Квон Ирён чувствовал удовлетворение. Дело тянулось долго: впервые оно привлекло внимание профайлера еще 9 апреля 2004 года. Тогда, просматривая отчеты из полицейских участков, он смог уловить связь между случившимся преступлением с другими, более ранними. Словно палеонтолог, соединяющий в нужной последовательности диски позвоночника ископаемого животного, Квон Ирён постепенно восстанавливал цепочку преступлений одного человека. После кропотливой двухлетней работы профайлер нашел преступника. В конце рабочего дня, часто продолжавшегося сверхурочно, Квон Ирён любил зайти в кафе «Осень» на втором этаже торгового центра недалеко от станции метро «Кванхвамун». Ослабив узел галстука и попивая пиво, он любовался огнями ночного города. Чон Намгю, сын фермера, в детстве не раз подвергавшийся сексуальному насилию; коротышка ростом 167 сантиметров; человек, мир которого был заселен демонами; преступник, убивший тринадцать человек и искалечивший жизни десятков людей, совершил самоубийство в ноябре 2009 года. Глава четвертая Психология водителя «Хёндэ Экус» Нас не изменишь, Джон. Мы такие, какие есть [72]. В пятницу, 1 декабря 2006 года, весь день моросил дождь. Было достаточно тепло: температура поднялась до 6 градусов по Цельсию. Как всегда облаченный в костюм, Квон Ирён отправился в офис, но не в здание Полицейского управления в районе Чонно, а в штаб-квартиру НАП в районе Содэмун, на третий этаж северного крыла. Табличка на двери кабинета гласила: «Отдел анализа преступного поведения». Название было связано с такой необычной для Кореи дисциплиной, как наука о поведении. В ФБР отдел поведенческого анализа появился еще в 1972 году. Мысль о том, что преступное поведение раскрывает индивидуальность преступника, легла в основу криминального профилирования. 2006 год стал благодатным для корейского профайлинга. В ноябре специальным постановлением был учрежден отдел анализа преступного поведения НАП. Квон Ирёну было присвоено звание инспектора, и 1 декабря он возглавил только что созданный отдел. Профайлинг получил официальное признание как важная часть полицейской работы. Усилия Квон Ирёна и Юн Вечхуля наконец принесли плоды. Решающую роль в признании профайлинга внутри и за пределами полиции сыграло дело Чон Намгю. Если бы Квон Ирён заранее не соединил воедино разрозненные нераскрытые преступления в разных районах Сеула, Чон Намгю мог бы отделаться сравнительно легким приговором за ограбление и вскоре оказаться на свободе. Благодаря профайлингу этот сценарий стал невозможен. «Дело Чон Намгю особенно ярко продемонстрировало возможности профайлинга в том, что касается ареста преступника и предъявления ему обвинений», – подчеркивает Юн Вечхуль. Хотя новости о деле Чон Намгю в конце концов сошли с первых полос газет, уступив место другим сообщениям, Квон Ирён и Юн Вечхуль не прекращали трудиться, готовясь к возможному появлению нового немотивированного убийцы. Создание отдела в НАП было частью этой подготовки. Отдел укомплектовали сотрудниками, перешедшими сюда из региональных управлений. Одной из коллег Квон Ирёна стала бывший клинический психолог Чон Хечжон. Ее родители никогда не были связаны с полицией, и сама она после окончания университета работала в больнице. Однако, узнав о наборе первого курса профайлеров в Центральной полицейской академии в 2005 году, она, находившаяся под большим впечатлением от фильма «Воспоминания об убийстве» и размышлявшая о смене места работы, решила подать документы на поступление. По окончании курса в январе 2006 года Чон Хечжон была распределена в Полицейское управление провинции Кёнсан-Намдо. Во время учебы в академии пришлось усвоить: если раньше ее целью была помощь пациенту, то теперь – помощь следствию. Хотя прежние знания были применимы в криминальном профилировании, Чон Хечжон была теперь не доктором, а полицейским. Однако за шесть месяцев обучения сложно во всей полноте понять следственную систему и организационную культуру полиции. Оказавшись на новом месте, Чон Хечжон, еще совсем недавно бывшая гражданским лицом, чувствовала себя не в своей тарелке; также и ее коллеги, многие из которых не были знакомы даже с концепцией профайлинга, находили ситуацию с назначением странной. Но первая неловкость была преодолена, и Чон Хечжон, единственный профайлер управления, вскоре стала частью коллектива. «Первым делом, в котором я принимала участие, было дело о пропаже детей в Янсане [73]. Тогда бесследно исчезли две ученицы младшей школы. Детективы предполагали, что подруги сбежали из дома, но я, изучив обстановку в семьях, а также окружение девочек, пришла к выводу, что вероятность побега очень низка» [74], – вспоминает Чон Хечжон. С 1 декабря 2006 года Чон Хечжон стала сотрудником отдела анализа преступного поведения НАП, войдя в «команду Квон Ирёна». «Со стороны Квон Ирён может показаться кем-то вроде добродушного соседа. Но у него потрясающе развита интуиция. Мы часто удивлялись его проницательности, гадая, развилась ли она благодаря опыту или была врожденным качеством», – рассказывает она. Еще одним выпускником того же курса академии в «команде Квон Ирёна» был Ко Чунчхэ. В отличие от Чон Хечжон, он с самого начала хотел работать в полиции и учился на факультете полицейского управления. Проходя службу в военной полиции в начале 2000-х годов, он время от времени интервьюировал арестованных, хотя это не входило в его основные обязанности. Ко Чунчхэ уже тогда интересовался криминологией, и имя Джона Дугласа было ему хорошо известно. В июле 2004 года, в конце службы, молодой человек узнал об аресте серийного убийцы Ю Ёнчхоля. Желание заниматься профилированием стало еще сильнее, и, когда в 2005 году Ко Чунчхэ увидел сообщение о наборе курса, долго он не раздумывал. «То, о чем я так долго мечтал, оказалось вполне реальным. Я сразу понял, что должен использовать эту возможность», – вспоминает он. Так худощавый молодой человек с густыми бровями оказался в числе первых специалистов по анализу преступлений. Однако после распределения в январе 2006 года оказалось, что работы не так уж много. «Вскоре я убедился в истинности слов Шерлока Холмса: чем обыкновеннее и скучнее преступление, тем меньше поведенческих улик оставляет субъект. Скажем, в случае с банальным ограблением мои услуги почти бесполезны. Такое преступление слишком обыденно, слишком примитивно, а потому круг подозреваемых может расти до бесконечности», – рассказывает в «Охотнике за разумом» Джон Дуглас. Преступления, в раскрытии которых оказывал поддержку Ко Чунчхэ, были как раз обыденными. За делом Чон Намгю, потрясшим страну, ему пришлось наблюдать издалека. Коллегами Ко Чунчхэ и Чон Хечжон стали их бывшие сокурсники Ко Сонён, имевшая психологическое образование, Пэк Сынгён, которой на выпускном вручил погоны сам Квон Ирён, а также полицейский Чон Хёнгон. Никто из пятерки профайлеров не подозревал, какая сложная задача их ждет впереди. Теперь Квон Ирён уже не работал в одиночку: его всегда окружали подчиненные. Утреннее изучение полицейских отчетов проходило совместно, так же вместе выезжали на осмотр мест преступлений. Сотрудники отдела облюбовали один из ресторанчиков недалеко от офиса и часто собирались выпить пива и поесть мяса. Когда к ним присоединялся «Квон Пивон», разговор неизменно превращался в обсуждение очередного дела. Однако существовала и негативная сторона. Все сотрудники, включая Квон Ирёна, официально числились на прежних местах, а фактическая работа в отделе НАП считалась «дополнительной». На практике это означало, что их деятельность в НАП не влияла на дальнейшее продвижение по карьерной лестнице. Профайлеры согласились на это, так как хотели заниматься новым и важным делом. Квон Ирён, сознательно отказавшийся от шанса в будущем получить звание старшего суперинтенданта, относился к ситуации с юмором. В конце декабря 2006 года Квон Ирёну позвонил Пак Хаккын, в то время занимавший руководящую должность в Полицейском управлении провинции Кёнгидо. Именно он в бытность начальником криминального департамента Полицейского управления Сеула после ареста Чон Намгю дал указание следовать рекомендациям Квон Ирёна. По совпадению в Полицейское управление провинции Кёнгидо был переведен и еще один старый знакомый профайлера: Пак Мёнчхун, первым заподозривший в «грабителе» из Йондынпхо необычного преступника. Произведенный в звание старшего суперинтенданта, Пак Мёнчхун возглавил следственное подразделение управления. По телефону Пак Хаккын сообщил, что в городах Кунпхо и Сувоне произошли два странных исчезновения, и попросил профайлера проанализировать собранные следствием материалы. Профайлер отправился в Сувон, административный центр провинции. Вызов Пак Хаккына означал, что случилось действительно что-то серьезное. В среду 13 декабря 2006 года около половины одиннадцатого вечера в квартале Кымджондон города Кунпхо пропала сорокапятилетняя женщина. Она работала в местном караоке-баре. Пак Хаккын позвонил профайлеру после второго похожего случая. В третьем часу ночи 24 декабря пропала еще одна работница караоке-бара, уже в Сувоне. Перед исчезновением женщина сообщила по телефону, что направляется домой. Когда 6 января 2007 года около шести часов утра после раннего завтрака с клиентом пропала работница караоке-бара в городе Анян провинции Кёнгидо, Квон Ирён уже почти не сомневался в связи происшествий. Чтобы оказывать следствию наиболее продуктивную поддержку, «команда Квон Ирёна» стала бывать в Сувоне чаще, чем в сеульском офисе. Рабочий день профайлеров теперь начинался с пристального изучения отчетов Полицейского управления провинции Кёнгидо. Они не хотели упустить ни одной детали, которая могла бы оказаться полезной. Распространение мобильных телефонов (в 2006 году ими пользовалось уже почти все взрослое население страны) существенно помогло следствию. Личный телефон женщины, пропавшей без вести 13 декабря, разрядился около половины пятого утра следующего дня. Удалось установить, что в этот момент телефон находился поблизости от города Хвасон. Также полиция выяснила, что последний телефонный разговор второй пропавшей без вести женщины состоялся в 2:20 ночи 24 декабря. В 16:25 того же дня кто-то намеренно вынул из телефона аккумулятор. Телефон третьей женщины разрядился в день исчезновения 6 января в 17:54, на территории волости Мадо, административно относящейся к Хвасону. Квон Ирён распечатал большую подробную карту местности, обозначив на ней предположительные места и время исчезновений женщин, а также места и время выключения телефонов. Мысленно он отметил, что недалеко находится остров Чебудо, где любят отдыхать местные жители и туристы. Женщины пропали поздно ночью или на рассвете, но в местах отнюдь не безлюдных. «Команда Квон Ирёна» допустила, что кто-то мог предложить женщинам подвезти их до дома. «Обстоятельства исчезновений не говорили о похищениях – в таких местах трудно было бы незаметно похитить взрослых женщин. Однако жертвы могли добровольно сесть в машину, согласившись на предложение преступника подвезти по пути. Это объяснило бы, почему телефоны оказывались далеко от мест, где в последний раз видели женщин, но при этом сравнительно недалеко друг от друга. Сделав такие выводы, я понял, что действует серийный преступник», – вспоминает Квон Ирён. Стоит отметить, что на этот раз профайлеры находились в более благоприятной обстановке, чем раньше. Расследуя преступления Ю Ёнчхоля и Чон Намгю, южнокорейская полиция приобрела новый и крайне тяжелый опыт. До того как появились эти преступники, большинство полицейских мало что знали о феномене серийных убийств как таковом. Главе НАП даже пришлось приносить публичные извинения. Теперь же полиция по меньшей мере признавала необходимость отслеживать возможную связь между преступлениями. Кроме того, Квон Ирён получил заметный пост главы отдела анализа преступного поведения НАП, а Пак Хаккын и Пак Мёнчхун, уже имевшие возможность убедиться в эффективности профайлинга, занимали высокие посты в Полицейском управлении провинции, где происходили исчезновения. В январе 2017 года Полицейское управление провинции Кёнгидо приняло решение о создании следственной группы в связи с систематическим исчезновением женщин. Пак Хаккын возглавил работу группы, Пак Мёнчхун стал ответственным за поддержку. Детективы, входившие в состав группы, изучали материалы нераскрытых преступлений, стараясь обнаружить другие случаи исчезновений и установить возможную связь между разрозненными делами. Вскоре выяснилось, что еще один похожий случай произошел 3 января 2007 года около половины шестого вечера. В пригороде Хвасона, где располагались небольшие промышленные предприятия, пропала женщина возрастом за пятьдесят лет. Фабричные здания в том районе разделяли земельные участки и редколесья; в это время года все вокруг было пепельно-серым. Последним известным местонахождением пропавший без вести была автобусная остановка у фабрики. Ее телефон разрядился в 19:59. Новое исчезновение с автобусной остановки произошло уже 7 января на окраине Сувона. После пяти часов вечера двадцатилетняя девушка отправилась на репетицию хора, и больше ее никто не видел. По данным телекоммуникационной компании, в 17:41 из ее телефона был извлечен аккумулятор. Информация быстро просочилась в прессу, и журналисты, тоже многому научившиеся за время расследований преступлений Ю Ёнчхоля и Чон Намгю, сделали вывод о серийности исчезновений. Особенно журналистов распалял тот факт, что местом действия был Хвасон и окрестности, ассоциировавшиеся с нераскрытыми убийствами, произошедшими двадцать лет назад. Вечерний выпуск новостей телеканала SBS от 9 января сообщил, что в Хвасоне в течение трех недель пропали три женщины. Это был первый из многочисленных репортажей о «хвасонских серийных исчезновениях». Ведущий. В Хвасоне провинции Кёнгидо одна за другой пропали три женщины. Исчезновения произошли недалеко от местности, где в прошлом совершались серийные убийства. Местные жители сильно встревожены. Репортаж Ким Хёну с места событий. Репортер. Около четырех часов утра 14 декабря сорокашестилетняя жительница Аняна по фамилии Пэ [75], закончив смену на работе, поговорила с дочерью по телефону, и после этого Пэ больше никто не видел. Через десять дней жительница Сувона, тридцатисемилетняя Пак, выйдя из дома около половины третьего ночи, не вернулась и больше не выходила на связь. Наконец, 3 января около половины шестого вечера пятидесятидвухлетняя жительница Кунпхо Пак пропала после рабочего дня по дороге домой. Телефоны всех трех пропавших без вести женщин в момент отключения аккумулятора находились в волости Пибон города Хвасон, недалеко от автомобильной дороги. Так как женщины живут в разных городах провинции и точное место их исчезновения не установлено, в настоящее время полиция считает невысокой вероятность того, что исчезновения связаны между собой <…>. Сразу за репортажем последовали телесюжеты и статьи от других программ и газет. Разумеется, преступник не мог этого не знать. Квон Ирён не раз вспоминал обыск в доме Чон Намгю, когда выяснилось, что тот хранит статью с фотографией профайлера. И Чон Намгю, и другие преступники следили за работой полиции, освещавшейся в прессе. Профайлеры продолжали собирать материалы. Одной из задач было увидеть похищение глазами преступника. Холодным январским днем Квон Ирён вышел на автобусной остановке в пригороде Хвасона, где пропала работница фабрики. Перед этим на сайте Метеорологического управления он изучил информацию о температуре воздуха, количестве осадков, времени восхода и захода солнца в день исчезновения женщины. Рядом с автобусной остановкой не было жилых домов – она находилась прямо на территории фабрики. Промышленные здания располагались на большом расстоянии друг от друга. Приехав немного раньше предполагаемого времени исчезновения, профайлер стоял на остановке и внимательно осматривался вокруг, пытаясь проникнуться атмосферой этого места. Он прислушивался к доносившимся звукам, отмечал силу ветра, запоминал особенности промышленного пейзажа. Все это видел, слышал и чувствовал и наблюдавший за жертвой преступник. Квон Ирён также побывал на автобусной остановке в Сувоне. Изучение предполагаемых мест исчезновения позволило профайлеру сделать несколько открытий. Во-первых, в те январские дни, когда пропали без вести женщины, было особенно холодно. Во-вторых, интервал между автобусами на обеих пригородных остановках оказался очень большим. Когда профайлер стоял на одной из них, проезжавший мимо водитель грузовичка, увидев мерзнувшего на остановке человека, притормозил и предложил подбросить до главной трассы. «Так вот почему они так легко садились в машину к незнакомцу», – догадался Квон Ирён, работавший с версией о похитителе на машине. Холодная погода и удаленность остановок от основных городских маршрутов делали предложение водителя более естественным и ускоряли согласие жертвы. Вероятно, похититель тоже это знал. «Значит, преступник разбирается в психологии, – думал я. – Возможно, у него дорогая машина, или же в салоне машины находится нечто, что с первого взгляда внушает доверие к водителю. Допустим, подвеска в виде креста или что-то в том же духе… К счастью, эта версия появилась на раннем этапе расследования», – вспоминает профайлер. Тем временем полиция занималась опросом работниц караоке-баров. Полицейские выясняли, не были ли там в последнее время замечены клиенты с извращенными наклонностями. Внимание детективов привлекли показания о нескольких странных гостях, однако свидетельницы, как правило, не помнили лиц. Фотороботы возможных подозреваемых составлялись с применением гипноза. Таким способом были вычислены несколько мужчин, виновных в непристойном поведении по отношению к работницам караоке-баров, однако у каждого из них нашлось алиби и связать подозреваемых с серией исчезновений не получилось. Стоит сказать, что далеко не все полицейские разделяли мнение о серийности преступлений. Некоторые считали, что исчезновение работниц караоке-баров и исчезновения женщин с остановок – две отдельные серии, а кто-то вообще отрицал связь между происшествиями. Ко Чунчхэ до сих пор вспоминает, как под лютым январским ветром профайлеры почти ежедневно выезжали в Полицейское управление провинции Кёнгидо. Если появлялся новый свидетель по делу об исчезновении той или иной женщины, то, изучив показания, взятые полицией, они говорили со свидетелем еще раз, а затем занимались полевыми исследованиями. После завершения дневной работы профайлеры отправлялись на вечернее совещание. Каждый день в десять часов вечера в полицейском отделении города Кунпхо собирались более тридцати полицейских, входивших в объединенную следственную группу по делу об исчезновениях. Ожесточенные споры, в которых детективы отстаивали свою точку зрения на вопрос о серийности преступлений, часто продолжались далеко за полночь. Потом Ко Чунчхэ развозил коллег-профайлеров по домам. На сон оставалось всего несколько часов. Ему особенно запомнилась одна из подобных ночей, когда в два часа пополуночи он вез Квон Ирёна в Сеул. «Как думаешь, они его поймают?» – неожиданно спросил начальник. «Рано или поздно поймают», – ответил Ко Чунчхэ. «Когда это произойдет, наши ночные поездки превратятся в воспоминания… Рано или поздно…» – сказал на это Квон Ирён. На служебную машину требовалось подавать заявку каждый день. Как правило, это были автомобили «Хёндэ Старекс» или «Хёндэ Аванте». Оформлять заявки было обязанностью Ко Чунчхэ. Поскольку выезжать приходилось рано утром, а возвращался Ко Чунчхэ порой на рассвете, случалось так, что он не успевал вернуть автомобиль вовремя, из-за чего молодому человеку приходилось выслушивать много нелестного в свой адрес от сотрудников НАП, ответственных за служебные машины. Холодный январь тянулся мучительно долго. Сувон, Кунпхо, Хвасон. Если на карте соединить эти три города прямыми линиями, получится перевернутый остроконечный треугольник, где Хвасон будет нижней вершиной. Происхождение названия города Кунпхо (군포) не выяснено до конца. В иероглифической записи оно выглядит как 軍浦, где иероглиф 軍 (корейское произношение: 군 [кун]) означает «войско», а иероглиф 浦 (корейское произношение: 포 [пхо]) – «берег». Возможно, название города происходит от топонима «Кунпхочхон», который встречается в исторических документах времен государства Чосон [76], но есть и другая теория. Во время Японо-китайской войны 1894–1895 годов здесь стояла маньчжурская армия, что и могло стать причиной возникновения названия. По состоянию на декабрь 2006 года в этом небольшом городе проживали около 274 тысяч человек. Туда-то и съезжались детективы, входившие в объединенную следственную группу. Полицейское отделение Кунпхо каждый вечер было заполнено людьми. Серия исчезновений или не связанные друг с другом происшествия? По воспоминаниям Ко Чунчхэ, этот вопрос стал настоящим камнем преткновения для следственной группы. Многие детективы крайне скептически относились к версии о серийности. Причиной были как недопонимание самого феномена серийных преступлений, так и желание избежать давления со стороны руководства и назойливого внимания прессы. Квон Ирён последовательно отстаивал версию о серийности. Его убежденность росла по мере того, как продвигалось изучение предполагаемых мест исчезновений двух женщин с автобусных остановок и трех работниц караоке-баров, а также мест отключения их телефонов. «Все говорило о том, что центром, вокруг которого происходили похищения, являлась трасса № 39. Все места исчезновений имели выезды на эту дорогу. И отключения телефонов пропавших без вести женщин также были зафиксированы неподалеку от трассы», – рассказывает профайлер. Однако и это не убеждало противников версии о серийности. Будущее показало, что Квон Ирён сделал верные выводы: и дом преступника, и укрытие, в котором тот готовился к преступлениям, располагались по ходу трассы № 39. Пак Хаккын, возглавлявший объединенную следственную группу, учитывал все возможности. Часть детективов под его руководством работала с версией о серийности, но другая – с версией происшествий, не связанных друг с другом. И полиция, и профайлеры выкладывались по максимуму. Полицейское управление даже обратилось за консультацией к криминальным психологам и другим гражданским экспертам, что было нетипично для полицейского расследования. Сообщение информационного агентства «Ёнхап» от 26 февраля 2007 года (автор Чхве Чханхын, Хвасон): Даже спустя пятьдесят дней у следствия по делу о серийных исчезновениях женщин в Хвасоне провинции Кёнгидо все еще нет подозреваемого. Для помощи полицейскому расследованию привлечены гражданские специалисты. Этот шаг выглядит отчаянной попыткой предпринять хоть что-нибудь после того, как поисковые операции, проверки телефонных звонков, досмотры автомобилей и прочие всенаправленные действия не принесли ожидаемого результата. Тем не менее полиция возлагает большие надежды на помощь специалистов. 26 февраля участники «открытого расследования» собрались в полицейском отделении Кунпхо, где располагается штаб объединенной следственной группы, а затем побывали на местах исчезновений нескольких женщин. В числе приглашенных оказались профессор университета Сунчхонхян, специалист по криминологии Чан Сокхон (47 лет); профессор факультета психологии университета Халлим Чо Ынгён (45 лет); профессор университета Кёнги, специалист по криминальной психологии Ли Сучжон (43 года); профессор факультета управления Корейского государственного полицейского университета Пхё Чханвон (41 год); а также трое бывших полицейских, в прошлом занимавшихся расследованием насильственных преступлений: Со Киман (67 лет), Юн Ёнмун (58 лет) и Ким Вонбэ (59 лет, в настоящее время занимается исследовательской работой в НАП). В первой половине дня эксперты изучили установленные маршруты передвижения трех пропавших без вести женщин в дни исчезновений. Начав с мест, где свидетели в последний раз видели работниц караоке-баров Пак (37 лет, Сувон) и Пэ (45 лет, Анян), а также сотрудницу фабрики Пак (52 года, Кунпхо), приглашенные специалисты проследовали до волости Пибон города Хвасон, где находились телефоны пропавших в момент отключения аккумуляторов. Участники «открытого расследования» проанализировали предполагаемое сходство трех исчезновений, а также оценили предпринятые следственные действия. В три часа дня в зале заседаний полицейского отделения Кунпхо началось совещание, на котором обсуждались заключения специалистов. «Это “открытое расследование” было устроено, чтобы услышать мнение сторонних экспертов о возможных упущениях в ходе затянувшегося следствия. Рекомендации специалистов будут использованы в дальнейшей работе», – сообщил источник из Полицейского управления провинции Кёнгидо <…>.