимал тоже, но интонация ему не понравилась. Он сделал шаг в сторону, и за его спиной возник рослый солдат с ручным пулеметом. Солдат усмехнулся, и толстый ствол в дырчатом кожухе с грохотом харкнул огнем. Слабо вскрикнув, Змей повалился на спину. Успел подумать: странно – ведь за спиной была дверь. Но вместо этого упал на чьи-то подставленные вовремя руки. Заморгал, пытаясь сообразить, что происходит. Перед ним появилось беспокойное лицо Таны: – Живой? – Не знаю… В меня стреляли. – Кто стрелял? – Немцы. Альпийские стрелки… А вы… Вы их не видели? Поняв, что несет околесицу, он высвободился из рук Игната и упал на колени. Огляделся. Здесь были все, даже Горец с Полковником. Не было только похожего на дирижабль сооружения. Вместо него был большой овальный фундамент с остатками каких-то ветхих строений внутри. – А как же… – он сглотнул, – Приют Одиннадцати? – Он сгорел. Еще в девяносто восьмом, – пнув камень, сказал Старый. – Но я был в нем! – Я предупреждал. Может, наденешь противогаз? – Погоди… – Змей принялся растерянно вертеть головой. – А как же Братство? Они же пришли за нами! – Расслабься, брат, – усмехнулся Новичок. – И скажи спасибо, что это только глюки! Видящий поглядел в сторону. Нахмурился и кивнул: – Я бы расслабился. Только что делать с этим? У края разбитого фундамента ничком лежало тело мужчины со шрамом на пол-лица и кровавой раной на животе. Секундой позже из-за окружавших их громадных камней, как вурдалаки из болота, полезли знакомые уже «братья». Они брали группу в кольцо. У многих в руках были ножи, железные прутья, у других же просто камни. Не сказать чтобы оружие, но численный перевес в данном случае решал все. – Вот черт… – простонал Змей. – Они же оставили меня здесь как приманку… Вперед вышел крепкий бородач в дредах. Затем его оба близнеца. Помолчали, с интересом разглядывая беглецов. Затем заговорили поочередно в своей странной манере: – Я же… – …предупреждал. За бегство у нас одно… – …наказание. Смерть. Вы же не думали… – …что сможете обмануть… – …нас? – Идите на хрен! – заорал Новичок, вскидывая непонятно откуда появившийся в руке пистолет. – Пусть твои люди отойдут! Или я вас всех троих на месте положу! Шива смотрел на бандита без страха, с расслабленным любопытством. Казалось, он просто наслаждается процессом. – Допустим, – сказал Шива. – И что же… – …вы думаете делать… – …дальше? – Пусть нас пропустят! Мы уж сами решим, что делать! Шива молча изучал их всеми шестью глазами. Затем сказал: – Пропустите их. Им не долго… – …идти осталось. Пусть убедятся, что…