Никак мне своё долбаное портмоне простить не может! Норовит уколоть при каждом удобном случае. Быстро переобуваюсь в кроссовки, хватаю неизменный рюкзак и мёртвый телефон, севший в ноль. Достал! Как достал! Уходя, вырубаю свет в боксе. Выхожу на улицу. Мож самой до хаты добраться? Долго, холодно, метро далеко. Разберусь? Пошёл он в жопу! Гоняя в голове этот варик, натыкаюсь глазами на его тачку. И как переклинивает резко. Решение потрещать, наконец, наедине кажется единственно правильным и необходимым. Ну потому что сколько можно гнобить меня за ту кражу? Уже извинялась не раз и давно за содеянное… как это… раскаялась. Во! Моргаю. Поднимаю взгляд наверх. Мелкие снежинки, кружась, опускаются на щёки и спинку носа. — Ты опоздала на тридцать пять секунд, — скрипит рядом этот душнила. Я даже и не заметила, как подошёл. — Переживёшь, — чеканю сухо и забираюсь в салон. — Между прочим, я звонил тебе пять раз, — продолжает выказывать своё недовольство уже в машине. — Телефон разрядился. — Ты не в состоянии следить за грёбаными процентами? — А можно не устраивать из этого целую проблему вселенского масштаба? — закатываю глаза, устраиваясь на сиденье поудобнее. — Ты сама по себе проблема, Бортич, и должна… — Ниче я тебе не должна! — взрываюсь, хотя минутой ранее давала себе установку на спокойствие. — Развозить твою задницу по Москве я тоже не нанимался! — трогаясь с места, цедит он в ответ на мою реплику. — Я смотрю, моя задница никак не даёт тебе покоя, — подмечаю язвительно. — Слишком часто её упоминаешь. — Не льсти себе, — выезжает на оживлённую трассу, подсвеченную рядом фонарей. — Чего орать из-за ерунды? Ну, не дозвонился. Ну, дошёл до бокса. Перенапрягся, что ли? — Пока ты клеила Кучерявого, я тратил своё драгоценное время впустую! — Ой, ну прям! И, если что, никого я не клеила! — оправдываюсь перед ним зачем-то. — У пацана заболела шея, я сделала массаж. Чего ты так завёлся? М? — намеренно провоцирую и хожу по краю. — Просто заткнись и сиди молча, — бросает грубо. — Если бы не просьба Паровоза, пилила бы сейчас своим ходом. По ночи. — Кто знает, мож это куда лучше, чем находиться в обществе глубоко обиженного мужика, — ворчу я себе под нос, но он, естессно, слышит. Зыркнув в левое зеркало, включает поворотник и резко сворачивает на обочину, где останавливается. — Давай. Вперёд! — сжав челюсти, предлагает зло и выжидающе на меня смотрит. — Ну это ж бред вшивой кобылы. — Сивой, — исправляет уже по традиции. — Неважно, — отмахиваюсь. — Смысл этих движений? — А смысл терпеть тебя тут? — опускает стекло, и холодный воздух улицы проникает в салон. — К чему этот кидняк? Достаёт из пачки сигарету и дважды чиркает зажигалкой, блеснувшей в темноте красным огоньком. — На понт берёшь? Я всё равно доберусь, чё. Глубоко затянувшись, медленно выдыхает дым, после чего стучит указательным пальцем по виску. — Какой резон? Мы с тобой едем в одну точку. Дай мне тоже покурить, — забираю у него сигарету и только-только успеваю к губам поднести. — Ты охренела? — выхватывает её из моих пальцев. — Жмот. Плевать… У меня свои дома есть, — отворачиваюсь к окну. — «Движения», «кидняк», «резон». Ты бы лучше научилась нормально разговаривать. Противно слушать. — Твои друзья общаются также. Разве нет? — в лоб выкатываю. — Ты — девушка. Подобная речь абсолютно тебя не красит. Как, впрочем, и сигареты. — Хренов моралист. — Кто ещё скажет тебе правду? — Воспитывать меня удумал? Какой же ты душный в свои тридцать! — восклицаю я громко. — Это старость, да? Видели бы вы выражение его фейса и эти глаза. — Серьёзно, Дым… — Не хер называть меня так, — произносит по слогам и по какой-то причине злится ещё больше. — Что такого? Почему? Пацанам можно, а мне нет? — искренне не понимаю, что за необоснованная агрессия в мою сторону. — Просто закрой свой рот на ближайшие полчаса, — выдохнув, командует он раздражённо. Выбрасывает окурок в окно, поднимает стекло и снова выезжает на дорогу… Глава 11. Реактивная В ту ночь поговорить нам так и не удаётся. Дымницкий всю дорогу висит на телефоне, а после этого, высадив меня у дома, уезжает в неизвестном направлении. Поднимаюсь по лестнице. Достаю ключи и открываю дверь. В квартире никого из пацанов не застаю. Как раз собираюсь позвонить Тохе, чтобы поинтересоваться, почему он не приехал, как тот опережает меня и присылает короткое сообщение. Череп: «У нас стрелка, Ясь. Будем поздно». Стрелка… Понятно. Разуваюсь и шагаю к себе на балкон. Там у меня, так сказать, свой угол обустроен. Оставляю рюкзак на полу. Швыряю телефон на раскладушку и, сдёрнув со стула футболку, мирно отжатую у Паровозова, направляюсь в душ. Позволяю себе зависнуть тут дольше обычного, зная, что снаружи никто не ждёт своей очереди. Греюсь под струями горячей воды, стекающей по спине, и наслаждаюсь человеческими условиями проживания, которым искренне радуюсь по сей день. Сейчас уже не представляю, что такое не мыться неделями или ходить умываться и чистить зубы по туалетам торговых центров. Правильно говорят, к хорошему человек очень-очень быстро привыкает… Искупавшись, переодеваюсь и нехотя выползаю в прохладный коридор. Поёживаясь, держу путь на кухню, гонимая теми страшными утробными звуками, что издаёт мой желудок, но неожиданно для себя самой замираю у двери, ведущей в спальню Дымницкого, которую он делит с Черепановым. Не придёт же сейчас, да? Так что почему бы и нет… Как обычно, совсем не даю себе времени на подумать. Захожу туда и, нащупав выключатель, врубаю свет.