– Ну, ей-богу, сделал все, что мог, – говорил он с непонятным надрывом. – В лепешку разбился ради вас, милая моя. Да разве ж я виноват, что все так паршиво обернулось?! – Замолчи, несносный человек, – раздраженно процедила Ирина. – Заладил одно и то же, как попугай. Ты лучше скажи, что мне теперь делать. Неужто… неужто уезжать?! Нет, это невозможно. Я все потеряла и ничего не получила взамен. Дениса не примут на службу, и нам предстоит жить в Москве. И даже не в Москве, а в деревне, потому что он твердо намерен отправиться в наше имение. – Как, прямо сейчас? – расстроено спросил Патрикеев. – Да, – сказала Ирина. – Считает, что нам неудобно продолжать гостить в Киселевке. Требует отъезда… А кто во всем виноват?! – Да разве ж это я виноват? – тихо возразил Патрикеев. – Вы же сами так хотели, сударыня! Я ведь только следовал вашим указаниям. – Я так на тебя наделась, – сердито прошипела Ирина. – А ты… – Голубушка моя! – взмолился Патрикеев. – Да что же я мог поделать? Я ведь не ясновидящий. Откуда мне… В этот момент половица под ногами Максима предательски скрипнула, и Патрикеев затих. Не дожидаясь, пока его присутствие обнаружат, Максим распахнул двери и вошел в гостиную. – Добрый вечер, сударыня, – сказал он, подходя к Ирине и наклоняясь к ее руке. – Какими судьбами опять в наших владениях? – Хотела увидеться с вашим отчимом, – пояснила она чуть дрожащим голосом. – Поговорить напоследок. Да, похоже, только зря приехала. – А что, Остолопова нет? – Уехали-с, Максим Петрович, – пояснил Патрикеев. – После обеда велели заложить коляску и отравились в Валобуевку, навестить захворавшего друга. Да что-то все никак не воротятся! – Ясно, – кивнул Максим. – А ты, значит, развлекаешь вместо него гостью? – Это я попросила Спиридона Митрофановича составить мне компанию, – торопливо пояснила Ирина. И прибавила по-французски: – Во всяком случае, это лучше, чем сидеть одной. Максим посмотрел на Ирину. Затем перевел взгляд на Патрикеева. И почувствовал, как комната начинает кружиться перед глазами. Странная, полубезумная мысль мелькнула у него в голове. Настолько нелепая, что при других обстоятельствах он бы посмеялся над ней. Ему показалось, что плутовская физиономия Патрикеева имеет определенное сходство с лицом Ольгиной кузины. Лица обоих имели форму сердечка, с небольшим ртом и длинноватым носом. И глаза… У Ирины были точно такие же глаза, как у Патрикеева: серые, слегка навыкате и необычайно подвижные. Но главное – волосы! У обоих был почти одинаковый оттенок рыжих волос. У Ирины – темнее, но не сильно. «Что за наваждение?» – озадаченно подумал Максим. Он закрыл глаза, затем снова открыл их и внимательно посмотрел на управляющего, а потом на Ольгину кузину. Впечатление осталось прежним. – Что с вами, князь? – встревожилась Ирина. – Почему вы так странно на меня смотрите? – Что? А, да нет, ничего, – пробормотал он. – Точнее, есть причина. Он придал своему лицу выражение торжественной мрачности. – Сударыня! Вы, должно быть, не знаете, потому что от вас это скрыли… В общем, мы с вашим супругом дрались на дуэли! – Ах, это! – облегченно выдохнула Ирина. – Да, я знаю. И поражена до глубины души. Как вы только могли? Что такого сделал вам Денис, что вы захотели убить его?! – Я полагаю, вам лучше спросить у него, – уклончиво ответил Максим. Ирина сокрушенно вздохнула. – А вы думаете, я не спрашивала? Я пыталась добиться объяснений! Но он упорно молчит. Может быть, вы соизволите объяснить мне, в чем дело? – Простите, мадам, но я не могу удовлетворить ваше любопытство, – ответил Максим с деланно виноватой улыбкой. – Потому что, если господин Жеребов не желает говорить об этом, я тоже должен молчать. Впрочем, – прибавил он, – ничего особенного не произошло. Так, немного повздорили. – Немного повздорили, – возмущенно повторила Ирина. – Да у меня слов нет! – И обернувшись к Патрикееву, который все еще находился тут, сказала: – Сделайте одолжение, Спиридон Митрофанович, велите седлать мою лошадь. Я немедленно уезжаю. И ноги моей здесь больше не будет. – Что-нибудь передать Остолопову? – спросил Максим. – Не стоит. А впрочем, да, передайте. Передайте ему, что я презираю его всей душой и желаю, чтобы молодая жена поскорее наставила ему рога! – язвительно рассмеявшись, Ирина взмахнула юбками и вышла из гостиной. Оставшись один, Максим первым делом велел подать ужин. Затем закурил сигару и несколько минут сосредоточенно расхаживал по анфиладе парадных покоев. Потом позвонил горничной и попросил позвать к нему старую кухарку, служившую еще его покойному деду. – Послушай, Татьяна Никаноровна, – обратился он к старушке. – Скажи мне, что тебе известно про нашего управляющего? – Про Спирьку прохвоста? – переспросила кухарка. – Да что ж про него рассказывать, батюшка! Хитер, как лиса, жаден, пронырлив, умеет втираться в доверие к господам. – А давно он получил вольную? – Какую вольную, батюшка? – удивленно переспросила старушка. – Никакой вольной он не получал. – А что, разве он все еще крепостной? – удивился Максим. Татьяна Никаноровна рассмеялась. – Помилуйте, барин, да он отродясь не был крепостным! Свободный он, от самого рождения свободный. Да к тому же, не из местных вовсе. – Да ты что? – встрепенулся Максим. – А как же он тогда попал в Знаменское? – Так отчим ваш из Москвы его выписал. Кто-то присоветовал ему, мол, хороший, умный человек, грамоте и конторскому делу обучен. Ну, он и принял его на службу – взамен прежнего управляющего, помершего в конце войны. Хотел было немца нанять, да немец высокое жалование запросил. А Спирька и за небольшую плату согласился служить. Да что ему жалованье! Он, поди, уже столько добра наворовал, что до конца дней хватит. – Так, значит, он московский, а не местный, – уточнил Максим. – Воистину так, батюшка. Да и не похож он на мужика. Это для вас, господ, все едино, а нам, дворовым, такие отличия сразу в глаза бросаются. Отпустив служанку, Максим снова закурил сигару и принялся размышлять. Так он и просидел до рассвета. Поспал пару часов, наскоро позавтракал и поскакал в Валобуевку к Сергею. Глава 22 В день Ольгиной свадьбы Жеребов проснулся от настойчивого стука в дверь. Натянув халат, он выглянул в коридор, и горничная тут же протянула ему письмо. – Простите, что разбудила вас, барин, – виновато промолвила она, – но тот господин, что привез записку, наказывал передать вам ее немедленно. Недоуменно пожав плечами, Денис Анатольевич вернулся в комнату, сел в кресло и развернул письмо. «Многоуважаемый мсье Жеребов! – писал по-французски неизвестный адресат, – я пишу вам это письмо, повинуясь чувству христианского долга, а также самого глубокого и искреннего сочувствия к вашему несчастному положению – положению обманутого мужа! Пребывая в блаженном неведении, вы даже не подозреваете, что ваша супруга с самого первого дня приезда в именье кузины наставляет вам рога. Притом, они уже так разрослись, что стали заметны для всех в нашем уезде, кроме одного вас. Скажу вам напрямик: над вами откровенно смеются. И сегодня, на свадьбе кузины вашей супруги, будут смеяться сильнее, ибо любовник вашей супруги никто иной, как господин Остолопов. Да, сударь! Тот самый Остолопов, к которому вы не раз ездили в гости, и с которым не далее, как сегодня, собираетесь пировать за одним столом. И это вместо того, чтобы вызвать его на дуэль и убить! Но спешу вас предостеречь: ежели вы, распалясь праведным гневом, все-таки решитесь бросить обидчику вызов, то из этой затеи ничего не выйдет. Остолопов прикажет слугам выгнать вас вон, как уже однажды случилось с другим обманутым им мужем некой легкомысленной особы. Поэтому, если вы не хотите подвернуться жестоким насмешкам, вам остается одно: без промедления покинуть наши края, а затем дождаться благоприятного случая и отмстить за поруганную честь. Рискну предположить, что вы не поверите содержанию этого письма, сочтя его клеветническим наветом. В таком случае я советую вам обратиться к графине Лопухиной или даже к самой мадемуазель Чижевской. Уверяю вас: эти дамы прекрасно осведомлены о проделках вашей супруги, да еще и покрывают ее! Ваш благожелатель». Перечитав письмо еще раз, Денис Анатольевич в бешенстве швырнул его на пол, а затем поспешно оделся, поднял письмо и бросился в комнату Зины. Она почти сразу открыла ему дверь. Не говоря ни слова, Жеребов ворвался в комнату и протянул ей письмо. – Вы знали об этом, графиня? – спросил он минуту спустя. – Да, – Зина опустила глаза. – То есть знала, что… Ирина иногда навещает месье Остолопова. Но ведь это еще не повод, чтобы обвинять ее в супружеской измене! Жеребов топнул ногой в приливе досады и гнева. – Не повод? То, что жена тайком от мужа ездит с визитами к холостому мужчине?! – Возможно, все гораздо невиннее, чем вам кажется, – осторожно заметила Зина. – И речь идет о простом дружеском общении. Ведь они знакомы с давних пор. Их дружба началась еще до войны, когда вы служили в Петербурге и жили с Ириной там… – Довольно, – оборвал ее Жеребов. – Не пытайтесь выгораживать эту мерзавку. Я знаю свою жену лучше вас и все понял. – Бог мой, что вы собираетесь делать?! – испуганно воскликнула Зина. – Ведь сегодня свадьба! Вы не можете устроить скандал в такой день. – Не тревожьтесь, сударыня, – сухо обронил Жеребов, – я не собираюсь омрачать свадьбу Ольги Михайловны. Но мы с женой тотчас уезжаем. – Как? Прямо сейчас, до венчания? – Нет, я буду ждать, когда ваши всевидящие соседи начнут хохотать мне в лицо! – гневно вскричал Жеребов, направляясь к двери. Закрыв за ним дверь, Зинаида взволнованно прошлась по комнате. Затем подошла к столу, быстро написала записку и позвонила горничной. – Отнеси куда следует, скорее! – велела она, выпроваживая девушку из комнаты. Потом посмотрела на часы и начала не спеша одеваться.