Графиня Лопухина сошла в гостиную, наполнив ее ароматом изысканных духов. Как и ожидала Ольга, выглядела подруга роскошно: в платье из блестящей яблочно-зеленой тафты, в оранжево-красном тюрбане с белыми перьями, в изящных атласных туфельках – хоть сейчас на светский прием. На белоснежном личике, слегка оттененном румянами, оживленно и несколько самодовольно поблескивали голубые глаза. Радостно обнявшись, подружки уселись на диван и засыпали друг друга вопросами. А затем Зинаида принялась просвещать Ольгу по части новомодных веяний. – Греческая простота потихоньку выходит из моды, – говорила она, размахивая ухоженными руками. – Теперь платья шьют более пышными. На юбке должны быть две оборки, – графиня указала на подол своего платья, – и маленькие оборочки на плечах. Воротник делается из рюшей и облегает шею. Это про дневные наряды. А фасоны бальных почти не изменились, только теперь их больше украшают цветами. И да – простенькие украшения больше не носят! Лишь бриллианты, рубины, изумруды, ну и, разумеется, жемчуг. Все это носили и прежде, но сейчас пошла повальная мода. – Значит, мне не бывать на великосветских балах, – грустно заметила Ольга. – У меня нет даже скромного жемчужного ожерелья. – Дорогая, ну как же? – Зинаида посмотрела на нее с сочувствием. – О чем твои близкие думают? Могли бы и раскошелиться для единственной племянницы. Ольга тяжко вздохнула. – Да не с чего им раскошеливаться: доходы-то с Киселевки невелики! А с моего Никольского – и того меньше. Имение сильно пострадало во время войны, дом сгорел… так же, как и наш дом в Москве. – Да, из-за этой проклятой войны многие разорились. Наш московский дом тоже сгорел, но у нас хоть имение уцелело. И с замужеством мне повезло, – глаза Зинаиды заблестели. – А все благодаря покойнице-маменьке. Это она, царство ей небесное, научила меня, как окрутить графа Лопухина. – Что готовить на ужин? – спросила Ольга, вспомнив об обязанностях хозяйки. – Ты ведь заночуешь у нас? Зина виновато улыбнулась. – Мне безумно жаль тебя огорчать, но я не могу. Я ведь заглянула к тебе только проездом: возвращалась из имения отца и не удержалась, чтобы не заехать сюда. Но теперь мне нужно спешить. – Ну вот! – Ольга не могла скрыть огорчения. – В кои-то веки встретились и сразу расстаемся! – Видишь ли, cher ami, я и так задержалась дольше, чем хотела, – пояснила Зина. – Эти старики совсем не желают понимать, что у нас, молодых, свои заботы, особенно у таких людей, как я и мой муж. Ах, Оленька, ты не представляешь, какая у меня бурная жизнь! – Графиня улыбнулась. – То и дело балы, маскарады, музыкальные вечера, спектакли. И на каждый выход нужно приготовить платье, продумать прическу. Вот, веришь ли, порой даже отдохнуть некогда! – Так погости у меня пару деньков, отдохни, – предложила Ольга. – Покатаемся на санках, на лошадях, хоть наговоримся вдоволь! Зина покачала головой. – Прости, cher ami, не могу. Не годится надолго оставлять молодого мужа одного. Петербург полон соблазнов, мало ли что может случиться. – Ты не уверена в своем муже? – удивилась Ольга. Зина рассмеялась. – Ну конечно, я в нем не уверена! Как можно быть уверенной в молодом и красивом мужчине? Нет, я в нем совсем не уверена, потому и тороплюсь домой. Так что, – она с сожалением развела руками, – пора нам прощаться. Вели подавать мой экипаж, а я пойду одеваться. Зинаида ушла и вскоре вернулась в гостиную. В сердце Ольги невольно шевельнулась зависть, когда она увидела прелестную шубку подруги из аметистового атласа с горностаевым мехом. Новомодный капор графини был также отделан горностаем и украшен страусовыми перьями. – Ну что ж, дорогая, прощай? – Зинаида обняла подругу и с чувством поцеловала. – Как приеду, тотчас напишу тебе. Подхватив юбки, графиня скрылась за дверями, и вскоре до слуха Ольги донесся шум отъезжающего экипажа. – Уехала, – с тоской промолвила Ольга. – А я осталась здесь, в этой ненавистной глуши! Петербург, спустя четыре дня Граф Евгений Борисович Лопухин возбужденно кружил по кабинету. Иногда его взгляд падал на шумный Невский проспект, и его лицо озарялось самодовольной улыбкой. Подумать! Ни один из этих людей, разгуливающих внизу, не знает того, что теперь знает он. Ни один из его светских приятелей, недругов, сослуживцев. Тайной владеют лишь двое: он и маркиз де Фурвиль. – Тысяча чертей! – воскликнул Евгений, потирая руки. – До сих пор не могу поверить в такую удачу. Вот уже второй день я чувствую себя так, как, должно быть, чувствовал себя ваш Наполеон накануне взятия Тулона. Миллион золотом и бриллиантами! Тут есть от чего потерять голову. – А вот этого, мой любезный граф, как раз и не следует делать, – с усмешкой возразил де Фурвиль. – Ваша голова, а точнее, ваш ум и ваша смекалка нам скоро понадобятся. Не забывайте, что главный успех предприятия зависит от вас. Ибо без вас, – маркиз незаметно поморщился, – отыскать сокровища Бонапарта мне будет нелегко. Собственно, потому я и решил поделиться с вами своей тайной. – И вы не прогадали, маркиз, – заверил Евгений. – Посудите сами: кто, кроме меня, может приехать в Смоленскую губернию и начать поиски сокровищ, не вызвав подозрений? Я и только я! И я вам объясню, почему. Он опорожнил наполненный вином бокал и снова повернулся к маркизу. – Во-первых, я хорошо знаю смоленскую дорогу и расположенные на ней именья. Во-вторых, в восемьсот двенадцатом году мой полк буквально шел по пятам убегающего Наполеона, и мне известны места его остановок. И, в-третьих, – он красноречиво помолчал, – именно в этих краях находится имение подруги моей жены, а также имение ее дядюшки, где эта молодая особа сейчас проживает. А как вы сами только что рассказали мне… – …Награбленные Бонапартом сокровища зарыты в одном из этих имений, – закончил за него де Фурвиль. – Под музыкальным павильоном, в парке одного из них. – Под музыкальным павильоном, – задумчиво произнес Евгений. – К несчастью, такие павильоны имеются почти в каждой усадьбе, даже захудалой. Это затруднит наши поиски, но не беда. Родные Ольги Чижевской охотно нас примут. С их соседями мы быстро перезнакомимся. Нас начнут приглашать на обеды и вечера, мы осмотрим усадьбы и парки и решим, как ловчее действовать. – Прекрасно, – улыбнулся маркиз. – Я вижу, я в вас не ошибся. – Наполнив опустевшие бокалы, он вручил один из них Евгению. – Итак, граф, за удачу нашего предприятия! И еще одно, – его взгляд предостерегающе блеснул. – Смотрите же, друг мой, не проболтайтесь никому о нашей тайне! Даже вашей супруге. – Ну что вы, как можно! – вскинулся Евгений. – Нужно быть последним болваном, чтоб довериться женщине в столь серьезном деле. Да еще жене! Если мы найдем тот сундук, от нее нужно будет скрывать, что я стал богаче, – он лукаво подмигнул де Фурвилю и поднял бокал. Проводив гостя, Евгений принарядился и поехал в театр. Давали балет – по уверениям театральных критиков, что-то новое и оригинальное. Но Евгений интересовался не балетом, а одной из танцовщиц: прелестным хрупким созданием, на которое он положил глаз. В этот раз красавица оказалась сговорчивой, и щедрость графа Лопухина была так же щедро вознаграждена. Скупясь на гостиницу, Евгений привез танцовщицу домой. Ночь удалась на славу… Однако пробуждение получилось кошмарным, ибо проснулся Евгений от воплей своей супруги. – Мерзавец, гнусный обманщик! – восклицала Зина, бегая возле кровати и норовя дотянуться до забившейся в угол танцовщицы. – И это награда за мою любовь?! Я лечу в столицу, не зная ни отдыха, ни сна. Обижаю старика отца, огорчаю любимую подругу. И что же я вижу? Мой муж изменяет мне! Да еще где, где?! В супружеской спальне! На той самой кровати… – не договорив, она яростно поддала ногой домашние туфли Евгения и выбежала из комнаты. «Вот уж не повезло, так не повезло, – в глубочайшей досаде думал граф. – Так опрохвоститься перед женой, да еще в столь важный момент. Придется постараться, чтобы Зина сменила гнев на милость. Иначе не видать мне поездки в Смоленскую губернию, как своих ушей». Однако время шло, а примирения не происходило. Зинаида не стала посыпать голову пеплом и отказываться от светских развлечений. Но разговаривать с мужем не желала. Затаила на него злобу. И как будто презирать начала! Это было скверно. И странно! Евгений и раньше понемногу изменял жене. И ему казалось, что Зина догадывается, но не ревнует. Ведь Евгений не крутил романы со светскими дамами! Только танцовщицы, содержанки да горничные – что тут ревновать? Но то ли Зина не знала о его прежних шалостях и сейчас была оскорблена, то ли ей шлея попала под хвост. Так или иначе, мириться она не желала. Глава 2 После визита подруги Ольга почувствовала себя совсем плохо. Жизнь в сельской глуши, лишенная мало-мальски значительных событий, показалась ей невыносимой. Но главное, ей вдруг так отчаянно захотелось в Петербург, что хоть волком вой. «Но что же мне делать? – с тоской спрашивала она себя. – Как туда попасть? Зинаида меня не приглашает, а других знакомых в столице у нас нет. И потом, даже если я приеду туда, что толку? Денег на наряды у меня нет, а раз так, ни на бал, ни в театр не поедешь». За такими невеселыми размышлениями ее и застал ближайший сосед по имению Алексей Александрович Валобуев. Несмотря на свои сорок с небольшим и склонность к употреблению горячительных напитков, Валобуев считался одним из лучших уездных женихов. Его имение, хоть и управлялось дурно, насчитывало около тысячи душ. К тому же он был бездетным вдовцом, а с единственным племянником давно разругался. Нрав он имел приятный: скромен, любезен, почтителен. Местные помещики, правда, не слишком его уважали, а один злоязычный остряк даже наградил нелестным прозвищем – «олух царя небесного». Однако это ничуть не повредило Валобуеву во мнении уездных дам. Скорее, наоборот. И все же один существенный недостаток у Валобуева имелся: он упорно не желал вступать в новый брак. Матери незамужних девиц не могли примириться с таким безобразием и делали все возможное, чтоб наставить соседа на путь истинный. И Валобуев, наконец, сдался. Он решился на повторную кабалу… И остановил свой выбор на сироте, здраво рассудив, что лучше уж оказаться под каблуком у одной женщины, чем сразу у двух. А так как единственной сиротой в округе была Ольга Чижевская, Валобуев решил присвататься именно к ней. Местные кумушки уже намекнули Ольге о намерениях Валобуева. Поэтому, когда он явился в Киселевку при полном параде, во фраке, она сразу заподозрила неладное. «Так, стало быть, это правда, – думала она, ожидая, пока Валобуев вылезет из шубы и пройдет в гостиную. – Этот нелепый олух хочет на мне жениться. Ну, и как же мне быть? Согласиться я не могу, а отказать – тетушка потом житья мне не даст. Разумеется, я откажу. Но какая выйдет морока!» Следующие два часа Ольга провела как на иголках. Сначала тянулся бесконечный обед, во время которого Валобуев так и не отважился приступить к судьбоносному разговору. Затем перешли в гостиную, и здесь тоже ничего не произошло. Наконец Анна Егоровна смекнула, что жених робеет в ее присутствии, и оставила его наедине с племянницей. «У меня есть только один выход, – рассудила Ольга, – не дать ему сделать предложение. А для этого нужно все время уводить разговор в сторону». – Итак, Алексей Александрович, – обратилась она к притихшему Валобуеву, – на чем мы прервались? Кажется, вы рассказывали какой-то анекдот? Валобуев смущенно кашлянул. – Вы ошибаетесь, любезная Ольга Михайловна. Мы говорили о переустройстве моего дома. И я хотел бы назвать причину, по которой и затеялся с ним. – Да, да, помню. – Ольга кокетливо улыбнулась и тут же поспешила направить разговор в более безопасное русло. – Но сейчас я хочу кое о чем посоветоваться с вами. Как вы относитесь к любительскому театру? Мне кажется, было бы неплохо устроить такой в нашем уезде. Тем более у нас тут совсем нет развлечений. – Вы правы, Ольга Михайловна, – кивнул Валобуев. – Развлечений в нашей глуши немного. Но только, зачем вам утруждаться? Гораздо удобнее завести крепостной театр. Выписать из Москвы знатока этого дела, и пускай обучает крепостных. А вы будете только указания давать да пьесы подбирать. – Замысел хорош, да исполнить его непросто. Столичный режиссер затребует приличное жалование, а нам такие расходы не по карману. – Расходы, конечно, немалые. Однако чего ни сделаешь… ради дамы сердца. – Валобуев приосанился и красноречиво посмотрел на Ольгу. – И если бы вы, любезная Ольга Михайловна, согласились осчастливить… – А впрочем, эта затея с театром меня несильно прельщает, – торопливо вставила Ольга. – Слишком хлопотно. И в последнее время я думаю совсем о другом. – О чем же, позвольте узнать? Ольга откинулась на спинку дивана и мечтательно вздохнула. – Я хочу поехать в Петербург. – В Петербург? – А что вас так удивляет? Ну да, в Петербург. Хочу выезжать на балы, в театры, да и просто посмотреть столицу. Ведь я еще там не была. Сижу в этой проклятой глуши, ничего не вижу. Разве хорошо? – Хм… – Вот вам и «хм»! Скучно мне здесь, вот что. Опротивело все до тошноты.