Часть 51 из 91 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Действительно, интересно, – согласился Владимир. – Я этот момент совершенно упустил из виду.
– Значит, будем разбираться по старинке, – резюмировал Вербин. – А теперь скажите, кто, по-вашему, выжил?
– Кейн и Доктор, – сразу ответил журналист. – Рина умерла от рака, Зебра повесилась, у Кислого случился передоз. Остаются Доктор и Кейн.
– Что даёт вам основания думать, что они живы? Насколько я помню, вы в то время были уже далеки от сообщества.
– Я знаю людей, которые присутствовали на похоронах трёх других участников экспедиции. И не слышал о похоронах этих двоих.
– Ответ настоящего полицейского.
– Или настоящего журналиста.
– Или так.
– Давайте уже закажем горячее? – предложил Владимир. – А то они скоро кухню закроют.
– Давайте, – пробормотал Феликс, уставившись в блокнот, в который вписал пять ников. А затем поставил кресты напротив трёх из них. – Значит, Доктор и Кейн… Доктор и Кейн…
* * *
Мужчина, которого Шумахер и Бочка знали под псевдонимом Каин, вернулся в кресло, сделал маленький глоток коньяка из пузатого бокала – не забыв, конечно же, насладиться ароматом выдержанного напитка, посмотрел на раскрытый ноутбук и вздохнул. Он знал, что нужно сейчас делать, какой файл открыть и что посмотреть. Он понимал, что должен это сделать, но не испытывал никакого желания.
Потому что догадывался, а может – в глубине души точно знал – что увиденное не доставит ему радости.
Рассказ Шумахера и Бочки не был путаным и складывался в классическую картину «Хотели как лучше – получилось как всегда». Авторы – два молодых дегенерата. У одного взыграло, второй не смог остановить приятеля. Бывает? Бывает. Каин прекрасно понимал, что ни одно предприятие в мире не обходится без ошибок, тем более – предприятие, связанное с людьми. Тем более, если это предприятие – секта, призывающая адептов плевать на условности и запреты. Как ни старайся, какие наводящие вопросы ни задавай, как ни готовь человека, шабаш ударит по нему крепко. И хотя до сих пор Каин действовал без осечек, все подобранные им кандидаты остались в его маленьком сообществе, он понимал, что однажды кто-то уйдёт и больше не появится. И был к этому готов.
Кроме того, Бочка и Шумахер ничего не нарушили – он не запрещал им приводить в зал новичков, полагая это само собой разумеющимся правилом, и стал жертвой собственного неумения подробно проговаривать запреты. Парни не сказали об этом прямо, но по их тону Каин понял, что Бочка и Шумахер держат этот ответ в голове, и потому не стал на них давить.
Но почувствовал, именно почувствовал, что помощники что-то недоговаривают.
Сам рассказ Каин принял, однако то, как помощники вели себя на встрече, ему не понравилось. Они были слишком беспокойны. Внутренне. Но это была не Иудина нервозность – человека, совершившего предательство, а тщательно скрываемый трепет нашкодивших детей. Бочка и Шумахер лгали ему, лгали, пытаясь что-то скрыть. Сначала Каин решил, что они волнуются из-за бегства новичков, но ближе к концу разговора заметил, что даже после головомойки и закрытия темы неудачного приглашения парочки напряжение парней не оставило. Стало слабее, но сохранилось. Было что-то ещё, о чём они не рискнули рассказать лидеру. Что-то важное.
– Не хотите рассказывать – не надо. Сам посмотрю, что у вас случилось.
Как и любой дальновидный руководитель, Каин рассказывал подчинённым не обо всём, поэтому Шумахер и Бочка понятия не имели о том, что зал оборудован четырьмя скрытыми видеокамерами, расположенными так, чтобы снимать происходящее с разных ракурсов. В своё время Каин не поскупился, поставил камеры с хорошей оптикой, которые автоматически начинали запись при включении настенных светильников. К накопителю камеры подключались старым, самым надёжным способом – по проводам, и не имели выхода в Сеть. С одной стороны, неудобно, поскольку приходилось ездить за жёстким диском; с другой – полная гарантия того, что не влезет посторонний.
Поездка тоже принесла пользу – Каин лично убедился, что зал не «пасут» полицейские.
– Что же у вас произошло? – пробормотал он, запуская видеофайл с последнего шабаша. С того, который состоялся тринадцатого числа и был прерван бегством новичков. – Что пошло не так?
Каин сделал ещё глоток коньяка.
Они собираются. Первым появляется Шумахер – кто бы сомневался! – через несколько секунд в кадре оказывается Бочка. О чём они говорят, Каин решил пока не уточнять: если из событий не станет ясно, что произошло, тогда можно вернуться и послушать, а пока он поставил видео на ускоренный просмотр. Ангелина и Кристина, здороваются, уходят в раздевалку. Переодеваются. С ними молоденькая, очень красивая девушка. Раньше Каин её не видел и потому определил как Свету. К Шумахеру и Бочке присоединяется рослый парень, допустим, Ляпа. Болтают. Ляпа несколько скован, но только потому, что Бочка и Шумахер для него авторитеты. Игорь и Юля. Девчонка Ляпы тормозит в раздевалке, Ляпа идёт за ней… Вот они выходят, в таких же, как у всех, балахонах. Начинается церемония. Чаша по кругу. Поведение обыкновенное, какое должно быть. Вторая чаша…
Иногда Каин пересматривал записи для удовольствия, внимательно разглядывая шабаши со всех ракурсов, но сейчас у него была конкретная цель и он заставил себя отрешиться, смотреть видео без эмоций, исключительно для того, чтобы понять причину волнения Шумахера и Бочки.
Новенькая девочка на алтаре, действительно красивая… отталкивает Ляпу… бежит…
«Эх… им просто не хватило дозы. Видимо, первый глоток был один и маленький…»
Новички убегают, Бочка и Шумахер бросаются следом, Игорь, Юля, Ангелина и Кристина остаются одни. Растерянно переговариваются. Игорь и Юля начинают собираться. Конец фильма.
«И что? Что-то произошло во время преследования? Их кто-то заметил? Но почему они молчат?»
Каин вновь пригубил коньяк и понял, что допустил ошибку – следил за новичками, их искал взглядом в первую очередь, за их действиями внимательно наблюдал. Но о том, что сделали Света и Ляпа, ему и так рассказали в подробностях. А значит, причина нервозности помощников не в них.
Точнее, не только в них.
Он вновь запустил файл и снова не стал слушать. С помощью ускоренного просмотра добрался до начала церемонии, здесь пустил обычную скорость и почти сразу воскликнул:
– Есть!
Поставил видео на паузу, внимательно рассмотрел картинку, убедился, что не ошибся, громко выругался, откинулся на спинку кресла и сделал большой глоток коньяка.
Бочка фотографировал происходящее.
Это нарушение тоже проходило по разряду ожидаемых. Каин наложил строжайший запрет на съёмку в зале, понимая, что в противном случае кадры рано или поздно утекут в Сеть, но прекрасно понимал, что ребята слишком привыкли к медиа и едва не лопаются от запрета. Однажды они должны были его нарушить…
И вот, однажды наступило.
«По всей видимости, они решили подстраховаться и сделать компромат на новичков – чтобы не сбежали. Это разумно. И скорее всего, так и было. Но почему они промолчали об этом? Боялись разозлить меня ещё одним нарушением? На этот раз – реальным нарушением приказа, за которым должно последовать наказание. Вряд ли, учитывая, как развивались события, наличие компромата стало бы большим плюсом, продемонстрировало мне их предусмотрительность… Тогда что? Получается… – Каин мягко провёл пальцем по подлокотнику кресла. – Получается, у них нет ни фото, ни видео. С фотоаппаратом что-то случилось… Они его потеряли, когда бегали за новичками. Что с ним ещё могло случиться?»
Каин громко выругался, поднялся, налил вторую порцию коньяка, подошёл к окну и остановился, бездумно разглядывая соседние дома. Ещё видные, несмотря на сгустившиеся сумерки.
«На кой ляд я вообще связался с этими имбецилами?»
Тратит своё время, нервы, деньги… оснащение зала потребовало больше средств, чем он ожидал, однако останавливаться было поздно и он довёл дело до конца. Но самое главное – риск. Да, Каин принимал все возможные меры предосторожности, был уверен, что они дают результат, но понимал, что риск всё равно велик. Организация секты сделала его уязвимым, но он…
Он не мог не быть лидером.
Пытался изо всех сил, однако не сумел остаться очень сильным, но незаметным человеком. Несмотря на всю свою волю, не смог обойтись без ощущения главенства над собственной стаей. Не мог отказаться от взглядов – уважительных, трепетных, восхищённых, почтительных… Не мог отказаться от власти. Заставлял себя изо всех сил, но не справился.
Ему были необходимы последователи и поклонники.
И теперь Каин пожинал плоды капитуляции перед самим собой.
Что делать?
«Что случится, если фото окажется в полиции? Ничего. Интернет пестрит подобными кадрами – вбей запрос в поисковую строку и наслаждайся».
А за тот шабаш им даже жестокое обращение с животными не пришьёшь, потому что Шумахер, по всей видимости, опасаясь спугнуть новичков, отказался от жертвоприношения. Просто люди культурно отдыхали и хотели расслабиться. Из пикантного – Света милуется с Ангелиной, и Света готовится отдаться своему парню на чёрном камне. Но не отдалась, отказалась, а поскольку всё строго по обоюдному согласию, задерживать их никто не стал. Претензий у полиции быть не может, однако все участники шабаша окажутся «на карандаше».
Если фотоаппарат у полицейских, затягивать с визитом они не будут – смысла нет, явятся на первый же шабаш, а значит, нужно провести его как можно скорее. И по результатам решить, что делать дальше.
И надеяться, что тупые последователи не выкинут чего-нибудь ещё.
* * *
– Думал, мы тебя не найдём?
Ляпа остановился и посмотрел на Шумахера и Бочку. Настороженно посмотрел, но без страха. И слегка удивлённо, поскольку действительно думал, что здесь, в «частном секторе» Ленинского округа, их со Светой не отыщут. Увы, надежда не оправдалась. Ляпа забыл, что рассказывая о себе – а Кристина проявила удивительное, очень лестное молодому человеку любопытство – упомянул, что это сейчас он с родителями живёт в центральном, Правобережном округе, а первые годы жизни провёл в бабушкином доме на Трактовой улице, на самом краю Иркутска.
Кристина рассказала об этом Шумахеру, и они с Бочкой прикинули, что дальняя окраина – лучшее место, чтобы спрятаться. И приступили к выслеживанию обидчика. Однако Каину договорились об этом не рассказывать. Предложил это Шумахер, а Бочка согласился, резонно полагая, что друг собирается сделать лидеру приятный сюрприз. И начало разговора этому предположению полностью соответствовало.
– Ты тогда сорвал нам отличную вечеринку.
– Мне жаль, – ответил Ляпа.
– Просто жаль? – прищурился Шумахер.
– Можешь написать эту фразу на стене в своём клубе, если тебе станет легче, а я как-нибудь заеду и распишусь несмываемым маркером.
– Приедешь? – глупо переспросил Шумахер.
– Нет.
Шумахер нахмурился, а Бочка вдруг понял, что видит перед собой совсем другого Ляпу: сильного внутренне, уверенного в себе, настоящего. Этот Ляпа не собирался смотреть в рот богатеньким дружкам и хихикать над их идиотскими шутками. Этот Ляпа понимал, что в реальной жизни холуём быть выгодно: ноги об тебя вытрут, но пожрать дадут, однако проснувшееся самоуважение не позволяло ему даже подумать о том, чтобы вернуться к прежней манере поведения.
И несмотря на то, что парней было двое, сумерки сгущались, на улице не было видно прохожих и стояли они в стороне от мостовой, по которой изредка проезжали автомобили, держался Ляпа уверенно и немного нагло.
– Как лицо? – спросил он, посмотрев на Бочку.
– Уже неплохо, – ответил парень, чувствуя нарастающую внутри злость. – Кость ты мне не сломал.
– А показалось, будто раздался хруст.
– Тебе показалось.