– Не должна чего? – гневно возразила она. – Приносить себя в жертву ради твоего спасения? Ну, и что тогда? Остолопов обвинит тебя в убийстве Лопухина, и ты угодишь на каторгу. А я? Что будет со мной? Я скажу тебе, – она помолчала. – Я буду всегда жалеть, что могла спасти тебя и не спасла. И уже никогда не смогу стать счастливой. – Ты сможешь выйти замуж, – неуверенно возразил Максим. – За достойного, хорошего человека. – За какого достойного? – Ольга рассмеялась. – За Мухина или за Боброва? Уж лучше остаться старой девой, чем такое замужество. Максим устало провел руками по лицу. – Проклятье, – пробормотал он. – Но ведь должен же быть какой-то выход из этого кошмарного положения! – Выход может быть только один: найти убийцу Лопухина и выдать его властям. Но этого мы сделать не можем. Зато можем другое. Вернее, должны! – Ольга подошла к Максиму, положила руки ему на плечи и с отчаянием посмотрела в глаза. – Я не хочу доставаться Остолопову невинной девушкой. Ты понимаешь, о чем я? – Не совсем, – прошептал Максим глухим голосом. Ольга опустила глаза, а затем прижалась к нему и прошептала: – Я хочу, чтобы моим первым мужчиной стал ты. Сегодня… Прямо вот сейчас! Он так крепко прижал ее к себе, что у нее перехватило дыхание. Их губы наши друг друга и на короткое время слились в поцелуе. – Да, – прошептал Максим, всматриваясь потемневшими от волнения глазами в ее глаза. – Да, моя любовь… Двадцать минут спустя они были возле охотничьего домика. За это время небо затянуло тучами, и начался дождь. Привязав лошадей под навесом, Максим взял Ольгу за руку, и они побежали к домику, весело смеясь и пытаясь увернуться от дождевых струй. – Подожди! – крикнул Максим, когда они взбежали на крыльцо, и Ольга потянулась к дверям. Он придержал ее за талию и, повернув к себе, нежно поцеловал в губы. А затем подхватил на руки и, распахнув плечом дверь, занес в дом. – Вот теперь я и впрямь могу представить, что ты моя жена, – сказал он, бережно опуская ее на пол. – Тем более что этот домик – единственное жилище, которое я могу назвать полностью своим. – Правда, здесь, к сожалению, нет спальни, – с улыбкой заметила Ольга. Максим бросил на нее озорной взгляд. – Ошибаешься! Мой покойный дед строил это уединенное гнездышко не только для охоты, но и для других забав. Он провел Ольгу в уже знакомую ей комнату, увешанную охотничьими трофеями. Потом подошел к одному из покрывающих стены гобеленов, отдернул его, и перед изумленным взором Ольги предстала потайная дверь. – Сюда, – сказал Максим, открывая дверь. – Иди за мной, смелее! За дверью оказалась узкая винтовая лестница. Поднявшись по ней вслед за Максимом, Ольга попала в просторную комнату, окруженную с трех сторон высокими окнами, затененными бархатными портьерами. К четвертой стене было прислонено резное изголовье широкой кровати на низких ножках. Кровать была застелена покрывалом из темно-зеленого бархата, напоминающего лесной мох. Такой же уютный бархат затягивал стены комнаты. Потолок, пол, старинный шкаф в углу и прикроватый столик были сделаны из мореного дуба, сохранившего остатки давней позолоты. – Ну и ну! – промолвила Ольга, зачарованно рассматривая своеобразное убранство комнаты. – Настоящее любовное гнездышко! Почему ты никогда не показывал мне его? – Потому что это {любовное}гнездышко, – хитро улыбнулся Максим. – И оно не предназначено для того, чтоб его рассматривали из любопытства. Бросив на него притворно сердитый взгляд, Ольга подошла к окну. Как и весь домик в целом, окна имели готическую форму и были забраны ромбовидными решетками. Окружавшие дом деревья подступали так близко к стенам, что их ветви в некоторых местах касались оконных переплетов. – У меня сейчас такое чувство, будто я перенеслась в Средние века, – мечтательно произнесла Ольга, приоткрыв окно. – Или в фантастический мир, как в балладах Жуковского. Даже думать не хочется, что за стенами этой комнаты существует настоящий мир, полный злых людей и опасностей. – А ты и не думай, – сказал Максим, обнимая ее сзади за плечи. Его губы коснулись ее влажных волос, и он только сейчас заметил, что она промокла. Забеспокоившись, что она может простудиться, он торопливо снял с нее амазонку. Потом вытащил из шкафа соболью накидку, закутал в нее Ольгу и достал из буфета бутылку с красным вином и два серебряных кубка. – Откуда это здесь? – удивленно рассмеялась Ольга. – Ты нарочно припас для такого случая? Максим покачал головой. – Если бы я всерьез надеялся, что когда-то окажусь здесь с тобой, я бы позаботился о настоящем пиршестве. Нет, любовь моя, это еще дедовские запасы. Как известно, вино не портится от времени, а становится только лучше. – Я бы сказала, крепче, – заметила Ольга, протягивая ему опустевший кубок. – Боюсь, если выпью еще, то запьянею. Поставив кубки на стол, Максим подошел к ней и с глубокой нежностью посмотрел в глаза. – А я и без вина уже чувствую себя пьяным, – признался он, перебирая ее спутавшиеся пряди. – Только оттого, что ты рядом со мной. – Я тоже, – сказала она. И сама удивилась собственным словам и тому, что это была правда. В его глазах мелькнуло недоверие, которое сменилось такой неистовой радостью, что Ольга не удержалась и радостно рассмеялась в ответ. Она потянулась к Максиму, и он тут же заключил ее в объятия. Жаркие поцелуи осыпали ее лицо, волосы, шею. Постанывая от удовольствия, Ольга начала с упоением целовать Максима в ответ. Он глухо застонал, впиваясь губами в нежные лепестки ее губ. Его язык проник внутрь, соприкасаясь с языком Ольги, губы завладели ее ртом и принялись так страстно ласкать его, что Ольга забыла обо всем. Не прошло и минуты, как она оказалась в плену незнакомых чувственных желаний. Смущение и восторг нахлынули на нее разом. Ей вдруг стало так жарко, что она рывком сбросила накидку, а затем закрыла глаза и слегка отклонилась назад, подставляя поцелуям Максима свои обнаженные плечи. Его пылкие ласки сводили Ольгу с ума. Сердце гулко стучало, по всему телу бежали обжигающие ручьи. – Твоя, – прошептала она, крепче обнимая Максима… *** Казалось, прошла целая вечность, прежде чем Ольга пришла в себя. Глубоко вздохнув, она открыла глаза и поискала взглядом Максима. Заметив это, он быстро приподнялся и пытливо заглянул ей в глаза. – Ты точно ни о чем не жалеешь? – спросил он с волнением в голосе. Ольга покачала головой. – Нет. Напротив, я безумно счастлива, что это случилось! Лицо Максима озарилось трепетной радостью. Порывисто притянув Ольгу к себе, он осыпал ее лицо благодарными, жаркими поцелуями. – Сегодня самый счастливый день в моей жизни, – сказал он, с бесконечной нежностью глядя ей в глаза. – Пожалуй, и в моей тоже, – смущенно призналась Ольга. Он снова прижал ее к себе. Их губы соприкоснулись, сперва неуверенно, затем чуть смелее. – Не могу, хочу ласкать тебя снова, – произнес Максим. – Просто ласкать милая, целовать с головы до ног. Не знаю, как отпустить… Это выше моих сил сейчас… Когда они встали с постели, солнце клонилось к закату. Дождь давно перестал, и листья на деревьях стали совсем сухими. Надевая рубашку и чулки, Ольга вдруг отчетливо почувствовала голод. – Боже мой, – проговорила она, выглянув в окно, – интересно, сколько времени мы уже находимся тут? Надо возвращаться домой, иначе меня бросятся искать. Не отвечая, Максим подошел к ней и помог надеть амазонку. Затем быстро оделся сам. Плеснул в кубок вина, выпил, глядя в окно. – Я думаю, тебе не стоит меня провожать. – Ольга посмотрела на него, обеспокоенная его упорным молчанием. – Если нас кто-то увидит, могут пойти слухи… Ну что ты молчишь, Максим? – не выдержала она. – Ты ведешь себя так, будто я чем-то обидела тебя. А еще говорил, что сегодня самый счастливый день в твоей жизни. Он подошел к ней и рывком притянул к себе. Их взгляды встретились, и Ольге показалось, что у нее сейчас разорвется сердце. – Максим, пожалуйста… – прошептала она умоляющим голосом. – Ты хоть понимаешь, что теперь я просто не смогу без тебя? – глухо проговорил он. – Ты это понимаешь? – Максим… – Ну что Максим, что? – отойдя от нее, он прошелся по комнате и снова остановился напротив. – Умоляю тебя, бежим со мной. Завтра! Пока нас хватятся, мы будем уже далеко, а там, как окажемся за границей, махнем в Англию. Я прожил там целый год, я найду возможность добыть денег нам на прожитье. – Но это невозможно, – возразила Ольга несчастным голосом. – Остолопов тотчас заявит властям, и нас схватят! – Не схватят, если сделать все по уму. – Ради бога, Максим! Перестань меня терзать, мои силы и без того на исходе! – И все-таки, мы могли бы попытаться, – упрямо повторил он. – Но для этого, для того, чтоб решиться на такой отчаянный шаг… – Что? – машинально спросила Ольга. – Для этого женщина должна по-настоящему любить мужчину, – горько усмехнулся Максим. – А ты меня все-таки не любишь. Ольга не ответила, только незаметно вздохнула и снова отвернулась к окну. Да и что она могла отвечать? Она и сама не знала, любит его или нет. В последнее время на нее столько всего навалилось, что было не до копаний в своем сердце. И потом, какая теперь разница?! Она все равно выходит за другого, это уже решено. – Ну что, едем? – угрюмо спросил Максим. – Да, да, – промолвила Ольга, стараясь не встречаться с ним взглядом. *** Максим все же проводил Ольгу до Киселевки. Расставшись с ней, он не сразу поехал домой. Где-то пару часов он кружил по лесу, размышляя над тем, что произошло с ним за последнее время. И, наконец, принял непростое решение. Он должен бежать за границу. Один, без Ольги, и притом, как можно скорее. Завтра же обсудить все с Сергеем, занять у него денег и той же ночью бежать. «В конце концов, – невесело рассуждал он сам с собой, – моя жизнь в Англии будет ничем не хуже той, что предстоит мне в России. У меня остались там знакомые, которые помогут на первых порах. К тому же я прибуду туда не с пустым кошельком… Да, это единственный выход! Если моя затея удастся, Ольге не придется становиться женой Остолопова. Я должен рискнуть ради нее!» Когда он подъехал к дому, было уже темно. Пройдя через неосвещенный вестибюль, Максим направился к лестнице, но внезапно остановился, услышав голоса из гостиной. Один голос Максим узнал сразу: он принадлежал Ольгиной кузине. А второй… Это был не голос Остолопова. В гостиной вместе с Ириной находился кто-то другой. Вскоре Максим узнал этот голос. Он принадлежал Спиридону Патрикееву – человеку, которого Максим терпеть не мог и который точно также относился к нему, хотя и не выказывал неприязни слишком явно. Но странным было не то, что Ирина снизошла до беседы с человеком низкого звания: однажды Максим уже видел, как она разговаривала с управляющим. Странным показалось другое: то, что Патрикеев усиленно оправдывался перед Ириной.