– Я не могу противиться воле тетушки, – устало промолвила Ольга. – Не могу и все. Я не завлекала Остолопова и не виновата, что он захотел на мне жениться. И потом, что изменится в твоей жизни, если я от него откажусь? Ты ведь все равно не можешь развестись с мужем и выйти за него. – Да я бы теперь не пошла за него, даже если б стала свободна. Я его презираю, ненавижу! Наконец-то у меня открылись глаза на этого человека… Нет, он мне больше не нужен. Но одна мысль о том, что он станет твоим мужем, а, значит, моим родственником, приводит меня в отчаяние. Закрыв лицо, Ирина расплакалась. Не торопясь ее утешать, Ольга терпеливо ждала, когда она выплачется. Наконец Ирина попросила у Ольги платок и вытерла вспухшее лицо. А затем посмотрела на Ольгу и сказала: – Прости, дорогая, я не должна была говорить тебе этих ужасных слов. Я прекрасно понимаю, что тебе надо выходить замуж. И не за бедняка же идти. Но и ты постарайся понять меня. Мне ведь так обидно… – Я знаю, – вздохнула Ольга. – Понимаешь, – продолжала Ирина, расхаживая по комнате, – я ведь не всегда была такая испорченная! Когда я выходила за Дениса, я и подумать не могла, что когда-то стану изменять мужу. Я хотела спокойной семейной жизни. Но все, с самого начала, пошло плохо. Она помолчала, раздумывая, стоит ли продолжать. Но эмоции переполняли ее, и она заговорила дальше: – Я думала, что Денис женится на мне по любви, но все оказалось обманом. Он женился на мне только из-за приданого, потому что родители оставили ему в наследство одни долги. Я вышла замуж за нищего… за человека, у которого не было за душой даже гроша ломаного! – Но как же? – удивилась Ольга. – А твои родители… Как они не узнали положение дел жениха? Ирина саркастически рассмеялась. – Денис очень ловко обвел их вокруг пальца. Незадолго до свадьбы он занял у одного богатого человека, из числа своей дальней родни, триста тысяч. Купил подмосковное имение. А когда мы поженились, долг пришлось оплатить из моего приданого. Вот так! Ольга ошеломленно покачала головой. – Невероятно! – только и сказала она. – Конечно, мой отец был в ужасе, когда все узнал, – продолжала Ирина. – Но делать было нечего: мы с Денисом уже были обвенчаны. Но это еще пустяки. Хуже оказалось другое: то, что мой муж не питал ко мне никаких чувств, кроме презрения. Он считал меня дурочкой, наивной и глупой. Я была ему настолько скучна, что он даже не пожелал иметь от меня детей. Наши отношения длились от силы полгода. А затем Денис перестал приходить в мою спальню, у него появились любовницы. Да! – воскликнула она с нервным смехом. – Вот уже пять лет, как я не была в постели с собственным мужем. Не правда ли, ужасное положение? – Тихо, дорогая моя, – прошептала Ольга, обнимая ее дрожащие плечи. – Боже, ты горячая! Уж не заболела ли ты? – Если бы я заболела и умерла, Денис был бы рад, – убежденно сказала Ирина. – Это развязало бы ему руки для новой женитьбы. Он мной тяготится, только притворяется заботливым. Ну? – она посмотрела на Ольгу. – Теперь ты понимаешь, почему в моей жизни появились все эти мужчины? Мне хотелось чувствовать себя привлекательной, красивой, желанной. А Остолопов… Он, как никто другой, умеет польстить женщине. Поэтому я так увлеклась им. Но сегодня с моих глаз, наконец, упала пелена. И не только из-за его предательства. Я стала свидетельницей такой гадкой сцены… – О чем ты? – насторожилась Ольга. – Что за сцена, Ирэн? Это как-то связано с Максимом? Ирина кивнула и подробно передала содержание утреннего разговора Остолопова с Максимом. Ольга схватилась за лицо и отвернулась к окну. Она уже знала, что Остолопов рассказал Максиму про помолвку. Но даже не думала, что он сообщил об этом в такой гадкой, оскорбительной форме. – Боже, – прошептала она. – Как я ненавижу этого проклятого Остолопа! Она тотчас пожалела о своих словах, но было поздно: Ирина смотрела на нее изумленно расширенными глазами. – Что? – переспросила она. – Ты сказала, что ненавидишь Остолопова? Но как же… как же тогда ты согласилась пойти за него замуж? Неужели твоя тетушка может быть такой бессердечной, чтобы принуждать тебя, потому что Остолопов богат? – Нет, – сказала Ольга. – Тетушка тут не виновата. Я сама так решила. И у меня… имелись для этого веские причины! Глава 19 На радость Ольги, Остолопов не заглядывал в Киселевку почти неделю. Но тягостный момент все-таки настал. Предупредив о своем приезде запиской, Степан Иванович явился к невесте: в новой щегольской коляске белого цвета, обитой внутри голубым бархатом и запряженной парой великолепных белых лошадей. – Вот, Анна Егоровна, – с улыбкой пояснил он, – пришлось разориться ради предстоящей женитьбы. Не возить же невесту в старом экипаже, словно купчиху. – И куда вы собрались везти мою племянницу? – спросила Анна Егоровна. Остолопов загадочно улыбнулся. – До уездного города. Нужно выбрать Ольге Михайловне свадебный подарок. – Спасибо, Степан Иванович, – отозвалась Ольга, – но я как-нибудь обойдусь. – Глупости, – фыркнул Остолопов. – Нет, моя прекрасная фея, даже не пытайтесь отказываться! Как это – моя невеста да пойдет к венцу без бриллиантов? Такого позора я никак допустить не могу. – Езжай, дорогая, прогуляйся, – примирительно сказала Анна Егоровна, – а то ты уже засиделась в четырех стенах. Делать было нечего. Безразлично пожав плечами, Ольга сходила в свою комнату за капором и шалью и села в коляску. День выдался солнечный, но прохладный. Пока проезжали полями, Ольга не ощущала холода. Но в тенистом лесу было свежо, и она плотнее закуталась в шаль, почувствовав, что начинает замерзать. Это не укрылось от Остолопова, и он попытался обнять Ольгу под предлогом того, что ее необходимо согреть. За что и схлопотал пощечину. – Ведите себя пристойно, Степан Иванович, – одернула его Ольга. – Вы мне пока не муж, а только жених. – Ох-ох-ох! Какие мы недотроги! – насмешливо протянул Остолопов. – Прямо не знаешь, с какой стороны и подступиться. – А нечего ко мне подступаться. – Так уж и нечего? – усмехнулся он. – Да-а, моя красавица! Раньше вы держались со мною гораздо любезнее. Ольга смерила его презрительным взглядом. – Раньше вы казались мне порядочным человеком. А теперь я знаю, что вы собой представляете. – Да вы никак усовестить меня норовите? – удивленно рассмеялся он. – Напрасный труд: я этакой дуростью, как излишняя щепетильность, давно перестал страдать. – Скажите лучше, что променяли христианскую совесть на наследство пасынка, – поддела его Ольга. – Так будет честнее. – Эх, Оленька! – вздохнул Остолопов. – Были б вы умней, не Максимке бы рассказали про сундук, а мне. Глядишь, дело б выгорело. А так… Пока вы там строили наполеоновские планы да тянули кота за хвост, золотишко и уплыло на сторону. – Ну а вы-то сами чего медлили, раз все знали? Остолопов сокрушенно вздохнул. – Да откуда мне было знать, что за этим сундуком столько охотников сыщутся? Знал бы – не сидел сложа руки. Ольга пристально посмотрела на него. – А откуда вы вообще узнали про клад? – Откуда? Да от управляющего моего, Патрикеева. А тот – от одного умирающего француза, бывшего наполеоновского солдата. – Интересно! А чего же тот француз сам не выкопал клад? – Да шут его знает! Спиридон говорил, что он был слегка не в себе. Потому и не указал точного места. А вы, моя красавица, от кого узнали? Небось, от пройдохи де Фурвиля? – Да, это он мне рассказал… перед смертью. – И вы доверили такую важную тайну моему пасынку! Да еще этой ветренице, Зинке Лопухиной. – Остолопов укоризненно покачал головой. – Недаром говорится про женщин: волос долог, ум короток. – Не думаю, что с вами результат был бы лучше. – В любом случае, – самодовольно заключил Остолопов, – я в накладе не остался. И добро свое сохранил, и красавицу-невесту приобрел. Он потянулся к Ольге, собираясь ее поцеловать, но она держалась настороже и проворно отодвинулась. – Еще одно подобное движение, – предупредила она дрожащим голосом, – и я выпрыгну из коляски. – Батюшки, страсти какие! – рассмеялся Степан Иванович. – Шекспир да и только! Ладно, ничего. Подождем до свадьбы, благо ждать недолго. Такой разговор, естественно, не мог улучшить настроение Ольги, и в город она приехала в самом мрачном расположении духа, которое не могло развеять даже посещение модных лавок. А лавок они объехали много. Побывали у модистки, у торговца тканями, у перчаточника, в обувном и шляпном ряду. Напоследок Остолопов велел кучеру ехать к единственной в городе ювелирной лавке. – Ну-ка, любезнейший, – важно обратился он к ювелиру, – покажи нам, что у тебя есть хорошего. После тщательного осмотра прилавка Остолопов выбрал дорогие бриллиантовые сережки в виде цветочков с подвесками. – Примерьте, моя красавица, – сказал он Ольге. – Хочу взглянуть, как на вас будут смотреться эти вещицы. – Ежели вам нравится, так и покупайте, – проворчала Ольга, – а мне все равно. Усмехнувшись, Остолопов сам вдел в Ольгины уши сережки. Затем отступил в сторону и внимательно осмотрел ее. – Недурственно, – заключил он. – Ну-ка, дайте взглянуть… Да, прекрасные украшения. Достойная оправа для такого дивного бриллианта, как Ольга Михайловна! Ольга почувствовала, как ее бросило в озноб. Порывисто обернувшись, она оказалась лицом к лицу с Максимом. Он стоял в дверях, опершись плечом о косяк и скрестив руки на груди, и пристально смотрел на нее. В полумраке помещения его глаза казались темными, как предгрозовое море. Их серьезное выражение не соответствовало играющей на губах улыбке.