– Я ведь до той истории только травку курил, – медленно продолжил Кислый. – А когда вернулся, стал прям обкуриваться – иначе не спалось. Ну и в сентябре уже первый раз «вмазался» герычем. Так и живу с тех пор. «Живёт ли» Планировал работать – как раз устроился в солидную организацию, и писать кандидатскую, но уже в октябре понял, что «не успевает». Науку забросил, решив сосредоточиться на «зарабатывании денег», но в январе остался без работы – поймали «вмазывающимся» в туалете. Директор компании, человек старой закалки, с нулевой толерантностью к наркоманам, не только выкинул Кислого, но позаботился о том, чтобы об инциденте узнал весь Иркутск, что поставило крест на получении столь же престижной должности в IT. – Да что мы всё обо мне? Ты, говорят, в гору пошёл? – Кто говорит? – удивился он, поскольку нынешний круг общения Кислого был столь же далёк от его, как Земля от Галактики Андромеды. Непересекающиеся множества. А в следующий миг сообразил, что Кислый продолжает общаться с сообществом и теми друзьями, что не отвернулись. Цепляется за любую возможность оставаться в нормальной среде и от них узнаёт новости. – Город у нас хоть и большой, но всё равно маленький, – рассмеялся Кислый. – Всё видно, как на ладони, а если кому не видно – другие расскажут. Да ещё от себя добавят, лишнего наплетут… Ты вот на похоронах Зебры не был. – Я на той неделе в Москве работал, никак не мог в Иркутске быть, – медленно ответил он. – Да и не был я с Зеброй так близко знаком, чтобы на похороны ходить. – А она тебя любила, – вдруг сказал Кислый. – Что? – Он вздрогнул. От неожиданности. – Видно это было. Наверное, всем, кроме тебя, видно. А он вдруг почувствовал, что уверенность, с которой он вошёл в шалман, его покидает. И захотелось выпить мерзкого, многократно разведённого пива из пластикового стакана. – Ты, Кислый, молчишь-молчишь, а потом вдруг такое скажешь, что глаза на лоб лезут, – коротко хохотнул он, пытаясь вновь взять себя в руки. – И выясняется, что ты всё вокруг видишь. – Вижу, – не стал отрицать Кислый. – И как это получается? – Получается, потому что меня не замечают. Ведь я кто? Просто Кислый, который никому особенно не интересен. И незаметен. Ты не поверишь, сколько раз я оказывался свидетелем разговора, а люди даже не понимали, что я слышу всё, что они произносят – они меня не видели! – Как в кино, – хмыкнул он. – Лучше, потому что взаправду. – Кислый помолчал. – Вы с ней встречались? – После той истории… нет. На похоронах Рины виделись. – Он прищурился: – Почему ты спросил? – Да, в общем, просто так, – пожал плечами Кислый. – Родители её сказали, что Зебра бегала к кому-то, но не говорила к кому. Своей жизнью жила. Но кто-то у неё точно был, только этот «кто-то» не помог ей с тем дерьмом справиться. – Почему ты решил, что она ко мне бегала? – Потому что Зебра тебя любила, – почти равнодушно произнёс Кислый. – Говорил ведь. И непонятно, что сильнее бьёт в душу: слова или равнодушие? Деланное равнодушие, потому что Кислый неровно дышал в сторону Зебры, и говорить о том, что девушка любила другого, ему наверняка было тяжело. Даже сейчас тяжело. – С чего ты взял? – хмуро спросил он, отчаянно жалея, что приехал в шалман на машине. – Видел. – Ерунда. – Не ерунда. Когда девчонка любит, она смотрит по-особенному – всегда на тебя, даже когда не на тебя. Я с ней говорю, но понимаю, что смотрит она на тебя, только на тебя. Зебра так на тебя смотрела, глаз не сводила. А ты – с Рины. И сейчас её вспоминаешь: Рину, которая нас прокляла, а не Зебру, которая тебя любила. Ты Рину вспоминаешь. – Кислый допил пиво и знаком велел неряшливой официантке повторить. – Чем она вас брала? – Может, ведьмой была? – непроизвольно вырвалось у него. Думал увидеть в ответ кривую усмешку, а увидел грустную: – Похоже, другого объяснения нет, – согласился Кислый с таким видом, будто размышлял над этим вопросом несколько месяцев и, сопоставив опытным путём подтверждённые факты, пришёл к единственно возможному выводу. – Но если Рина была ведьмой, то почему не спаслась? – Потому что таким было её наказание, – подумав, предположил он. – За то, что ведьма. – Тебя она тоже прокляла перед смертью? – Вопрос был вызван тем, что он никак не отреагировал на оброненное чуть раньше замечание. Отрицать не имело смысла. – Сказала, что ненавидит. – Веришь в это? – В проклятие или ненависть? Кислый рассмеялся – искренне весело, как всегда раньше и как ни разу с начала разговора. Рассмеялся и ответил: – Начнём с простого: в её ненависть веришь? – Да, – без колебаний ответил он. При этом знал, что удивит. – Почему? – растерялся Кислый. – Потому что в тот момент Рина ненавидела всех, абсолютно всех, кому выпало жить дальше. И это было правдой. – Но ты её не осуждаешь? – Осуждать Рину имеет право только тот, кто был в её ситуации, но повёл себя иначе. – Он не сказал «лучше», потому что не хотел даже в мелочах оскорблять память девушки. – А я в её ситуации не был. К счастью. Поганого пива он больше не хотел, зато задумался о хорошей, качественной водке. Грамм сто пятьдесят. Залпом. Не здесь, конечно, откуда в дешёвом наркоманском шалмане взяться хорошей водке? Да и за рулём… Зато рядом с домом есть хороший ресторан, в него и придётся зайти. Обязательно придётся. Сто пятьдесят. Залпом. А закусить только после следующих пятидесяти. – Ты очень хорошо сказал, – произнёс Кислый после очень долгой паузы. – Я не ожидал, что ты так скажешь, и хочу извиниться: и за то, что не ожидал, и за то, что вообще об этом заговорил. – Мы не могли об этом не заговорить. – Очень хотелось курить и на улицу, на свежий воздух. – Теперь переходи к сложному вопросу. – Уверен? – Мы должны поговорить обо всём. – Пожалуй… но пойдём, покурим. – Кислый то ли понял, то ли догадался, чего не хватает собеседнику, и поднялся из-за стола. Но на всякий случай уточнил: – Просто покурим. – А столик не займут? – пошутил он. – У меня абонемент. Они вышли на задний двор – идти на улицу Кислый отказался, и закурили. – А в проклятие веришь? – Нет. – Почему? – Если у Рины не было сил на то, чтобы жить, откуда у неё силы на проклятие? Да ещё такое сильное. – Вижу, у тебя на каждый вопрос есть ответ… много об этом думал? – Почти каждый день думаю. – Вот и я… – Кислый жадно затянулся. – И что надумал? – Надумал, что мыс не только Рину убил, но и Зебру. – Плохо думал, – не согласился Кислый. – Рина умерла, потому что срок её пришёл, а вот Зебра, да – из-за поездки. Из-за Рины. Зебру та история крепко накрыла, сама не своя ходила. Её родители в «дурку» собирались определять, но не успели – на пару дней не успели. Хотя говорили, что она не против. Но, видимо, что-то у неё в голове переклинило. – Накрыла история… – тихим эхом повторил он, разглядывая тлеющую сигарету. – Всех накрыла. И тебя тоже, хоть ты и стараешься виду не показывать. – Как же ты тогда догадался? – попытался пошутить он. – Видно, – серьёзно ответил Кислый. – Ты храбришься, пытаешься вести себя уверенно, но выглядишь дерьмово. Давно на себя в зеркало смотрел? 17 августа, среда